Первые процентили любой стихии берутся довольно быстро. Некромантия не стала исключением. Я просто нагружал некроморфа, всё больше и больше, заставляя его выполнять сложные команды, и увеличивал расстояние связи. Взяв два процентиля, мы поменяли тело мыши на ворону — Пронский загодя запасся мертвечиной, чтобы не бегать по лесу.
Птица отдалялась метров на пять вверх и падала. Наконец, я смог увеличить это расстояние вдвое, и мне открылся третий процентиль. На этом решил закончить сегодняшнее обучение. Раньше, чем думал, но план был выполнен.
Дальше — поездка в Вологду с ребятами, где я обещал себе на славу отдохнуть. Уже представлял радостные лица Ривки и Ицхака. Да и Семёну не помешает расслабиться. Так что у меня не было желания задерживаться в этой вонючей дыре.
Ману я почти всю слил — оттого и быстрота обучения ускорилась. Обычный некромант потратил бы дня три точно — это при максимальном напряжении сил и воли. Поэтому Артёму и прочили великое будущее, когда он был маленьким.
«А это расплодило слухи, и завистники не заставили себя ждать».
Я вернулся домой где-то в обед и не мог вспомнить, что упустил из виду. Но стоило зайти в кабинет, как обнаружил тот самый свёрток с отрубленными пальцами отступников.
«Точно, надо обналичить некромантскую „валюту“», — в шутку сказал я себе и, прихватив рюкзачок, закинул туда костлявый груз. Там было порядка четырнадцати пальцев: всё, что удалось спасти Тереху от съедения и то, что осталось после моей взрывной атаки. В переводе на рубли — тысяча четыреста целковых.
За такую сумму грех не смотаться в Ложу, а заодно присмотреться, как у них там устроена работа. До сего дня мне не доводилось бывать в строгом мраморном здании государственных некромантов. Предупредив ребят, что скоро вернусь, я, насвистывая простенькую мелодию, двинулся в центр города. Туда, где была ратуша.
Примерно в сотне метров от неё и разместилась моя «приёмка» пальчиков. Толкнув угрюмую дубовую дверь, покрытую тёмно-коричневым лаком, я оказался внутри. В глаза бросились несколько кучек людей, что-то оживлённо обсуждавших по разным углам. В креслах сидели трое записанных на приём к чиновнику и читали газету.
Меня же интересовала стойка с худощавым администратором.
Когда я к нему подошёл, работник перебирал стопку документов, слюнявя палец. Мне было дурно смотреть, как он касается языком своей костлявой обезображенной кисти.
— Вам кого? — без особых приветствий и фамильярно ответил чиновник.
— Я барон, Артём Барятинский, — сказал я и небрежно кинул ему на стол свёрток, прямо в бумаги. — Посчитайте и расплатитесь со мной, — несколько пальцев выкатилось на столешницу и на штаны наглецу.
Тот, без каких-либо признаков обиды, подобрал всё, а потом педантично пересчитал фаланги, касаясь их подушечкой пальца. Это была особая метода, позволявшая вычислять отступников, держалась строго в секрете.
— Четырнадцать, — закончил он сухоньким голосом, чиновник выглядел лет на пятьдесят, если не больше, но двигался бодро и пластично.
Некроманты заботились о своём здоровье. Почему-то сразу всплыла в голове абсурдная картинка с Артистом, который демонстративно отказывается от сигареты, потому что бережёт свои лёгкие.
— Идёмте на кассу, — приглашающим жестом сказал он и засеменил впереди.
— У вас отдельное помещение? — насторожился я.
— Таковы правила, — всё тем же блёклым голосом сказал он и толкнул тщедушным плечом дверь в другую комнату. Внутри на нас обернулась парочка магов-охранников, но старик не обманул — впереди действительно стояли люди на выдачу денег. — Прошу, вставайте в очередь, — показал он рукой.
Я бегло поблагодарил и пошёл вперёд, но почувствовал, как некромант вроде бы случайно коснулся моей ладони, проходя мимо.
«Прочитал?»
Навряд ли. Я переместил все процентили в клона. Здесь меня не должны прочитать никаким ауроскопом, но всё равно неприятны проверки и подозрения. Моё посвящение хоть и называлось Отчуждением от Смерти, но такой тип некромантов не преследовался по закону — Терех всю эту базу знаний мне разъяснил.
— Отчуждение не запрещено Ложей, просто никто им не пользуется, а если и есть такие некроманты — долго они не живут, — вспомнился монолог Пронского.
«Только вот чего этот дед пошёл к охранникам и теперь все пялятся на меня?»
— Тысяча четыреста рублей, возьмите, — передал мне деньги клерк и повернулся к следующему посетителю.
Обстановка начала накаляться и перед тем как я вышел — вся охрана быстро покинула помещение. Парочка некромантов ринулась куда-то бегом. Стоило мне добраться до коридора, как со всех дверей уже спешили местные служители порядка и обступили меня полукругом.
— Артём Борисович, пройдёмте с нами, есть разговор.
Илья Рэд
Первый шаг Некроманта. Том 3
Глава 1
Узники
Три дня спустя после описываемых событий.
Двор Барятинских отдыхал в послеобеденной неге. Все разлеглись по своим углам, и только тоскливое жужжание мух, бьющихся в стёкла, прерывало вялые мысли родовитых владельцев и их слуг. Но так было не везде.
Если отойти чуть подальше от семейного гнёздышка, можно увидеть, как бегают по плацу дружинники, как коптят небо уютные ряды крестьянских избушек вдали и работают мастерские. Одна из них, как раз в полукилометре от резиденции, сейчас кипела жизнью. Насупившийся длинноволосый мастер с аккуратным хвостиком за спиной вот уже десятый час не отходил от зачаровального стола и крепкой рукой водил по стали фокусировочный камень.
Вот-вот он должен был закончить работу, и снаружи ждали совершенно разного пошиба гости. Среди них делец-аристократ Владимир Скаржинский, заехавший в имение по приглашению мастера вместе со своей подругой Еленой Рюминой, баронесса Анна Барятинская, вернувшаяся с конной прогулки, вся раскрасневшаяся и в приталенном синем жакете, а также рыжеволосый Феликс Д’Арманьяк в новом фиолетовом пиджаке и с декоративной шпажкой на поясе, которую он носил сугубо ради важности.
Но самым неожиданным посетителем был Пётр Аничков, успевший сдружиться с мастером Елисеем после нескольких сеансов лечения облысения. К слову, успешных. Все они вели лёгкую непринуждённую беседу, разбавляемую шуточками острого на язык Владимира и уморительными историями из жизни Феликса.
Все они расположились в беседке возле мастерской, которую велел поставить отец семейства Борис Барятинский в подарок сыну, так успешно отдавшему долг своей стране. В поместье уже ходили слухи о подрастающей смене старшим братьям: про ситуацию с двумя личными Брешами Артёма все быстро прознали и обсасывали новость со всех сторон. Недоверие и скепсис поселились во многих умах. Дядья, тётки и остальная родня сомневались в самостоятельности младшего наследника, мол, это братья помогли, чтобы через него спихивать в семейную казну часть Брешей.
Всем доподлинно известно: старшие получат деньги только к зиме, когда отдадут повинность в сто пятьдесят Брешей, но Борису средства нужны сейчас. Вот и придумали схемку…
В этот бред верили не все. Люди видели, как резко изменился молодой барон: как поставил на место зарвавшихся Шеиных и Мещерских, как удачно нашёл инвестора в своё предприятие и сам отъезд в Вологду уже говорил о прорывном характере подрастающего наследника.
Разговоры велись разные, но в одном они сходились по всем пунктам: приезд Артёма Барятинского изменит положение дел в семье. Те, кто не участвовал в травле младшего сына, уже потирали ладошки и посматривали на его обидчиков с нескрываемой ухмылкой.
«Ох, и задаст он им трёпку, мама дорогая, не терпится на это посмотреть», — так они думали, а ещё предвкушали свежие поступления в казну. Все хотели поправить своё материальное положение за счёт Артёма Борисовича, как его почтительно называли между собой. А кто не называл, тех записывали, чтобы потом барону на ушко сказать, дескать, вон такой-то такой-то про вас гадости изволил говорить.
