Разумеется, назначение командующим флотом многое меняло в планах Небогатова, но спешить во Владивосток, дабы засесть в штабе и круглосуточно «общаться» по телеграфу с ещё более высоким начальством Николай Иванович не хотел категорически.
Тем более сообщения из столицы отсылались не сообразуясь с разницей во времени, а иной раз император и генерал-адмирал требовали немедленного ответа. Именно нежелание адмирала Небогатова «ночевать при телеграфе» и погнало его в океан, а вовсе не стремление погеройствовать, не жажда дешёвой популярности. Так уж случилось, шалили нервы у немолодого человека, — Николай Иванович прекрасно засыпал в море, а на берегу, ежечасно ожидая ночных «спешных депеш» страдал бессонницей, отчего раздражался и заболевал по настоящему.
По распоряжению Небогатова «Днепр» пришвартовался к «Уралу» и принял весь груз для Камчатки, более трёх тысяч пудов продовольствия, вооружения и амуниции. Крейсер Семёнова адмирал решил держать в составе эскадры, а «Днепр», после посещения Петропавловска отправится в свой район, «нарезанный» для каперства, автономность у вспомогательного крейсера замечательная, вот и пусть побегает…
В пару к «Николаю» в качестве разведчика и угольщика был отряжен «Терек», с «Мономахом» адмирал связал «Кубань», соответственно — «Уралу» досталась «Светлана».
Окончательно дать задания Небогатов решил уже в море, собрав на совещание командиров у берегов Японии.
Неожиданный прорыв во Владивосток «Ушакова» привёл к тому, что Камимура отправил в Татарский пролив под прикрытием пары канонерок и «Цусимы» полдюжины миноносок, с которых осуществлялось минирование. Русские наблюдатели отмечали хаотичность и беспорядочность японских минных постановок из чего можно было сделать вывод — не сунется неприятель через пролив Невельского. Клапье де Колонг может не опасаться внезаной атаки с южных румбов и это плюс.
Однако, минус в том, что тогда возможно объединение ВСЕГО японского флота, за исключением разве что старья из эскадры Катаоки, под Владивостоком. Огибать Сахалин русские броненосные «старички» будут чрезвычайно долго, к генеральному сражению, если таковое состоится, «Наварин» и «Апраксин» с «Сенявиным» точно не успеют. И Бухвостову против Того и Камимуры придётся нелегко, — забиться в щель и уповать на крепостные орудия, минные заграждения и подводные лодки, не в характере молодого контр-адмирала…
«Днепр» ушёл к берегам Камчатки в полдень 15 июня. На борту вспомогательного крейсера находилась рота добровольцев, наскоро набранная из солдат гарнизона, примкнувших к ним двух десятков казаков и полусотни «застоявшихся» матросов не обладавших дефицитными для флота специальностями. Вице-адмирал своей властью, а исходя из телеграмм царя, Николай Иванович сам становился «царём и богом» прибрежных районов, входящих в зону деятельности Тихоокеанского флота с правом (при необходимости) командовать армейцами, сформировал сие подразделение и даже назвал его «Особой ротой морской пехоты Тихоокеанского флота». После посещения Петропавловска «Днепр» должен был пройтись по цепочке Курильских островов, уничтожая инфраструктуру и беря в плен подданных микадо. Отработать действия по высадке на вражеской территории десанта в самых что ни на есть боевых условиях, при настоящем противодействии, пусть и слабом, японских фанатиков — дело нужное и важное. Да и императору можно отчитаться, исходя из опыта настоящего десантирования, а не «потешных высадок» как в «особом батальоне» под Владивостоком. Поэтому, чтобы выявить все огрехи и оплошности к роте новоявленных морских пехотинцев прикомандировали двух пехотных капитанов и целого лейтенанта флота. «Если уж учиться в бою, так учиться по настоящему» — эта фраза вице-адмирала на все лады склонялась и пересказывалась на эскадре и в гарнизоне Николаевска.
Командиру вспомогательного крейсера после Камчатско-Курильского рейда предписывалось зайти в Николаевск на Амуре, выгрузить пленных, пополнить запасы и ждать указаний комфлота на дальнейшие действия. Небогатов не исключал, что оставит самый вооружённый вспомогатель в распоряжении Клапье де Колонга. Мало ли…
Ну а подготовка к выходу всей крейсерской эскадры заняла более двух суток — только утром 17 июня 1905 года командующий Тихоокеанским флотом на «Урале» покинул рейд гостеприимной «Амурской базы». Небогатов за эти несколько дней помимо неизбежного «телеграфного бдения» с Петербургом и Владивостоком, сумел посетить большинство кораблей эскадры, включая транспорта и госпитальные «Орёл» и «Кострому».
Вечером 15 июня, после суматошного дня, в салоне «Наварина», который стараниями умельцев с «Камчатки» таки «забегал» на 11–12 узлах, за чаем беседовали два адмирала. Клапье де Колонг намерение командующего оставить его в «Амурской луже» совсем без крейсеров не одобрял, но спорить с вице-адмиралом не собирался, только кивал и соглашался с предложениями высокого начальства.
— Константин Константинович, я вот что подумал, — Небогатов потянулся к чаю, — у вас простаивают два госпитальных судна, как хотя бы «Орёл» во Владивосток перегнать, есть соображения?
— Невозможно, Николай Иванович, невозможно! Задержат госпиталь японцы, уведут к себе, и до окончания войны не видать «Орла», найдут какую-нибудь причину азиаты, они на этот счёт изобретательные, — начнут проверять врачей, команду, скажут, что под видом перехода госпитального судна имеет место перевозка военных грузов …
— Гм, ну а если не перевозка военных грузов, а тело адмирала Фёлькерзама для передачи безутешным родственникам, которые ждут гроб во Владивостоке? Вот и получится — послужит Дмитрий Густавович Российскому флоту, даже после кончины своей послужит…
— Тогда почему сразу в мае «Орёл» не пошёл во Владивосток с телом адмирала?
— Ну, вы прямо как жандарм въедливый, — рассмеялся Небогатов, — простите, Константин Константинович, но право, хороший вопрос задали. А японцам Яков Константинович и ответит, — мол, только вот сейчас приехали родственники Фёлькерзама, дорога то не близкая от Питера до Владивостока.
— Как-то это не очень прилично, ваше превосходительство…
— Да полно, Константин Константинович, что вы как гимназистка: «Ах, что люди скажут». Госпитальный «Орёл» нужен в главной базе флота. Риск, что японцы его интернируют большой, но попробовать стоит. Вызовите завтра на утро кавторанга Лахматова, сообща продумаем как всё обставить таким образом, чтобы Камимура не прицепился, пропустил госпиталь. Нужен «Орёл» во Владике, — нужен! Бухвостов докладывает — Того вышел из Гензана всеми силами, наверняка Хейхатиро из Токио настропалили, — без большого боя не обойдётся. Что толку если простоит отлично оснащённый госпиталь здесь, без малейшей пользы?
— Николай Иванович, простите, но ведь прав Семёнов — вам надо на главную базу, к броненосцам, а вы решили каперствовать. Почему?
— Бухвостов, имея в тылу крепость, отобьётся. И пускай «Бородино» в ремонте, а от хромого «Осляби» толку мало, оставшиеся три броненосца хороши. Как разгрузили «Александр», «Суворов» и «Орёл» от излишков, как отпала нужда угля брать «с запасом» — неплохие корабли оказались. И скорость 15 узлов держат и стрельбы последние провели прилично, да и сплавалась эта троица неплохо. Думаю, будущие эскадры надо комплектовать отрядами в три единицы, — четыре уже многовато, сложно управляться с таким отрядом, ошибки при маневрировании неизбежны. А три — в самый раз. Но вернёмся к делам сахалинским, Константин Константинович, о будущем развитии Российского флота после войны думать будем. Если выживем, и если победим, конечно…
Глава 20
Разговор с командиром госпитального «Орла», капитаном второго ранга Лахматовым прошёл ожидаемо нервно.
Яков Константинович ещё в мае категорически настаивал на сопровождении его «Орлом» отряда новейших броненосцев, заявляя, что «разлучать двух „Орлов“ — плохая примета». Если отбросить лирику, резоны в доводах Лахматова были — ход плавучего госпиталя достигал 17 узлов (и это без надрыва машинной команды), тормозом прорывающейся эскадры он бы точно не стал, а во Владивостоке был — ну край как нужен.
