– А старуха тут при чем?
– Так вот, мне еще повезло, что остальные заключенные сначала сочли меня трупом, а добили, когда мы уже оказались здесь. – На замечание собеседника шериф не обратил ни малейшего внимания. – Уголовнички мои разбежались кто куда… Лабиринт почти никто не прошел, все здесь остались. Кроме Стронга и какой-то бабенки. Так вот, Эллочка была среди них. Ее ведь за отравление детей приговорили к казни через повешенье. Не помню уж, на какой планете. Но это и неважно. Вышла замуж за богатенького старикашку и, чтоб наследством не делиться, детей его потравила. Шестерых. В возрасте от шести до сорока двух лет. Прямо на семейном ужине в честь годовщины свадьбы. Ну, неважно. Ты сам сказал, чтоб без подробностей. Редкой красоты девка была, но ты сам видел, за пятьсот с лишним лет поизносилась. Здесь ведь так: если нет цели, если чувства притупились, то долго не протянешь. А какие чувства, какие цели у такой мелкой душонки…
– И как же она столько протянула?
– А вот так! Если разрушить сервер, то и сущности конец. Зато потом какое-то время можно протянуть на чужих страстях. Вот она и повадилась в Долину. Был у нее импульсный перфоратор. Украла у кого-то. Но я его у нее лет сто назад изъял. Вот она к тебе и обратилась. Кстати, эти двое, что тебя пытались похитить, из той же компании, что я сюда доставил, матерые бандиты с Земли – Безруков и Сухоруков.
– А они-то как столько времени протянули? Без целей и чувств…
– О чем ты говоришь! Есть и такие придурки, которым ни цели, ни чувства не нужны. Было б что пожрать. А Дядя Сэм им обеспечивал все радости жизни и без дела сидеть не давал.
– Ты их прикончил?
– За что? Они ничего такого не совершили. Я их просто отключил. Временно. Лет на пять. Именем Закона. Кстати.
– Как?
– Как-как… А почему ты не спросишь, как я тут протянул пять веков и не рассыпался?
– Спрашиваю.
– А потому, что есть во мне жажда справедливости. Да такая, что сталь гнет и камень дробит. А знаешь, что здешние сущности губит?
– Что?
– Соблазны. Здесь сущность может получить все, чего пожелает. Знал бы ты, какой это соблазн – существовать, не чувствуя боли, ни физической, ни душевной.
– Постой! А как же Диего и Алина столько времени здесь – и никаких признаков разложения?
– Им проще. У них – то любовь, то ненависть друг к другу. Тем и живут.
– Ну, ладно – с этими понятно. А Дядя Сэм кто такой? – Дядя Сэм – это не кто такой, а что такое…
Глава 22
Все страхи, связанные с тем, что искусственный интеллект может обрести свободу воли, беспочвенны. Свободой воли обладает даже далеко не всякий носитель естественного интеллекта.
Игрек Зет, выдающийся конструктор систем галактической навигации, XXIV век
– Трудно судить, что именно по-настоящему важно, а о чем лучше не знать. Иногда лучше не знать именно то, что имеет значение? – Крошка-Енот уже в образе мальчишки сидел посреди зеленой лужайки, глядя в глаза принцессе.
– Что? – Анне показалось, что парнишка несет явный бред.
– Сядь, мне трудно говорить с тобой, когда ты развалилась тут…
Но Анна лежала, даже не пытаясь подняться с мокрой травы. Сил действительно не было даже пошевелиться. И еще она не понимала, как могла решиться броситься в ту бездонную яму. Как она вообще прошла через все, что случилось с ней за последние часы.
Трава пахла… травой. Анна вдруг поняла, что впервые с того момента, как попала в Лабиринт, она чувствует запахи. А вслед за усталостью и запахами на нее обрушился весь ужас последних дней и ощущение полного бессилья. Оттого, что рядом был Крошка-Енот, легче не становилось. И говорил он с ней как-то странно. И фразу эту она слышала. Совсем недавно. Слово в слово. Или почти слово в слово?
Крошка-Енот. В тех обрывках воспоминаний, что остались от недавнего долгого сна, он был совсем другим – наивным, доверчивым, вспыльчивым и верным.
– Сядь. Ну, пожалуйста. – Он придвинулся поближе и взял ее за руку.
Вот теперь он был прежним. Как тогда – в другой жизни, в том сне…
– Я не могу.
– Можешь. Здесь каждый может все – стоит только захотеть.
– Да? Я хочу отсюда выбраться.
– Но не знаешь, как это сделать. Не знаешь, куда идти. Не знаешь, где здесь выход.
– А ты знаешь? – Принцесса сделала попытку сесть, и, как ни странно, ей это удалось.
– Я? Нет. Не знаю. У каждого свой путь. И цена каждому шагу здесь одна – жизнь. – В его голосе снова прозвучали прежние, такие знакомые интонации.
– Чатул?
– Называй меня Крошка-Енот.
– Но ведь ты…
– Да. Я!
– Как ты здесь?
– Котх может оказаться где угодно. И когда угодно.
– Значит, ты знаешь, как отсюда выбраться! Ты выведешь меня?
– Нет. Я знаю дорогу отсюда, но для тебя она не годится.
– Зачем же ты здесь?
– Живу я тут.
– Как?
– Как живу? Не смеши меня.
– Чатул?
– Называй меня Крошка-Енот. Это у человека может быть только одна личность. А я не человек.
– Я с ума сойду.
– Объяснять все – долго и незачем… А безумие тебе пока не грозит.
– Почему мне страшно?
– Потому что сейчас лучше бояться. Страх спасает. Иногда. И сейчас тебе без него не обойтись.
– А почему я его раньше не чувствовала?
– Чатул не зря тебя готовил. Всему свое время. Страх не только спасает, но и губит, если приходит не вовремя. – Крошка-Енот раздвинул руками траву, дунул на землю, и посреди поляны выросла горка тлеющих углей. – Но сейчас тебе нечего бояться. Пока мы здесь. – Он выловил из углей черный пропеченный клубень и начал перебрасывать его с ладони на ладонь. Руки мгновенно стали черными от сажи, но он продолжал остужать свою добычу.
– Что это? – спросила принцесса.
– Картошечка. Необычайно вкусна в жареном и вареном виде. Но с голодухи лучше всего печеная. – Он разломил клубень пополам, и незнакомый запах оказался настолько аппетитным, что Анна почувствовала, что голодна. – Соль есть?
– Откуда?
– Глянь у себя в нагрудном кармане.
Принцесса запустила руку в карман и с удивлением извлекла оттуда хрустальную солонку.
– Как ты это сделал?
– Это не я. Это ты сама. Забыла? Здесь можно получить все, что хочешь. Но сохранить можно лишь то… – Крошка-Енот вопросительно посмотрел на нее.
– …во что веришь, – закончила принцесса, достав продолжение фразы из какого-то закоулка своей памяти.
– Вот! Ты помнишь…
– Но ничего не было. Только сон.
– Помнить можно не только то, что было, – многозначительно заявил Крошка-Енот, вылавливая из золы вторую картофелину черными от сажи пальцами. – Держи. Это тебе. Кожицу сдери только. И подсоли чуток.
– Ты его убил? – спросила Анна, осторожно принимая горячий корнеплод.
– Кого?
– Этого… Тита-Живодера.
– Нет, я не умею убивать. Шериф может. А я нет. – Мальчишка говорил невнятно, потому что одновременно уплетал картошку. – Да и он-то – только именем Закона. Но здесь хотя бы порядок. Относительный. Дальше Граблино и за Нижней Пандорой – полный хаос. Абсолютная свобода. Разгул воображения. Даже мне страшно. Хотя мне-то бояться нечего. Нормальным котхам вообще страх неведом. Знаешь, как я обрадовался, когда впервые его ощутил?! Сильнее, чем испугался, когда впервые почувствовал радость. Ну, доедай и двинемся дальше.
– Я никуда не пойду. – Она разломила картофелину, слегка посолила и осторожно откусила кусочек. – Я здесь останусь. Здесь хорошо.
– Здесь везде одинаково, – возразил Крошка-Енот. – Здесь везде все – как ты хочешь. Пока кто-то другой сильнее тебя не решит, что должно быть иначе. И оттого, что сидишь здесь на мягкой траве, на свежем воздухе и вкусно кушаешь, ты сильнее не станешь.
– Я хочу пить. – Анна бросила в угли черную кожуру от картошки.
– Чай? Кофе? Молочный коктейль? Шампанское? Чего изволите? – ехидно поинтересовался мальчишка.
