В голове сразу остается только одна мысль: рок всегда настигнет, бесполезно прятаться от того, что предначертано судьбой. Лишь Колман хватает Моргану за левую руку, чтобы капитан окончательно не опьянела от накатывающего, словно девятый вал, чувства вины. Он прячет от глаз любопытных древнее проклятье, но линии загораются не только на кисти и плече, они уже расползлись поганой отравой по левой части груди, выглядывают из-за ворота и светятся бледно-голубым и даже местами белым.
Бледная луна – немой свидетель – смотрит на неминуемо приближающуюся гибель и ничем не может помочь обреченным. Если они ничего не предпримут, то эта история закончится на чудовищной ноте. Моргану трясет, да так, что она неосознанно стучит ногой по начищенной доске.
– Так ведь не должно быть, да? Капитан? – интересуется Джеффри, но очень предусмотрительно делает шаг назад. Моргана знает, о чем думает пират: она – такая же опасность для живых, как и движущийся в черном тумане галеон. Только пока живые мертвецы далеко, а вот она подобна пороховой бочке, которая может рвануть при неправильном обращении с ней. – Это плохо?
– Морриган, скажи, что делать. Ну же.
Если бы она знала, что делать, то определенно сказала бы. Каждый раз ей приходится принимать самые отчаянные решения, даже если она не может предсказать последствия, к которым они ее приведут. О’Райли моргает несколько раз, стараясь избавиться от оцепенения. Она перебирает мысли, как мелкие жемчужины на тонкой нитке бус. Матросы на палубе сбиваются в кучки возле фальшборта и встревоженно глазеют на странное явление.
– Морской дьявол… Это по нашу душу…
– Морской дьявол!
В единении мыслей и чувств даже отважные моряки начинают бросаться кто куда.
Бентлей действительно может сойти за морского дьявола. По крайней мере, где-то на задворках сознания при жизни он точно себя таковым считал. А если и не дьяволом, то повелителем всех морей. И был готов сделать все, лишь бы смести врагов с тактической карты.
Выжидающим взглядом Колман все еще буравит Моргану. И, собрав остатки воли в кулак, она кивает:
– Уходим, парни! – Выхватив руку и забыв даже о том, как страшно ей всегда находиться без перчатки, О’Райли направляется к штурвалу. Старая команда по одной походке могла понять настрой капитана. На эту же остается лишь надеяться. Моргана перепрыгивает сразу через две ступени. Оказываясь у рулевого колеса, отталкивает в сторону ничего не понимающего Джимми.
– Все слышали капитана? Живее, салаги, если не хотите стать перекусом Кракена [48]! – ревет непривычно громко Колман, и этот грозный рев эффективнее хлыста. Разнесшийся по палубе звук колокола перебивает оглушительный взрыв орудийного залпа.
– Это что, пушки?.. – Джеффри подбегает к Моргане с подзорной трубой, которую раскладывает на ходу.
– Капитан! Еще один корабль с запада!
– Испанские пушки. Уж я-то их ни с чем не перепутаю. Чертовы mierda, – Корморэнт припадает одним глазом к трубе.
На палубе «Последней фантазии» в первый раз разворачивается боевая подготовка. Даже те, кто раньше предпочитал отлынивать от работы, теперь налегают на кабестан, лишь бы быстрее втащить якорь. Джеффри вглядывается в темноту, старательно крутя несчастную трубу.
Им сегодня не везет. Оказаться между двух огней – еще нужно постараться. Лишь бы судьба в этот раз не отказалась от О’Райли. Она все еще верит, что рожденный на ирландской земле навсегда остается носителем удачи и сыном Фортуны.
– Капитан Гато. Тот еще урод. От него мы так просто не уйдем. Придется повоевать… Капитан!
Нет, вступать в бой невыгодно. Моргана еще раз окидывает взглядом «Приговаривающий» вдалеке. Это не может быть никакой другой корабль, и он двигается очень быстро. Но испанцы ближе. И либо они умрут мучительно от рук людей, либо тяжелой насильственной смертью от рук живых мертвецов. Ни один из вариантов не выглядит привлекательно.
– А может, и успеем. Если… наляжем на паруса. Колман! Нам нужно спешить. От смерти не сбежать, но, черт возьми, сегодня мы попробуем это сделать!
Придется очень постараться, но у Морганы возникает если не гениальная, то вполне отчаянная идея. Близость оскверненного «Приговаривающего» придает ей потусторонней уверенности. Такое бывало с ней и раньше. Иметь мощного союзника было равнозначно безопасному передвижению по любому морскому пути, но сегодня они по разные стороны баррикад.
– Джеффри, помоги-ка мне кое-что провернуть.
– Слушаю, – выпаливает Джеффри, засовывая за пазуху подзорную трубу. Он хватает с пояса флягу, делает глоток для храбрости. – Что нужно, капитан?
– Беги в трюм. Командуй. Нам нужно выбросить несколько мешков с песком. Нет времени сражаться. Испанцы настигнут нас раньше, чем эта разваливающаяся посудина.
– Капитан, а на кой черт нам вообще это делать? В тумане нам уйти будет проще, может, даже обойдем их, если дадите штурвал!
Слова Джеффри сразу выдают в нем человека, не знающего о морском деле ничего, а тем более – зачем на любом бриге есть песок и для чего же Моргана приказывает избавиться от нескольких мешков.
Она игнорирует вопрос Джеффри.
– Потеря веса даст нам немного скорости. И… и, возможно, мы уйдем. Выбрасывайте все, что сочтете нужным. Если это будут пушки – пускай. Лишь дайте скорости! Просто делай, что тебе сказали, и не задавай вопросов! Баклан, если из-за тебя мы сдохнем, я достану тебя даже в аду, – в глазах Морганы вспыхивает забытая решимость.
Туман становится гуще и гуще, могильный холод пробирает до самых костей. И даже дышать становится тяжелее, но Корморэнт больше не сопротивляется. Он слетает с мостика, проносится вихрем мимо Колмана, лавирует меж других матросов и, прихватив с собой несчастно болтающегося по палубе Джимми, несется с ним в трюм.
– Мальчишка, давай! Хватай мешки – и за борт, – он моргает несколько раз, стараясь тем самым привыкнуть к темноте.
Еще несколько матросов, громко топая, спускаются к ним. И Джеффри, взяв всю ответственность на себя, указывает каждому из них, какой ящик лучше вытолкнуть прочь с борта, а какой мешок высыпать прямиком через орудийный люк. Сам он тоже потеет, как свинья.
«Последняя фантазия» набирает скорость, и Мерфи уже лично помогает развернуть последний парус, пока Моргана до побеления костяшек стискивает штурвал. Она все еще остается хорошим рулевым. И даже новый корабль, еще не испытанный ни единым штормом, выведет из пекла.
– Это еще что такое, черт возьми? – выкрикивает матрос, лица которого Моргана не может разглядеть.
В своем обыкновении Кеннет выбирает приоритетной целью испанцев, а не корабль без флага и опознавательных знаков. И в этом весь Бентлей. Моргана даже готова сказать ему «спасибо» за неожиданную отсрочку. Чужое обостренное желание и почти кровная вражда с испанцами сегодня играют пиратам на руку.
– Это наша смерть! Быстрее! Я не хочу из-за вас, идиотов, подохнуть здесь, – рычит капитан, хотя вдоль ее позвоночника бегут мурашки. Нет, это даже не они, а четкий разряд молнии, подстегивающий к движению. Она смотрит, как в очередной раз гибнут испанцы. «Приговаривающий» всей своей «тушей» безжалостно давит корабль.
И естественное желание, почти инстинкт «выжить» охватывает каждую клеточку тела. Испанский фрегат не просто уходит на дно. Он взрывается. И несколько десятков ядер из-за этого разлетаются в стороны, рискуя зацепить собой все, что окажется на пути. Моргана не чувствует жара огня, но он все равно опаляет ее лицо пламенем прямиком из прошлого.
* * *
Валерия с закрытыми глазами напевает себе под нос тихую старую колыбельную, лишь бы успокоиться и представить, что она дома. Каждый день на «Приговаривающем» похож один на другой. И в этой круговерти однообразных событий она чувствует себя несчастной, всеми покинутой и брошенной на произвол судьбы. Вера в слова Матео улетучилась вместе с попытками отследить, сколько времени она уже находится с мертвецами. Когда галеон плывет по морю и не заходит в порт, плотный густой туман окружает его так, что солнечные лучи или лунный свет не пробиваются сквозь. У нее нет ни единой возможности понять, что происходит вокруг.
