— Поздравляю, вы теперь независимый ликвидатор, — улыбнулась мне тогда миловидная девушка, работавшая коллежским секретарём, ответственным за выдачу документов в Вологодской губернии. — В составе вашей группы: Иван Сергеевич Ломоносов. Теперь установленный законом процент наград будет автоматически приходить на его счёт — эти обязательства мы берём на себя. Если захотите включить в свой отряд ещё ликвидаторов, обращайтесь — всё быстро оформим. Удачной вам охоты.
После этих слов она передала мне новый документ, удостоверяющий мою личность как главу независимого отряда. С ним я мог присоединяться и к другим формированиям, более крупным, и без покровительства Бенкендорфа или отца. Это как получить аттестат зрелости. Для империи я теперь официально существую. Моё имя даже есть в общем рейтинге семей!
Правда, наш род был совсем уж в беспросветной заднице. Старый император всерьёз взъелся на Бориса Барятинского и наложил чудовищную по меркам дворянства повинность: сто пятьдесят закрытых Брешей в год на трёх старших Барятинских.
Олег, Дмитрий и Никита сражались на износ, получая при этом лишь одну десятую от всей добычи, её почти всю они отправляли в казну рода, а сами забирали копейки. Короче, у них так выходило, что Брешь в неделю, кровь из носа — закрой. Излишки уже шли по установленному для всех дворян порядку — только на них и выживали, но для этого приходилось чаще устраивать рейды.
Я прикинул в уме траты на дружину и присвистнул: обмундирование, артефакты, алхимия, уход за лошадьми, вербовка новых людей и вообще выплаты воинам и магам… Недешёвое удовольствие. Семьи дружинников уже забыли, как выглядят их отцы, или и вовсе переехали к ним в приграничные города, отчаявшись дождаться отпуска кормильца.
Что касается меня… По словам секретаря, данная повинность была введена старым императором на конкретных лиц. Если Его Величество Павел VII пожелает, он может расширить круг виновных.
«Да уж», — подумал я. — «Если случится такая чехарда, то это скверно попахивает».
Но была и хорошая новость. Стоит выровнять рейтинг семьи до нуля, как повинности братьев снизятся до стандартных, а уровень наград станет как у всех. То есть с них снимут эту кабалу.
«С нас снимут», — поправил я себя.
Теперь я понял, почему отец так переживал — он хотел арендовать места силы под обучение новых магов, чтобы послать сыновьям подкрепление, а в идеале смену. Приток денег иссякал, а сам он не мог оставить родовое гнездо из-за угроз таких прихлебателей, как Пронские — род бы тут же вырезали, покинь он губернию вместе с остатками дружины ради войны на передовой.
«Пятьдесят брешей», — я шёл в трактир и размышлял о сложившейся ситуации. — «Думаю, это мне по плечу, если только закрывать за раз не одну, а несколько, но для этого сил мортикантов недостаточно», — я прикусил губу от досады. Всё-таки мои полумёртвые слуги имели слабый запас маны и больше одного похода не способны были выдержать.
Можно, конечно, выжать из них все соки, но тогда за одну ночь они подохнут в этих лесах. Нельзя этого допустить.
Боевые друзья позвали меня отметить закрытие Мультибреши в тот самый трактир, где Ломоносов проломал стену. Я сразу предупредил, что мне там не рады, но возражения «новичка» даже слушать не стали. Отказываться было невежливо, так что пришлось идти.
Стоило двери отвориться, как на меня сразу же повернулось рыл тридцать. Все недружелюбно пялились, держа в руках пенные кружки.
«Как они вообще тут уместились?» — не успел я подумать, как все разом заорали в приветственном тоне.
Пьяные, бородатые, суровые лица расплывались в улыбках и наперебой хлопали по спине, кидались пожимать руку, что-то кричали. Ничего не разобрать, но об одном догадаться несложно — мне тут рады.
Наконец, весь шум перекрыл свист. Все схватились за уши и повернулись в сторону его источника. Им оказался Соловей. Он помахал мне рукой, приглашая к столику. Все были в сборе: Маэстро, Бес, Джон и даже Кишка, брезгливо цедивший винцо из бокала, пока все глушили пиво. Не хватало разве что Христа.
— А вот и он, виновник торжества, налить ему! — приказал, как всегда, болтливый Антон. — Срочно выпивку! А пока несут, я хочу, чтобы ты знал, Артём, этот человек, — он указал в толпу пальцем, я повернулся и встретился взглядом с трактирщиком, скрестившим руки на груди, — хочет тебе кое-что сказать, давай Игнат, — мужичка вытолкнули вперёд и он, почесав шею, обратился ко мне.
— Артём Борисович, вы на нас не серчайте, сами знаете, мы не со зла. Если ж всем прощать беспорядки, так это анархия получится, да мужики? — спросил он одобрения у окружающих, те невпопад что-то ему ответили, но общий фон получился положительным. — Ну так что, мир? — он протянул мне без лишних объяснений руку, и я её пожал.
— Конечно, Игнат, — ответил я и выпил вместе с ним кружку пенного, подоспевшего в нужный момент.
— Пусть хоть один босяк не пустит нашего Сыча на порог — будет иметь дело со мной! — проорал Бес, обливая всех пивом.
— Тише ты, воин, — Маэстро положил ему тяжёлую руку на плечо и без усилий заставил сесть обратно.
— Короче, друг, тебе в этом городе везде рады — ты помог отомстить за семьи погибших, — перешёл на печальную ноту Соловей. — Почтим их память, мужики.
В хмурой тишине все опустошили свои кружки и вытерли усы.
— А теперь, всем пить, гулять, наш Сыч угощает! — озорно блестя глазами, крикнул Соловей, и все заскандировали, ударяя пустыми кружками по столам.
— Сыч! Сыч! СЫЧ!
А когда хозяин исчез в погребе и выкатил в центр зала бочку, началось то самое веселье, с которым встречали героя и провожали старых товарищей в последний путь. То есть без тормозов и лимитов на выпивку.
Я, конечно, разжился деньжатами, но эти глотки грозили опустошить любой кошелёк. Тут были в основном ликвидаторы: как действующие, так и те, что давно на пенсии. Глядя на то, как они веселятся, я подумал: «А к чёрту, деньги ничто перед такими истинными эмоциями, заработаю ещё». Но Соловья пожурил, когда мы вышли на улицу продышаться.
— Хитрец вы, батюшка, на первый раз прощаю, но потом не обессудь — будешь всё это пиво сам пить, пока не лопнешь.
Следом за нами вышли и остальные члены христовской группы, и я понял, что намечается какой-то разговор.
— Слушай, Артём, — облизнув губы, сказал лучник, — мы не просто так тебя позвали, есть дело.
Я засунул руки в карманы и прислонился к стене, на улице был прохладный вечер.
— Ну, давай, рассказывай.
— Говорят, Христа скоро повышение ждёт, — начал он издалека, а остальные стояли в сторонке, прикидываясь, что не при делах, но локаторы так и ловят каждое слово.
— Откуда знаешь? — эту новость я не слышал.
— Да так люди добрые подсказали. В общем, недолго нам осталось вместе лямку тянуть, вот так вот, — кивнул Антон.
Я тоже покачал головой.
— Да…
Наступила продолжительная пауза, и чтобы её заполнить, я хлопнул Соловья по плечу.
— В любом случае мне было приятно с тобой служить. Думаю, не пропадёшь, такого с руками и ногами в другой отряд заберут.
— Да господи, Соловей, огузок ты свиной, да скажи ты ему уже, — не выдержал Бес и вышел вперёд. — Мы слышали, что ты открыл независимый отряд, не знаю как все, но я, Рустам Сайфуллоевич Каримов, пойду за тобой. Прими по-братски, а?
Глава 24
Отчуждение
— Я тоже хочу вступить, — пробасил Маэстро.
— И я, — скромно кивнул Джон, — думаю, лишний клирик тебе не помешает, а то с одним сложновато, — улыбнулся белобрысый церковник.
— На меня не смотри, — выставив руки вперёд, пожаловался Соловей, — они сами, я их не подбивал, но раз такая малина, то я за. Кишка?
Последним оставался некромант. Он хмурился и что-то себе брюзжал под нос. Я опередил его и сказал одновременно всем.
— Вы чего все заладили? Христ ещё никуда не ушёл, да и нехорошо это за спиной командира, я не могу вас принять, — покачал я головой.
