– Я должна им помочь, – заявила конопатая девица, поднимаясь с корточек. – А ты иди туда. – Она указала на обыкновенный шалаш из ивовых веток, стоящий буквально в сотне метров. – Доктор тебя уже заждался. – Она, не оглядываясь, побежала к раненым.
Доктор? В шалаше? А ведь мог бы и дворец отгрохать, какой не снился величайшим властителям всех времен, миров и народов. Отшельник, значит… Подвижник. Святой! Ключник-привратник. Откроет двери Лабиринта… Укажет дорогу через Хаос! Да там и шагу сделать не удастся, если оттуда текут кровавые реки. А Тейл? Откуда здесь Тейл взялся? Он же мертв. Его же убили! Значит, фантом из ее сна ожил и теперь наверняка будет мстить именно ей за то, что нашел смерть вместо обещанного вознаграждения. Конечно, не ее вина в том, что накрылись все его планы на светлое будущее, но мстить за это здесь больше некому. Да, в таком месте стоит бояться не только собственных желаний, но и своих снов. Наверное, здесь вообще никто не спит… Никогда. А то бы этот мир заполонили жуткие фантомы из ночных кошмаров.
Анна дошла до шалаша и решительно вошла внутрь. Сейчас ей просто нестерпимо хотелось, чтобы все, что здесь с ней происходит, закончилось – чем быстрей, тем лучше. Чем угодно – хоть смертью. Недавний сон начисто лишил ее остатков веры в хоть сколько-нибудь благополучный исход путешествия, и теперь ей было почти безразлично, что там за Доктор и чем закончится встреча с ним. Все равно впереди кровавые реки, жуткие монстры, страх, боль и гибель. Все равно…
– Заставляете себя ждать, принцесса!
Внутри шалаш был куда просторнее, чем казался снаружи. Это был обыкновенный кабинет обыкновенного клерка. Черный полированный стол с письменным прибором из зеленого поделочного камня и несколькими допотопными телефонными аппаратами, пара мягких стульев и стены, облицованные пластиком под красное дерево. Лишь стена за спиной хозяина кабинета была прикрыта тяжелым гобеленом с довольно примитивным изображением рыцаря, поражающего дракона. А слева в широком окне открывался вид на большой незнакомый и ничем не примечательный город.
Анна ожидала увидеть почтенного старца, но за столом сидел молодой парень, отличавшийся от остальных местных поселенцев лишь одеждой – на нем был серый костюм, белая рубашка и синий галстук.
– Здравствуйте, Доктор. – Анна сделала паузу, намекая на то, что и хозяину кабинета не мешало бы для начала поздороваться. – Рада вас видеть, Доктор.
– Я тоже рад, что ваше высочество наконец-то добралось досюда. Но я буду просто счастлив, когда ваше высочество нас покинет, и желательно – навсегда!
– За что такая немилость?
– Только что из-за вас погибло пятнадцать человек.
– Фантомов…
– Это там фантомы – за переходом, который караулит Ничтожество! А здесь – люди! Наши дети, которых мы любим, которые нам дороги, которые умеют верить и сомневаться, любить и страдать, жить и умирать. Помните, вы сегодня давали автографы двум девочкам?
– Конечно.
– Так вот: среди погибших – их отец.
– Я не знала.
– Вы изволили вытащить из небытия очередного монстра, который наверняка сделает Хаос страшнее, сильнее и опаснее.
– Куда уж страшнее?
– Не вам судить об этом.
– Мне действительно жаль…
– И сделали вы все это из одной только жалости к себе, что вдвойне мерзко! Правда, теперь это уже не имеет никакого значения. – Интонации в голосе Доктора становились жестче с каждым словом, и чувствовалось, что он с трудом сдерживает свой гнев. – Я убедился, что ваше присутствие является угрозой для нас. Чем быстрее я спроважу вас отсюда, тем будет лучше для всех. Так что обойдемся без долгих проводов. – Он поднялся из-за стола и направился к сейфу, стоящему в углу кабинета, нажал несколько кнопок на кодовом замке и извлек связку тяжелых, тронутых ржавчиной ключей, затем отдернул гобелен, за которым обнаружилась стена, сложенная из серых каменных блоков, и тяжелая стальная дверь, запертая на множество стальных засовов и висячих замков. Доктор не спеша открыл их один за другим, распахнул дверь, из-за которой сразу пахнуло душной сыростью подземелья, и сделал приглашающий жест. – Прошу! Надеюсь, больше не увидимся.
– Хоть фонарик-то дадите? – поинтересовалась Анна, заглядывая в непроглядную тьму, где было видно лишь первые несколько щербатых ступеней лестницы, ведущей вниз.
– Не положено. Что надо – и так увидите. Путь по лабиринту в сторону Хаоса несложен – идите прямо и до первого монстра. Почему-то я ему не завидую. А вот обратно возвращаться не советую – бесполезно, да и незачем.
Глава 25
Все, что предстает перед нашим мысленным взором – пусть даже на миг, – существует на самом деле. Если не сейчас – так вчера, не вчера – так завтра.
Юкио Мисима, писатель и драматург, XX век. Солнце и сталь
– Вот черт! – Матвей в темноте споткнулся о какой-то булыжник, упал и ударился коленом обо что-то твердое.
– Тихо! – донесся до него шепот Аруги. – Мы не должны привлекать к себе внимания. И черта поминать тоже не стоит. Здесь он очень даже легко может явиться.
– Мы же собирались идти на линкоре! Где корабль, мой адмирал?
– Не адмирал, а контр-адмирал, – так же тихо поправил его Аруга, помогая старпому подняться. – И не ваш. Это вы мой старший помощник. Извольте соблюдать субординацию.
– Так где же линкор?
– У меня в нагрудном кармане. Как только дойдем до Океана Скорби, увидите его во всей мощи и красе.
– А здесь никакие твари не водятся?
– Да помолчите же вы, наконец. Водятся! Еще как водятся…
Некоторое время они молча шли в темноте, наполненной шорохами, всхлипами, вздохами, журчаньем, едва слышными стонами. Лабиринт был явно обитаем, но еще на входе, Косаку предупредил: пока ни на что не обращаешь внимания, не даешь воли страхам, ни одна из тварей, поселившихся здесь, не станет связываться с проходящими мимо. Большинство из них сами прячутся от ужасов и опасностей Хаоса, стараются вести себя тихо, оставаться незаметными. Кто – они? Аруга и сам не знал, хотя уже не раз проделывал этот путь. Он сейчас наверняка думал лишь об одном: поскорее занять свое место на мостике своего карманного линкора, несокрушимого корабля, извергающего пламя, противостоящего всей мощью главного калибра всему, что пока неподвластно великой власти гармонии.
И так будет до тех пор, пока в самых удаленных уголках Хаоса не раскроют свои нежные лепестки цветы сакуры, символ неизбывной красоты и непревзойденного совершенства.
Боль в колене вскоре утихла, и Матвей зашагал увереннее.
– Косаку…
– Господин контр-адмирал, – терпеливо поправил его Аруга.
– Господин контр-адмирал, долго ли нам еще идти?
– Не знаю. Всегда по-разному. Туда, куда мы идем, никогда не стоит торопиться.
Дальше шли молча. Аруга двигался впереди, ступая совершенно бесшумно, и временами Матвею казалось, что он остался один в этой кромешной тьме. На контр-адмирале был белый китель, но в таком мраке даже это не помогало разглядеть его силуэт. Матвей не видел даже рукавов собственного белого кителя, на который он по настоятельной просьбе Аруги сменил свой пехотный комбинезон. Лишь шершавая холодная стена, которую он ощупывал ладонью правой руки, служила ориентиром. Темнота была столь непроглядной, что казалось, будто сквозь нее приходится продираться, что она густеет с каждым шагом, превращается в плотное желе, которое вот-вот застынет, как бетон, и станет несокрушимым монолитом. И вдруг после очередного осторожного шага он наткнулся на Аругу, который почему-то остановился.
– Что там? – спросил Матвей шепотом.
– Тихо…
Из темноты раздавались всхлипы. Как будто там, во мраке, скрывается ребенок, которому больно, страшно и безмерно одиноко.
Зашелестела сталь, это Аруга начал медленно обнажать свои самурайские мечи – катану и вакидзаси. От клинков сочилось слабое мерцающее свечение, которое усиливалось по мере того, как они извлекались из ножен. Помнится, контр-адмирал очень переживал, что перевязь с мечами нелепо выглядит в комплекте с флотским обмундированием и не соответствует определенной уставом форме одежды.
