— Это и есть противоядие?
— Оно самое, — отвечает седовласый мужчина на полном серьёзе. — Осталось дождаться, когда наши доблестные защитники вернуться к нам. И я сразу же вылечу бедолагу.
Злорадный смех окружил меня. Только сразу же раздался кашель, и Амбалу пришлось утихнуть, последовав примеру своего хозяина.
— МА-МА… МА-МА…
Охраннику оставалось пробежать метров десять. Он уже махал своему приятелю рукой и что-то выкрикивал. Зря. Второй охранник оглянулся, пытаясь расслышать, что ему кричат. Оступился. И упал в траву.
— МА-МА…
Когда первый охранник подбегает к своему приятелю, из травы высовывается копьё. Наконечник врезается в тучное тело, и пронзает огромное пузо.
— МА…
Вначале что-то громко булькнуло. Затем раздался взрыв.
В воздух взмыли ошмётки плоти и одежды. В облаке крохотных капель гноя, что взмыли в воздух на пару метров, можно было увидеть трёхцветную радугу: бурый, зелёный и жёлтый. Как же мне захотелось вставить в уши наушники, включить Korn: Bitch we got a problem, выкрутить звук на полную катушку, чтобы мой музон был слышен рядом сидящим людям, и не слышать всего это пиздеца, что обрушился на мою голову.
— ЗАРАЗА! — крикнул кудрявый. — Зачем⁈ — и раздосадовано ударил себя по карманам.
По полю пронеслись человеческие крики. Те два охранника, что оказались в эпицентре взрыва, кричали как опалённые и просили о помощи. Первый стоял на коленях, схватившись за лицо. А второй, которого звали Колин, вскочил на ноги и, пробежав пару метров, упал в траву. Начал крутиться, словно у него змеи в одежде. И всё это сопровождалось пронзительными криками боли.
— Что с ними? — спросил я, слегка обосравшись.
Мне не ответили.
— Им не помочь, — пробубнил Амбал, взглянув Борису в глаза.
Кудрявый натянул тетиву и прицелился в того, что стоял на коленях, именно в того, что так боялся уходить в это поле. Стрела чуть подрагивала. Деревянный лук согнулся так, что я слышал его шёпот, молящий прекратить эти мучения. Глаза кудрявого спрыгнули с цели и потянулись в мою сторону. За глазами потянулась голова. Затем он сам повернулся ко мне, нацелив наконечник стрелы мне в лицо.
— Иди за своим мечом, — это была не просьба. Это был приказ, который я никак не мог оспорить.
Ножны с мечом были привязаны к седлу. Я сходил. Вложил свою ладонь в сухую ладонь моего меча. Вынул его. Когда я шёл обратно, я уже догадывался, к чему он ведёт.
— Я попрошу тебя об одной просьбе, — улыбчиво просит меня кудрявый, — Хорошо? Сходи к нашим друзьям, помоги им. Пока еще не поздно.
— Как? — спросил я.
Я покрутил в руках меч. Спасительной таблеткой он точно не являлся. Если только от головы.
— Бить в тело нет смысла, — говорит кудрявый.
Опустив лук, он говорит:
— Руби головы.
— Я не подписывалась на это дерьмо!
— Я обещал тебе, что ты познакомишься с ними близко. Я всегда держу свои обещания! Иди!
Стрела снова уставилась мне в лицо.
— Вспомни про маску, — говорит мне Борис, — вспомни про свою миссию. Она вон, лежит в твоём рюкзаке, — и головой кивает в сторону рыжей кобылы.
Обернувшись, я вижу свой рюкзак, привязанный к седлу.
— Ты не бойся, — успокаивает меня Амбал, — им уже не помочь. Если мы сейчас ничего не предпримем, может стать только хуже.
Какой у меня выбор? Сдаться. Получить стрелу в лоб. Глядя на корчившихся от боли людей, я не испытывал никакого сожаления. Но и марать руки так просто не собирался. Закрыв глаза, я сразу же вспомнил ту суку, ту тварь, которая посмела назвать меня паразитом! Я сжал рукоять меча, сухую и холодную, и представил, как отрубаю ей голову. Как вставляю лезвие в её грудь и вспарываю грудную клетку. Как выпускаю кишки.
Цель оправдывает средства.
Путь мой будет нелёгким.
Меня ждёт Роже. Я спасу тебя. Обязательно спасу, а взамен ты излечит мои душевные раны.
Подняв меч, я сошёл с дороги, запустив ноги в густую траву.
— Постой, — сказал кудрявый.
Передав лук Амбалу, он снял свои сапоги. Подошёл ко мне и кинул их к моим ногам.
— Надевай. И вот еще что, смотри внимательно под ноги.
Спорить я не стал. Надев его кожаные сапоги на пару размеров больше моей ступни, я продолжил крестовый поход.
Стоило мне углубиться, как тут же мелкая мошкара атакует моё потное лицо, назойливо липнет к рукам, лезет в рот. Чем дальше я уходил от дороги, тем громче становились крики. Как же громко они кричат.
Кричат и орут!
Всё нормально. Я справлюсь.
Орут и кричат, прося о помощи, которая уже никогда к ним не поспеет. Я зажимаю уши, пытаюсь хоть как-то не дать голове наполниться истошными воплями, но ничего не получается. У меня ничего не получается! Они кричат и кричат!
ЗАТКНИТЕСЬ! Пожалуйста! Я прошу!
ПОЖАЛУЙСТА, ЗАТКНИТЕСЬ!
Первый охранник валялся на спине. Среди примятой травы, забрызганной сгустками гноя, мужчина усердно пытался с себя что-то стряхнуть. Его руки тряслись. Ладони били то по груди, то по лицу, на котором частично слезла кожа, обнажив розовые дёсны и жёлтые зубы. Я видел, как узкая струйка маслянистой жижи вытекла из его поредевшей челки и быстро скользнула к глазу, оставив на лбу дымящуюся полоску обугленной кожи. Капля затекла между век. Мужчина зажмурился и заорал с новой силой. В туже секунду глаз лопнул, брызнув на лицо белёсой жижей. Мужчина завертелся сильнее. Начал бить себя по лицу.
Мне мешают его руки, я не могу прицелиться.
Мысом ботинка я упираюсь ему в плечо и переворачиваю на бок. Он не сопротивляется. Всё так же продолжает смахивать с лица обжигающую жижу. Я давлю еще и переворачиваю его на живот. Теперь мне ничего не мешает. Шея открыта. Я поднимаю меч и сразу же опускаю.
Удар.
Хруст позвонков.
Он больше не кричал. Голова откатилась в сторону. Тело охватила судорога. Шея начал извергать тугие струи крови, обильно поливая траву. Над телом поднялся пар, как в жару дымит асфальт после дождя.
Обойдя труп, я двинул дальше. Под ногами хлюпала жижа. Она была везде, куда бы я не ступил. И чем ближе я приближался к эпицентру взрыва, тем сильнее становилась вонь. Чувствовался тот самый запах, что я чуял в бараках, но не такой сильный. Жить можно.
Пройдя пару метров, я увидел саму воронку. Внутри, среди залитой гноем травы, валялись ноги. Было заметно, что мужчина перед выходом в белый свет надел хорошие брюки, натянул удобные сандалии и даже не подозревал, что на следующий день от его туловища останется груда костей, разбросанных в радиусе пары метров.
Я на что-то наступил. Опустив глаза, вижу руку. Кожа сдулась, пальцы обтянуты кожей как у векового старика. Ощущение, словно наступил на мину. Зажмурившись и отвернувшись лицом в сторону дорогу, я убрал ногу. Ничего. Тишина. Пронесло.
Второй охранник притих. Я его вижу. Он сидит на коленях, спина изогнута назад, руки безжизненно висят вдоль тела, упираясь в землю ладонями. Тело расслаблено. Голова откинута. Рот открыт. С уголков губ пульсировали густые струи крови.
С подбородка капает на траву.
Я подхожу ближе. Мухи на него не садятся, кружат рядом. Я поднял меч, и тут же замер. На моих глазах его кожа начала скукоживаться. Стягиваться, словно сдавили меха гармони. Грубеть, приобретая сероватый оттенок. Он как будто старел на глазах. С головы на землю посыпались волосы. Еще пару секунд и в узких складках заблестели струйки какой-то жидкости. Изо рта кровь больше не текла. Она сменилась на жёлтую жижу, которая обильно заливалась за воротник кожаного нагрудника. Кожа лица вся сморщилась, но когда жидкость полностью заполнила складки, он как будто помолодел. Узнавались черты человеческого лица, только их словно рисовали резкими движениями. Словно мастер по дереву, держа стамеску трясущимися руками, быстро выстругал эту посмертную маску на деревянном бруске за символическую плату — бутылку водяры.
Я прицелился. Один точный удар. И с меня хватит!
Замахнулся и тут же ударил. Но…
