– Аделину, значит, – Донна улыбается. – Конечно, конечно, но оплату вперед. Сегодня…
– Даю двадцать фунтов. За Аделину и комнату до утра. И по фунту за каждую выпитую бутылку джина.
Разговор о деньгах смягчает сердце госпожи Донны. И она уплывает, чтобы через некоторое время вернуться с двумя девицами под руку и сказать:
– Наверху, как и обычно.
О’Райли кивает и выкладывает на стойку обещанные деньги, после чего уходит к лестнице. Ступени под ее ногами стонут в такт доносящимся из всех уголков дома голосам. Моргана поднимается на самый верхний этаж. Ноги несут ее той дорогой, о которой мозг предпочитает не думать. Сколько раз она успела пройтись по этому коридору до сегодняшнего дня? К счастью, как гость, а не обитательница борделя.
Дверь в конце приоткрыта. И тонкая полоса света падает на устеленный ковром пол. Там, в просторной комнате, сидя на краю тахты и закинув ножки на небольшую подставку, ее ожидает Аделина. Толкнув скрипучую дверь, капитан заходит в комнату. И словно ангел в нежном кремовом платье, Аделина поднимается с тахты. Ее маленькие ноги в атласных туфлях касаются пола. Покачиваясь подобно снастям на ветру, куртизанка подходит к Моргане и кладет ладони ей на плечи:
– А ты не задержалась.
Еще бы она задержалась! Тогда бы Аделина устроила самую настоящую сцену, став на время актрисой, которой разбили сердце. А Моргана не готова вынести еще столько же стонов, сколько и сегодня в подворотне, где ее лупили веером.
– Разве я могла, – мурчит О’Райли, но Аделина прикладывает к ее губам палец. Испанка любит, когда рядом с ней молчат. Больше, конечно, она любит, когда для нее читают, но сегодня под носом нет ни газеты, ни какой-нибудь книги. Однажды Моргана подарила Аделине «Путешествия Гулливера» Свифта. Но проститутка сочла это чтиво слишком утомительным. И заставила Моргану декламировать стихи. И то была одна из самых приятных ночей, проведенных тогда подле Аделины.
* * *
За разговором время летит стремительно, подобно ядру, выпущенному из пушки. Моргане комфортно в обществе куртизанки, и все же в воздухе повисает особая недосказанность. Или только так кажется из-за большого количества выпитого джина.
– Что тебя гложет?
Аделина касается распущенных волос Морганы. Проводит пальцами по ним, словно гребнем, пропускает каждую грязную, потускневшую от соли, солнца и ветра прядку сквозь.
– Ничего, – с шумом выдыхает О’Райли, открывая глаза.
Смотреть на Аделину снизу вверх и видеть появившиеся на шее морщинки странно. Время не щадит никого. Особенно девушек подобной профессии. Через парочку лет, если испанка не выскочит за кого-нибудь замуж, она станет уже вторым сортом, если не третьим. И никто не захочет иметь с ней дело. Потеряет свою ценность на рынке проституток. Капитану ее даже жаль, но свою судьбу она считает еще менее завидной, чем судьбу Аделины.
Та бы не справилась в море. И дело не в том, что по сравнению с ней Моргана выше, крупнее и сильнее. Капитан просто знает, как за себя постоять. Она научилась не терпеть издевательства, а отвечать на них ударом. Иной раз далеко не пощечиной. Куртизанка же привыкла вертеть хвостом и увиливать, а с корабля так просто не сбежать.
– Сколько раз еще сказать, что тебе не стоит меня обманывать? Мор, я знаю, когда ты врешь. Так что же тревожит моего капитана, грозу морей и повелителя волн?
О’Райли хрипло смеется, закладывая левую руку за голову. Да уж, от этой пронырливой проститутки не спрятать даже дублона под пяткой. Но такой она и обязана быть, чтобы тонко чувствовать настроение и вес кошеля клиента. Найти бы в себе столько кокетства и без недовольства кривить душой, отвешивая учтивые поклоны направо и налево. Чем проститутка отличается от порядочной английской аристократки? При желании она может просто распрощаться с незадачливым клиентом. Аристократка же должна оставаться учтивой всегда.
– Скажем, что бы ты делала, если бы один мужчина с совершенно омерзительным характером, но непристойно огромным количеством денег вынуждал тебя пойти с ним на прием в доме губернатора?
Это лишь поверхностное описание проблемы. Потому что в душе Моргана тревожится не столько из-за приема и спутника, сколько из-за того, что окончательно запуталась и уже не понимает ни свои, ни его намерения. Еще некоторое время назад ей казалось, что у них не сложились не то что дружеские отношения, но даже партнерские. А сейчас он будто расщедрился на галантность. Его благородный жест, конечно же, лишь расчетливая попытка в очередной раз сломить ее неприступность. У Кеннета без малого несколько тысяч врагов. И он может найти подход практически к каждому. Лорд достаточно умен, чтобы не просто избежать возможного убийства, но и подчинить себе тех, кто раньше ни при каких условиях не пожелал бы с ним сотрудничать. Рано или поздно Моргана окажется одной из тех, кто склонил голову.
Она старается оттянуть этот момент. С каждым разом все больше и больше погрязая в пучине.
Темные глазки Аделины загораются алчным блеском. Проститутка любит деньги. Она убирает завитую прядь волос за ухо, кокетливо начинает:
– Ну, конечно, бы согласилась. Не каждый же день можно оказаться в гостях у губернатора. А как много у лорда денег? И носит ли он хоть немного с собой?
Куртизанка почти профессиональная карманница. Она запросто может украсть бриллиантовый браслет с руки знатной дамы, умыкнуть кошелек или позолоченную шпильку, если та ей приглянется. В общем, все, что не приколочено, Аделина предпочтет стащить. Моргана прокручивает на большом пальце перстень с печатью. Испанка перехватывает ее запястье. И внимательно в тусклом свете разглядывает кольцо.
– Ост-Индская торговая компания, – она хмыкает и отбрасывает руку. – У кого взяла? За такую печать много могут предложить.
– С трупа сняла. Какая разница? Мне нужнее.
– Тише, – примирительно произносит куртизанка.
Она вновь касается волос капитана. И та не может не выдохнуть. У Аделины невозможно нежные руки, каждое движение доставляет особое удовольствие, даже когда она просто касается затылка, массирует виски и точки за ушами. Конечно, в этот момент нужно следить, чтобы она не утащила сережки, не отдыхать, а контролировать каждое движение, но Моргана и так практически не знает, что такое «расслабиться».
О’Райли прикрывает глаза, чувствуя, как тяжесть дня и пройденного пути опутывает ее самыми неподъемными кандалами. Ей хочется погрузиться в ласковые объятия сна, хотя без шума волн, то и дело окатывающих палубу и борта корабля, ей тяжело забыться. Море поет колыбельные, мягко укачивает, словно люльку с младенцем. Этого не хватает на суше. Но даже под песню волн Моргане никогда так хорошо не спалось, как в своей кровати в поместье отца. Окна ее спальни и небольшой балкон выходили на сад с западной стороны, и утреннее солнце не просто не пробивалось сквозь плотные шторы, оно даже не заглядывало в комнату.
Проснувшись на рассвете, можно было еще лежать некоторое время в теплой кровати и думать, как провести день грядущий. Прислушиваться к тому, как скрипит третья ступенька на лестнице, ведущей вниз, шуршит платьем служанка Полли, а дворецкий шаркает к кабинету отца, дабы проверить, не усыпил ли того в кресле бурбон.
Дома все было иначе. Моргане там было хорошо, как никогда не будет в море. Но домой ей дорога заказана. Капитан шумно выдыхает:
– Так ты бы не отказывалась, так? Хорошо. А что, если бы у тебя была возможность изменить что-то в жизни. Исправить какую-нибудь не очень приятную вещь, произошедшую с тобой, либо улучшить положение дел в целой стране? Выбрала бы ты второе…
«Если бы тогда пришлось рискнуть другим», – звучит в голове Морганы конец фразы.
Странно и неправильно мучить такими вопросами куртизанку. Ведь что может понимать Аделина, которая не умеет читать, а узнает что-то по сплетням и принесенным «на хвосте» вестям? Аделина простая. И рядом с ней легко, она не думает ни о чем, кроме собственных чувств и денег.
