– Но Тифон сказал: ничего, оклемается. Нечего привлекать внимание. Полежит, очнется.
– И я оказался прав, – услышал он с другой стороны комнаты. – Проснулся дядя.
Он приподнял голову – в другом конце гостиничного номера в кресле сидел огромный бородач с журналом в руках и усмехался, глядя ему в лицо.
– Это был просто стресс, – сказала женщина. – А я-то поначалу подумала – сердце.
– А где она? – спросил он. – Мария?
– Твоя Мария? – вздохнула женщина. – Ее больше нет. Разве ты забыл? Она провалилась под лед и утонула.
– Я помню…
– Так в чем вопрос?
– Это ты убила ее?
– С какой стати? Ей суждено было погибнуть в этот день. И заметь, не я отмеряю эти сроки. Я тут бессильна. Ужасно то, как она погибла, при каких обстоятельствах. Какой кошмар она унесла с собой. Под личиной еще молодого, с сединой, обаятельного красавчика она разглядела старого беспощадного монстра. Угадала! И когда осознала весь ужас того, что ее обманули и предали, она провалилась под лед и захлебнулась ледяной водой. Вот в чем горечь и печаль этой ситуации, Горецкий. Все, чего ты касаешься, погибает. Или принудительно сгорает в огне, как тот человечек, которого ты связал и сжег вместо себя на Рублевке.
Он разом вспомнил многое. Тот мошенник, который просил научить его многому, а он поставил условие: ты станешь моей копией. И мошенник согласился, но в результате оказался на костре. Впрочем, этот человечек не волновал его вовсе. Сгорел, туда ему и дорога. Он вспомнил другое, страшное. Что и хотел бы вычеркнуть из памяти, да был не в силах. Как лежал на льду, боясь пошевелиться, а потом увидел ее под прозрачной коркой, подхваченную подземным течением и медленно проплывающую прямо под ним с широко открытыми от ужаса глазами, бьющую из-под воды по льду ладонями. А потом уходящую в темную озерную зыбь…
– Ее нашли?
– Да кто же сейчас ее будет искать? – вступил в разговор Тифон. – Теперь уж когда сойдет лед…
– Жаль ее, – сказала Лилит. – Талантливая была девушка. Даже чересчур. Одного только не понимаю, как тебе хватило ума сойтись с ней? Привязаться к ней? Полюбить. Если ты вообще способен на это чувство. Так подставить ее знакомством с самим собой?
– А если я способен полюбить? Не подумала об этом? Если я не мог пройти мимо нее? – Он даже приподнялся на постели. – Если бы я умер от одиночества без нее!
– Да, но умерла она! Все было у нас на глазах, Горецкий. Когда она раскусила тебя и побежала прочь, ты готов был догнать ее – и в случае опасности утопить своими руками в той же проруби. Так что не говори нам про чувства. Другое интересно: так ловко изменив внешность, уничтожив все следы прежнего человека, ты должен был забыть обо всем и обо всех. Забыть про любови и привязанности. Забиться в самый дальний угол и жить тихо, как мышь. Но ведь нет – полез под кисть художницы! Ты бы еще на телестудию приехал, в Останкино: снимайте меня, вот он я! Расскажу вам о своей нелегкой судьбе!
Тифон хохотнул с кресла:
– Да уж, умен, ничего не скажешь!
– И нашел самую гениальную, которая смогла передать твое нутро и оставить твою визитную карточку всему миру. Как же я смеялась, когда увидела твой оригинальный портрет в интернете. Портрет твоей души, Горецкий. Тифон тоже смеялся, кстати.
– Да, было весело, – подтвердил бородач. – Помню, я еще сказал: вот дурья башка! Совсем с дуба рухнул.
– А я добавила: на всякого мудреца довольно простоты. И вот ты перед нами, на этой гостиничной кровати. Жив-живехонек. И готов к будущим подвигам, конечно.
– К каким еще подвигам?
– Ты просил в жены Елену Прекрасную – греческую царицу. Хотя бы на сутки, но просил. Задание очень сложное, но выполнимое.
– Ты смеешься?
– Что еще такое?
– Я не хочу никаких греческих цариц, – сказал он. – Я хочу только одного: покоя.
– Ну да, – кивнула она. – В маленькой вилле на берегу Средиземного моря.
– О чем ты? – поморщился он. – Впрочем, идея мне нравится.
– Кто бы сомневался, – усмехнулась Лилит. – Но вот что я скажу тебе. Выбор у тебя небольшой.
– Какой именно?
Она сбросила ноги и встала с дивана. Крякнув, поднялся с кресла и Тифон. Лилит подошла к кровати. Она сейчас улыбалась самой очаровательной из своих улыбок.
– Либо ты уходишь в сказочную страну древних богов – как это сделать, я тебе скажу. Либо ты садишься в тюрьму за убийство Марии Велесовой, за ту вакханалию, которую ты устроил в ночном клубе «Меркурий-холл», за массовое сожжение сектантов в доме на Котельнической набережной, за убийство еще одного человечка, которого ты выдал за себя, привязав его к стулу и спалив заживо, и еще за десяток преступлений. Разгулялся ты не на шутку! Тебе еще и профессора Чумакова припомнят. Не ты ли ему пожелал броситься с крыши? Доказательства будут. Теперь уже я с тебя не слезу, Горецкий, не выпущу из виду и заставлю заплатить по счетам. Тебя запишут в первые маньяки двадцать первого века. В учебники войдешь.
– А может, рискнуть?
– Рискни, рискни. Я тебе такого демона в камеру подсажу…
И вновь Тифон не выдержал и расхохотался. Но Горецкий не обратил на это внимания.
– Ты сказала: «Пока ты только человек». Что это значит?
– Всему свое время. Я даю тебе недельку на раздумье, а потом начну судебный процесс: «Народ против Горислава Горецкого и Хана Барбакана». Так вот, оклемайся, погрусти, потоскуй, а потом позвони по этому номеру – Она ловко и метко бросила ему на грудь визитку. – Это уже вторая, кстати. В Москве через неделю. И не заставляй себя ждать.
Сказала и двинулась к дверям.
– Можешь сегодня нажраться, дядя, – подмигнул ему Тифон и вразвалку двинулся за своей хозяйкой. – Чао!
2
Электропоезд вез его в Петербург. Он обреченно смотрел на пролетающие за окном «Сапсана» окрестности – все стремительно убегало назад, как и его предыдущая жизнь. Стоила она чего-нибудь или нет? Интересный вопрос. Познав светлую сторону мира, видную всем, вкусив ее плодов и не насытившись, он попросил другое блюдо. И ему дали. Посадили за длинный стол, укрытый скатертью-самобранкой, вручили нож, ложку и вилку, и он взялся за дело. Узнав тайную изнанку мира со всеми ее чудесами, познав Вселенную, разделавшись с врагами, соблазнив многих женщин, обманув многих мужчин, поразив и пленив великой силой, посидев на краю лунного кратера, наконец, что еще он мог предложить себе в награду? Он обвел вокруг пальца даже богиню Лилит, но по глупости выдал себя. Так ему и надо, тщеславному гордецу. И вот последний каприз – Елена Троянская. Самая прекрасная женщина на земле. Она должна стать его. Но при каких обстоятельствах? Как это может случиться? Он что, отобьет ее у мужа Менелая? Или схватится с бою с Парисом, в которого она, кстати, влюблена как кошка? Сама Афродита постаралась! И куда он против этой богини? Против героев античного мира, красавцев и качков, и всемогущих богов Олимпа? Сам Зевс, если верить легенде, был отцом Елены, а матерый герой Тесей украл ее и овладел спартанкой, когда та была еще подростком. Не удержал своего достоинства в тоге! И куда он, авантюрист Горецкий, против героев Эллады? Смеетесь вы, что ли, в самом-то деле?
Неважно. Уже наплевать. Грядущий день подскажет.
Главное, что прекрасное тело Елены и ее вожделенное лоно должны были стать тем самым краем вселенной, с которого он, Горислав Игоревич Горецкий, потом рухнет вниз. Как с Эвереста. Впрочем, стоит повториться, ему было наплевать. Лилит победила – он не хотел попасть в тюрьму, стать посмешищем, сидеть десятилетиями в одиночной камере, да еще в маске и кандалах, чтобы вякнуть и пошевелиться не успел, как особо опасный преступник-гипнотизер.
Она пообещала ему все эти удовольствия, и он поверил ей.
Да! А еще были охотники – те самые, что гонялись за ним как сумасшедшие по временам и пространствам. Кто такие? Чего им-то надо? На кого работают, кому служат? Горецкий усмехнулся: он слышал их под дверью библиотеки, как они скреблись и ругались, а потом воздушный корабль с книгами унес его в другую вселенную, а этим ищейкам осталось нюхать библиотечную пыль. Ладно, дуракам закон не писан. Пусть рыщут охотничьи псы.
