Вздохнув, Лу Чуньду откинулся на подушки, подтолкнув Доу взобраться на плечи.
– Моя боль по сравнению с твоей ничтожна. Да и возможность сразиться с Белым Мором предоставляется не каждый день – благодаря ему я понял, что слишком слаб для битвы с детьми Хаоса и мне есть к чему стремиться.
– К примеру – наконец начать носить с собой меч?
Лу Чуньду закатил глаза, и Вэнь Шаньяо не сдержал смешка, произнеся уже серьезнее:
– Шифу, пообещайте, что вы больше не выйдете из дома без меча. Лу Цао не всегда свободен, да и я не постоянно буду рядом. Вдобавок мои навыки не так хороши, как хотелось бы.
– Не принижай себя, – закрыл глаза шифу. – Твои навыки достойны похвалы. Будь мастер Лу Ми жив, выбрал бы тебя своим учеником.
– Я… не думаю, что заслуживаю вашего одобрения.
Устало приоткрыв глаза, Лу Чуньду взглянул на него, жестом веля наклониться. Только Вэнь Шаньяо это сделал, как почувствовал болезненный щелчок по лбу. Обиженно вскрикнув, он отстранился.
– Болван. Разве тебе мало того, что я снизошел до похвалы? Разум старика, а ведешь себя порой хуже влюбленной девицы. Еще раз услышу такую глупость, и останешься без мастера.
– Недаром вас Демоном прозвали, – в притворной обиде проворчал Вэнь Шаньяо и задумчиво взглянул на окно. – Значит, Господин, Байчжу и Хэйань – братья?
– Они дети госпожи Янь – демона, что застала рождение Хаоса и его падение.
– Насколько же она стара?
– Кто знает. Однако ее слово имеет существенный вес в Царстве демонов, ведь именно она возвела Хэйаня на трон. Иначе правила бы сама, – закрыв глаза, пробормотал Лу Чуньду. – Из всех людей в Байсу Лу Байчжу напал именно на тебя. Почему?
– Не знаю. Не встречался с ним до этого, – пожал плечами Вэнь Шаньяо, смотря, как Доу, подобно котятам, устраиваются под боком хозяина, зарываясь в складки одежды. – Возможно, он что-то почувствовал.
Веки Демона задрожали, и лиловые глаза сверкнули из-под ресниц.
– Твои зрачки побелели перед приходом Байчжу. Вэньи так отмечает своих последователей?
– Нет. Не думаю, что Вэньи вообще причастен к этому. Шифу не стоит обременять себя такими мыслями – лучше отдыхайте. Если хотите, то могу сыграть вам, – попытался уйти от темы Вэнь Шаньяо.
– Побереги мои уши, – поморщился Лу Чуньду, вяло махнув на него рукой, и бережно укрыл Доу. – Дай мне отдохнуть. Уходи, дальше я сам справлюсь.
– Хорошо.
Поднявшись, Вэнь Шаньяо уже направился к двери, как до его ушей донесся тихий шепот, словно шелест упавшего шелка:
– Спасибо.
Лишь качнув головой в ответ, Вэнь Шаньяо покинул павильон Наказаний, неторопливо направившись к главной горе. Ночь выдалась душной и влажной. Высоко над головой, сверкая в свете звезд и луны, навис купол. В траве громко стрекотали кузнечики, заглушая мысли и разгоняя тишину.
Перейдя по мосту через высохший водопад, Вэнь Шаньяо вдруг замер, поднял взгляд на стоящее поблизости дерево и спросил:
– Вино все же пришлось вам не по вкусу, господин Люй?
Сливаясь с темной листвой, на ветке дерева сидел Лаожэнь. Доули лежала на его коленях, позволяя разглядеть задумчивое лицо с крестообразным шрамом. Пилигрима нельзя было назвать красивым, но было в нем нечто цепляющее, что заставляло подолгу разглядывать черные как смоль брови, изогнутые в насмешке глаза и тонкие губы.
– Байсу Лу никогда не славился своими винами: слишком легкие, чтобы опьянеть. Никогда не любил бывать здесь.
– Не только вина, но и еда здесь порой не лезет в горло, – согласился Вэнь Шаньяо.
– Забавно – вроде разговариваю с мальчишкой, а ощущение, что со своим ровесником, – глядя на него сверху вниз, усмехнулся Люй Цинь. – Как твое имя?
– Ян Сяо.
– Нет, не то, что ты забрал у этого тела. Настоящее.
– Ха, – не сдержался Вэнь Шаньяо. – А Лаожэнь весьма проницателен.
– Я живу не одну сотню лет и ложь вижу насквозь. Тебя выдают глаза – слишком старый взгляд для столь молодого тела.
– Действительно – другого от духа Небесного порядка я и не ждал.
– Надо же, меня раскусили, – тихо рассмеялся Лаожэнь, и в его взгляде мелькнули искры интереса. – Как узнал?
– Сложно было не догадаться: люди не живут так долго, даже заклинатели на последней ступени. Вдобавок только духам дано иметь два облика. Вы не особо-то и старались скрыть это.
– Люди неохотно верят в то, что находится прямо под их носом. Скажи им, что я один из духов Небесного порядка, и они лишь посмеются, – заметил Люй Цинь, подперев голову ладонью. – Не хочешь узнать, почему я не отсиживаюсь в Царстве духов, как все остальные?
– Подозреваю, что это связано с Байчжу. Недаром Господин так на вас обозлился из-за него.
Невесело усмехнувшись, Люй Цинь спрыгнул с ветки. Повесив доули за спину, он пригласил Вэнь Шаньяо пройтись.
Прохладный ветерок мягко гладил их лица, играя с волосами и одеждой.
Лаожэнь был высок, но лишь на цунь [110] выше госпожи Бао – все духи Небесного порядка славятся своим ростом в шесть, а то и семь чи. Их кожа сияла, подобно белому нефриту, а сами они не имели запаха. От Лаожэня же пахло дорожной пылью, травой и горьким чаем. Одежды хоть и были из хорошей ткани, но все же оказались старыми и потрепанными на подоле, а сапоги – со сбитыми носками. Пилигрим, коих сотни по Чуньцзе.
– Что вы за дух?
– Ты не найдешь ни одного моего алтаря во всех четырех Царствах, имя Люй Цинь мне придумали далеко не люди. Я всего лишь мелкий дух, которых там, наверху, так много, что не все они имеют имена.
– Но раз у вас есть облик, то кто-то все же верит в вас.
– Да… Странно, не так ли? – криво улыбнулся Лаожэнь, подняв руку и ухватив длинный листок ивы. – Я ветер, что играет с травой и путается в ветках. Я не срываю фонари и не ломаю деревья, не поднимаю бури и не гоню облака. Я слабый ветерок, идущий куда пожелает и случайно обретший разум и тело. Вот и все.
– Слабый ветерок не сражается на равных с самим Байчжу и не запечатывает его на следующую тысячу лет. О слабом ветре никто не складывает песен, а заклинатели не зазывают его в свои кланы и школы.
– Все-то ты знаешь. Вот только так и не сказал мне своего имени.
– Я сам догадался, кто вы, так почему бы и достопочтенному Лаожэню не проявить смекалку и не предположить, с кем же он все время беседовал?
Люй Цинь замер, отпустив лепесток, и повернулся к Вэнь Шаньяо. Его глаза сейчас казались особенно темными, нечеловеческими и оттого пугающими.
– Ты помечен Бездной, мой юный друг, и сам это прекрасно знаешь. Вот только будь ты ее рабом, и голос внутри сломил бы твой разум, однако… Интересно, как ты от него избавился?
– Умер несколько раз.
– Звучит как ужасно непродуманный план.
– Но действенный, – не мог не отметить Вэнь Шаньяо, спрятав руки за спину. – Вам уже доводилось встречать Королей Бездны?
– Много раз, и ты отличаешься от них уже тем, что являешься человеком. Скажу тебе по секрету: те, кто становился Королем, теряли свой разум, и голос завладевал их телом. Что же такого случилось в твоей жизни, раз Хаос обратил на тебя внимание?
Вэнь Шаньяо не ответил, не желая погружаться в воспоминания о первой жизни. Боль, которую они с собой несли, преследовала его из одной жизни в другую.
– Байчжу чувствует, что я Король Бездны?
– Да. Когда он появился, ты что-нибудь почувствовал?
– Боль в глазах, – вспомнил Вэнь Шаньяо.
– Глаза Короля отражают силу Бездны, – задумчиво произнес Люй Цинь. – Они вселяют в демонов такой страх, что те вынуждены подчиняться. Но есть и исключения.
– Дети Хаоса?
– Не только. Противостоять Королю Бездны способен другой Король Бездны.
Вэнь Шаньяо резко замер, настороженно взглянув на Лаожэня. Кровь отлила от лица, сделав его мертвенно-бледным.
– Байчжу…
– Первый Король Бездны, самый могущественный из когда-либо существовавших Королей. Не думай, что для него честь быть отмеченным Бездной, – он сражался на стороне Цзинь Хуэя против Хаоса, однако отец сыграл с ним злую шутку, переманив на свою сторону, – мрачно усмехнулся Люй Цинь. – И с тех пор ни своего имени, ни своих друзей и братьев Байчжу больше не помнит. Не помнит и меня…
