Ей помогают и донести одежду, и взойти на борт, и даже для нее грузят несколько бочек с водой и провизией. Это точно вся благосклонность от Бентлея, на которую Валерия может рассчитывать. Напуганная, стуча зубами и в то же время не попадая ими друг на друга вовсе, да Коста наблюдает, как призраки вытаскивают на палубу «Приговаривающего» кресло, напоминающее трон.
– Идите сюда… милая, – Бентлей манит двумя пальцами. – Надеюсь, вы понимаете, чего от вас ожидают.
Найти О’Райли. Найти женщину, из-за которой гибнут не только испанцы, но и все остальные. Яд ненависти потихоньку начинает отравлять саму Валерию. Если только устроив встречу двух заклятых врагов, можно остановить убийства и спасти свою собственную жизнь, то она постарается заставить сердце найти разбойницу. Валерия поджимает губы, кивает и подходит к Кеннету. Если нужно, то она возненавидит Моргану, как ненавидит ее Бентлей.
– «Приговаривающий» будет подчиняться… он послушный. Последует каждому вашему приказу, – Бентлей кладет трость на колени. Он все еще похож на человека своими повадками и привычками, и если бы не все нюансы, сошел бы за живого. Лорд склоняет голову набок: – Найдите мне ее.
– Хорошо, – отзывается Валерия, ее голос трескается, ломается и звучит неуверенно, – я… я найду ее. Да.
И может, вера ее в свои силы и не тверда, она всегда была трусливой – но точно не окончательно бесхребетной.
Бентлей не слушает ее лепет, его занимают собственные мысли, эта задумчивость легко читается на лице, но от нее же трескается фарфоровая маска. Неуверенно да Коста делает шаг назад, но призрак хватает ее за руку и поворачивается, глядя полыхающими глазами в душу:
– Она хотела вернуть себе красоту… раны залечить.
Смола капает на некогда белую рубашку, подхваченную шелковым галстуком под горлом.
– Источник… жизни и молодости Понсе де Леона, способный залечить даже самые тяжелые раны?
– Найди мне этот Источник. И ты останешься жить, чтобы рассказать историю…
Валерии чудится, что она слышит в голосе Бентлея надежду.
Глава 28. Проклятый старик
Моргана касается ручки двери, но отдергивает ладонь, словно обжегшись о медь. Но, конечно, ручка не раскаленная, она холодная, такая же, как ночной воздух. Лишь поблескивает в свете одинокой лампы с огарком свечи над входом. О’Райли поджимает губы и вновь берется за кольцо в пасти льва. Стучит несколько раз аккуратно, все еще не уверенная, что она хочет привлекать к себе внимание.
Дом Кэт значительно меньше, чем дом ее родителей, но сад с ухоженными розовыми кустами выглядит лучше, и насыпная дорожка от кованых ворот до двери белая-белая, хотя в вечерних сумерках, конечно, кажется серой. А может, просто жизнь Морганы превратилась в одно сплошное серое пятно. И мир уже нисколько не мил.
Она стучит еще раз, прежде чем на пороге появляется служанка в чепце и переднике. Багровыми опухшими руками в мозолях женщина сжимает подсвечник.
– Вы к кому? – грубо интересуется служанка. Без почтительного поклона, без уважительного обращения.
Моргана бы сама не стала к себе уважительно обращаться. Она уже давно не выглядит как молодая благовоспитанная леди. И вспомнит ли ее Кэт? Что скажет она, когда посмотрит на свою милую маленькую кузину? Гадать нет смысла, достаточно просто заговорить со служанкой. Она позовет Кэт, и все встанет на свои места, как и должно быть. Однако Моргана медлит. И чем дольше она стоит на пороге, тем смурнее становится служанка. О’Райли собирается с духом и произнести:
– Мне нужна миссис Брюстер.
Такую фамилию получила кузина, когда вышла за англичанина. Когда-то она была О’Клери. И что теперь? От ирландской крови не избавиться, но кузина Кэт нынче английская дама, вращающаяся в высоких кругах. Служанка смотрит на Моргану, смеряет ее взглядом, оценивая, насколько правильным будет пускать ее на порог. По привычке О’Райли, пытаясь защититься, кладет ладонь на позолоченную рукоять шпаги. Она выглядит как побитая собака, и лишь множество дорогих колец на бледных пальцах, серьги в ушах и крест с рубинами на шее говорят, что не так уж она и проста.
– А кем вы приходитесь миссис Брюстер?
Моргана хмурится, поджимает губы:
– У меня для нее важная информация о ее кузине.
Такого короткого ответа хватает, чтобы ее пропустили и послали мальчишку в грубой льняной рубахе куда-то наверх, на второй этаж. Моргана осматривается по сторонам, пытаясь убедиться, что она и правда в доме кузины. Но они так давно с ней не виделись и не общались, Кэт могла и измениться. Взгляд останавливается на портрете женщины с маленьким ребенком на руках. И кривая полуулыбка касается губ.
Зеленый цвет никогда не шел Кэт, но это платье с закрытыми рукавами делает ее дивной, подчеркивая стройную шею и покатые плечи. А белый сверток, весь в кружевах и рюшах – очаровательный ребенок с темными кудрями.
– Госпожа, странная женщина. Осторожнее, прошу.
Моргана оборачивается на лестницу. По ступеням спускается хозяйка дома – низенькая, порядком располневшая Кэт. Полнота нисколько не портит кузину, теперь она даже больше похожа на торт в рюшах и оборках. Служанка ждет свою хозяйку, поднявшись на одну ступеньку. Так невежливо – почти кричать в присутствии человека, о котором идет разговор.
Сняв с головы шляпу, О’Райли делает шаг к лестнице.
– Кэт… – надломленно, неуверенно Моргана обращается к кузине, надеясь, что она ее не забыла.
– Моргана? – неуверенно интересуется Кэт, замирает, но, получив в ответ кивок, потому что язык у Морганы не поворачивается произнести короткое слово, она двумя прыжками преодолевает последние четыре ступени. – Я таких страстей про тебя наслушалась, Моргана!
Кэт подбегает к О’Райли. Она обнимает ее, да так крепко, что даже не верится, что в таких хрупких руках может быть столько силы. Кэт совершенно все равно, что кожаный коричневый камзол Морганы покрыт дорожной пылью и забрызган грязью. Она стискивает ее, прижимаясь к груди. От кузины веет добротой и теплом, пахнет пудрой для волос и нежной, почти неуловимой лавандой. Моргана неловко правой рукой касается лопаток Кэт под неодобрительный взгляд прислуги.
– С тобой все в порядке? – Кэт отстраняется, всматривается в лицо Морганы и охает, когда понимает.
О’Райли так и думала: кузина не сможет спокойно смотреть на ее лицо. Кэт прикрывает ладонями рот, но, быстро совладав с собой, тут же тянется ими к лицу Морганы, опускает их на щеки. Большим пальцем проводит по шраму.
Сочувствие и жалость Кэт не унижают.
– Кто же тебя так, Моргана? За что же тебя так?
Но эта история слишком жестокая, чтобы рассказать ее Кэт. Она будет плохо спать, а потом, как это обычно бывает с нежными дамами, заболеет и зачахнет. Такой участи Моргана просто не хочет для своей кузины.
– Уже не помню, да и не важно, – пытается отмахнуться О’Райли, за что получает молчаливое недоверие Кэт. И все же из вежливости и безупречного воспитания кузина оставляет неуместные расспросы.
Моргана никогда не забудет имена своих обидчиков, но сейчас у нее в груди, где-то в сердце бушует совершенно иной шторм, с которым ей не совладать. И он не имеет никакого отношения к гневу.
– Я так плакала, mo stór [47], когда ты бежала из дома. Мы все так переживали, но не смогли тебя найти. Разве так можно было, Морриган?
Можно. И Кэт знает это. Ее-то брак был по любви, она-то смогла полюбить своего супруга до того, как они поженились. А для Морганы выбрали незавидную судьбу. Со своей участью она мириться не стала. Всегда взрывная и своевольная Морриган О’Райли предпочла побег. Несмотря на все пролитые слезы, Кэт вряд ли ее серьезно осуждает и порицает. За это Моргана ей бесконечно благодарна.
– Пойдем скорее. Мэри! Подай чай в малую гостиную. Моя кузина устала с дороги.
Кэт тянет Моргану за собой.
– Я не думаю, что у меня есть…
