— Вам придётся не по душе услышанное, — приуныл Терех.
— Говори.
Тот поджал губы и тоскливо посмотрел в сторону.
— Второй способ называется Отчуждение. Оно будет вас медленно убивать, каждый процентиль некромантии, эм… — запнулся он, — каждый процентиль некромантии станет для вас заразой. Её можно будет лечить, но на следующий день она снова появится. Чем сильнее вы будете становиться, тем больше вреда себе нанесёте, умоляю, Повелитель, не делайте этого. Сама Смерть поселится в вас. Вы не сможете даже использовать обряд забвения!
Он имел в виду технику церковников, когда тебе стирали сразу всю стихию. Либо в качестве наказания, либо добровольно. Многие богатые маги шли на это осознанно, чтобы сменить профиль. Тут всё просто: допустим, ты достиг своего пика в восемьдесят процентилей огня, но в вашем роде появился новый член, тоже с огнём и почти аналогичной силы.
Опытный маг стирал свою стихию и брал другую. Может показаться, что такие действия нелогичны, но это как раз таки ещё один путь самосовершенствования. Если маг захочет вернуть атрибут огня, то суммарно он затратит вдвое меньше усилий.
Поэтому места силы всегда были актуальны: как для новичков, так и для старичков. Многие так поступали для эффекта неожиданности, чтобы конкуренты готовились к одному типу магии, а по факту будет другой. Эти информационные игры тоже были частью интриг дворянства.
Некромантию, как при Сопричастности, так и при Отчуждении невозможно было стереть. Церковь, да и вся магическая наука не знала, как это сделать. Так что, если боль и страдания достигнут апогея — назад пути не будет. Сегодняшнее решение повлияет на всю мою дальнейшую жизнь.
«Зато не замараюсь в мертвяцкой мерзости», — подумал я и сжал ладонь в кулак.
— Приобщай меня через Отчуждение, — твёрдо заявил я ему и расплылся в хищной улыбке: он-то не в курсе о моей способности излечивать себя маной.
— П-повелитель, почему вы смеётесь? — испуганно сжался Терех.
— Потому что ты, ничтожная букашка, ещё не знаешь всей моей силы и смеешь мне сочувствовать. Приступай! — рявкнул я ему.
Тогда он вызвался провести обряд.
— Нужно нанести руну на ваше тело, Повелитель.
— Ты знаешь руническую некромантию? — с надеждой спросил я его, но Пронский отрицательно покачал головой.
— Только эту и для обряда Сопричастности. Увы, не интересовался рунами, задним умом крепок, простите, — глубоко поклонился он.
— Куда нужно нанести её? — отмахнулся я.
— На всё тело, мой Повелитель, раздевайтесь полностью.
Я снял с себя всю одежду и лёг на стол. Навредить он мне не мог — боится, а показывать слабость перед подчинённым — верный путь к падению дисциплины.
— Приступаю, — предупредил он и начал рисунок ножом с ног.
Я смотрел в потолок землянки и ощущал, как разрезается кожа. Иногда кругами, иногда треугольниками или другими символами, все они соединялись в общую сеть и сочились кровью. По бёдрам он перешёл к животу, груди, плечам и аккуратно, едва дыша, вырисовывал тонкие чёрточки на шее. Затем лицо: лоб, виски, щёки, линия на переносице и завершающая точка на подбородке.
Всё тело горело. Наконец, Терех убрал нож и прочитал вслух заклинание. Из рук равномерно распределился зелёный свет и распространился по всему телу, заставляя разрезанные канавки сиять. Меня приподняло в воздухе, вспышка, и я почувствовал, как все разрезы разом втянулись обратно, как будто их и не было. Тело и лицо зачесалось.
«Это всё? Я думал, будет больнее…»
Мысль прервалась резким толчком изнутри тела, прямо из груди. Я вскочил на ноги и прижал руку к тому месту, откуда колющей болью рвануло наружу. Терех отошёл на два шага назад. Я увидел чёрное пятнышко на груди с левой стороны, как будто печать. Оно было размером с монетку и сейчас переливалось смолянистым цветом.
— Я вам помогу, — ответил Пронский и использовал слабенькое заклинание излечения.
Боль отступила, а вместе с ней и погасла печать, став похожей на обычное родимое пятно или большую расползшуюся родинку.
— Она будет расти? — спросил я слугу, мне была неприятна эта мысль.
— Нет, только сама боль.
— Понял.
Что ж не сказать, что это весёлые ощущения, но вполне терпимые. Я попросил не трогать меня какое-то время и проанализировал состояние организма. Как раз на груди была крошечная точка, по природе напоминавшая некроз. Клетки там не были мёртвыми по функционалу, но ментальное тело показывало смерть. Всё, как и говорил Терех — я стал носителем её Дряхлейшества, но в то же время сохранил свою сущность.
Одевшись, отыскал ауроскоп и увидел горящую циферку «1» в сегменте «Некромантия».
«Вот так», — подумал я. — «Теперь только вперёд».
Далее Пронский научил меня первому простейшему заклинанию — как поверхностно определить уровень ранения другого человека или существа.
— К тридцати трём процентилям вы сможете чувствовать всё тело насквозь, но до этого будет дымка туманная, видите?
Я положил руку на его грудь и обнаружил несколько ссадин на коленях, стопах и свежие размокшие мозоли на ладонях от копки земли, но вот дальше кожного слоя ничего не видел. Тёмно-серый туман и ни-ни. Что ж, есть стимул развиваться дальше, сказал я себе и потребовал продолжить обучение, чтобы за сегодняшний день взять три процентиля, как и планировал.
— Сей момент, — радостно ответил Терех и побежал в соседнюю комнату. Я краем глаза увидел, что там навалено всякого хлама, и какой-то неумелый маг земли утрамбовал наспех стены, чтобы они не осыпались. Таким ремонтом как у меня и не пахло. — Вот, — он положил дохлую мышь на стол, — наш, гы-гы, подопытный, — в первый раз я увидел его улыбку, но мой взгляд остудил его пыл, — ой, простите, Повелитель…
— Когда мы наедине, можешь поменьше лебезить со своим «Повелителем», а то уже уши вянут, — разрешил я ему. — Продолжай.
— Приступим к напитке трупа маной и её манипуляциями, — тут же подхватил Пронский.
В следующие пару часов я учился вливать энергию в пустые каналы ментального тела мыши. Это оказалось довольно интересно. У каждого обычного животного есть такая разветвлённая сеть, но магической силы там не найти. Каналы могут быть слабыми или повреждены, тогда задача некроманта — укрепить их. От того, насколько точно и филигранно это будет выполнено, в конечном счёте зависит сила, скорость и ловкость некроморфа.
Мне с первого раза удалось заставить грызуна наворачивать по столу круги, но когда тот спрыгнул вниз и я потерял зрительный контакт, то связь оборвалась. Всё, как и говорил мне тогда Аничков. Раз за разом я повторял и повторял захват мёртвого тела, вливая маны гораздо больше требуемого. Это действовало, мышь стала прыгать на полметра вверх и даже бросилась на Тереха, когда я ей приказал.
Тот дёрнулся, но вскоре замер, давая чертовке кусать его за грязную штанину. Я провожал глазами некроморфа и ощущал эту мысленную связь. В голове там пусто: никаких мыслей, даже белого шума не было. Далее грызун пробежался по стенам и немного поползал по потолку, используя когти и хвост.
Ради эксперимента я перекинул процентиль некромантии в своего клона и спокойно прохаживался по комнате, пока зверушка бесилась.
— Это как? — Терех был в шоке от увиденного. — Но, но также нельзя… В смысле это очень сложно…
— Одновременно двигаться и приказывать этой твари выполнять команды? — переспросил я его.
Тот быстро закивал. Я уже покрутил и так и эдак новое заклинание, поняв принцип работы, и на глазах у Пронского отвернулся от мыши, глядя на него, пока некроморф прыгал за моей спиной. Весь фокус был в передаче контроля клону сознания, но слуге не обязательно об это знать.
Терех благоговейно раскрыл рот.
— Теперь будешь жалеть меня? — переспросил я его.
— Я… Я всё понял, — он ударился лбом в дощатый пол и так остался сидеть, пока я не приказал ему подняться.
— Идём наружу, а то затхло тут всё, вентиляция плохая, — на этих словах Терех напрягся, и я уже представил, как он после моего ухода орёт на мортикантов и пинками заставляет перестраивать всё помещение.
