По приземлению я сразу собрал всех пилотов обоих Ми-8 на инструктаж...
- Итак, товарищи! Объясняю, что нештатных ситуаций у нас быть не должно. Единственная, какая может возникнуть, - это поломка техники. Но, надеюсь, ваши бортмеханики понимают степень своей ответственности и все проверили не десять, а все сто десять раз.
Пилоты сурово заулыбались, но понятное дело, прекрасно понимали степень недогляда техник бортмеханиками.
- Идем мы с вами на крейсерской скорости. В виду того, что операция секретнее донельзя, то никаких габаритных огней включать никто не будет. Однако, это, как вы понимаете, не повод бояться темноты и неизвестности - за вами будет следить капитан Усатова и все ее команды следует выполнять четко и безукоризненно.
Пилоты дружно покивали и посмотрели на капитана Усатову, т.е. на Олю.
- Ваши главные приборы в этом полете: компас, альтиметр и... капитан Усатова. Я акцентирую свои слова на ней только потому, что полеты над морем это не полеты над землей. С картой свериться не получится. Все усекли?
Офицеры опять дружно покивали головами. А у одного похоже возник вопрос.
- У вас вопрос, Ремизов? Говорите!
- Я правильно понимаю, что с самолетами противника мы не встретимся?
- Не должны, лейтенант. Ночью над морем немцы вряд ли полетят. Но если с кем встретимся и этот кто-то полезет, то обе ваши машины в бой не вступают ни при каких обстоятельствах. Бой дам только я. Да и не думаю, что там будет больше пяти или десяти перехватчиков, а такое число мне на один чих. - пилоты улыбаясь закивали - При этом, капитан Усатова все равно будет контролировать ваш полет. Ваша задача, повторюсь, держать направление по компасу и высоту. Ну и Усатову слушаться. Она и задает вам направление и высоту, а вы выполняете. Всем понятно?
Офицеры закивали головами, все было предельно ясно, вопросов больше не было. Все были настроены более чем серьезно и даже предполагали, что для них это полет в один конец. И я точно знал, что приложу все свои силы, чтоб не только румынские нефтяные промыслы пожечь, но и этим парням погибнуть не дать.
- Все свободны, задайте своим бортмеханикам задачу проверить еще и еще раз все в ваших машинах и сами отдыхайте. Хорошенько выспитесь. Собираемся здесь же в двадцать один ноль-ноль.
***
- Ким на связи! - отозвался наушник, когда я в урочный час подключился на межвременной канал.
- Приветствую Рома!
- И тебя туда же. Рассказывай!
- Все остается в силе, все подготовлены, настропалены.
- Предчувствия какие есть? А то я тебя знаю...
- Вот не поверишь, командира, а вообще никаких. Даже Тотоша не снится. Куда пропал, гад?. Так что смотрю на эту операцию, как на обычный рабочий полет, только далеко. Честно скажу, что тогда с Кюстриным было сложнее.
- Почему? - удивился Ким.
- Так там же земля снизу, зенитки и прочие напасти. А тут даже радаров не будет. До ближайшего в Форосе 120 километров, если его там поставят. А его не поставят, немцы меня над морем не ждут.
- Ночные истребители не перехватят? - спросил Ким.
- Плохо ты, Рома, историю учил. Ночники у немцев сейчас все на западе англичан щипают. Кстати...
- Что «кстати»? Что ты там еще придумал, неугомонный?!!!
- Англичане, Лондон, Черчилль... Такая цель... Такая цель... Историческая же!!!
- Отставить исторические планы, государственный террорист хренов!
- Да чего ж там глобального-то? Так я слетаю, а?... - это смеясь, разумеется.
- Мысль заманчивая, но наши добро не дадут. Та же история, что и с Гитлером. Черчили, как и фюреры, приходят и уходят, а англичанка все равно гадить остается.
- Ну то верно, да... Тогда я пас...
- Во-во... Удачи тебе! Семь-три!
- Спасибо! Семь-три (щелк).
------
[1] В начале 1943 года в эвакуации в поселке Билимбай в Свердловской области у четы Миль родилась девочка. Назвали Маней. Прожила она, увы, совсем мало. В билимбаевском роддоме, где родилась девочка, было очень холодно. Тем не менее врач дал указание малышей купать. Несколько младенцев простудились и умерли. Говорят, что врача судили. Среди умерших младенцев была и Маня. Ее похоронили рядом с Вадиком, который, увы, умер здесь же в Билимбае еще раньше в 1941 году.
[2] Это действительно было так и оба наших Великих Клоуна воевали. При этом, Юрий Владимирович был призван по обычному призыву (т.е. не мобилизован) в армию в ноябре 1939 года в 18 лет как раз под Ленинград и ему пришлось участвовать и Советско-Финской и пройти всю Великую Отечественную от начала до конца, прослужив еще год после окончания войны и уволен в звании старшего сержанта. Никулин имел много наград, в т.ч и боевую медаль «За отвагу» . А Михаил Иванович был мобилизован в мае 1942 года, несколько раз горел в танках, имел сильные ожоги. За героизм во время освобождения Вильнюса был представлен к званию Герой Советского Союза, но решением командующего 1-го Прибалтийского фронта звание было заменено на орден Красного Знамени. Шуйдин демобилизовался в звании гвардии старший лейтенант. Знаменитая же реприза «Бревно» появилась лишь лет через 30 после войны.
[3] Реакция Гольдшмидта (процесс Гольдшмидта) - термитная реакция открытая немецким химиком Гансом Гольдшмидтом в 1895 году. По сути, в повествовании идет речь о том, чтобы заминировать ответственные узлы вертолетов так, чтобы при попытке вытащить их или изучить, они уничтожались взрывом термитной мины.
Глава 8. Держите подарочки, черти мамалыжники!
- Пауль... - устало и тихо произнес глава Третьего Рейха.
- Я весь внимание, мой фюрер! - четко отозвался Ротенхойзер.
- Отправьте туда еще группу. Снарядите ее хорошими кинокамерами с дальнозоркими объективами... Как они называются?
- Телеобъективы, мой фюрер!
- Да! Именно их! С хорошим приближением. Пусть наши разведчики захватят местных и заставят их войти в пещеру. А сами снимают издалека, вне действия странного огня из пещеры. Сделайте так!
Ротенхойзер и сам хотел попробовать отправить такую группу, но он понимал, что, скорее всего, для нее это будет путь в один конец. Шансов на возвращение у ее бойцов мало. Но, пока эта территория находится под русскими, изучить пещеру не представляется возможным. Оставалось надеяться, что эта территория будет взята в результате наступления или даже серии наступления, но сама конфигурация этого выступа между городами Orel и Belgorod, когда его глубина в немецкую оборону составляет 100 километров, а ширина 170 километров[1], говорила о том, что эта территория крайне важна для русских. Что она имеет какое-то сакральное значение. И уже лучшие немецкие ученые-русисты пытались найти то, что русские так цепко удерживают. Но никто ничего не может сказать. И та самая пещера вполне может содержать таинственный источник силы русского духа. Сломав который, можно покорить Россию без больших потерь для себя, а всех русских сделать послушными и буквально безвольными.
В дверь постучались, она открылась. В нее шагнул личный адъютант Гитлера унтерштурмфюрер СС Отто Гюнше:
- Мой фюрер! Плохие новости! Очень плохие!
Гитлер помрачнел, но сдержал себя в руках и глазами показал адъютанту на Ротенхойзера. Гюнше перевел взгляд на него и сказал, что его эта информация, скорее всего, касается тоже.
