— Кому скажу?.. — молодой человек, уцепившись за эти слова, глянул на друга с отчаянной надеждой, — Значит, и маме с папой?.. И Роману? И всем-всем-всем?..
— Всем, кому ты скажешь, — твердо повторил хранитель памяти и, видя, что бросаться на него в ярости как будто больше никто не планирует, медленно выпустил запястья молодого графа, — Вы все сможете спокойно жить дальше…
Граф де Нормонд, казалось, и не заметил действий собеседника. Он продолжал стоять, опять опустив голову и созерцая мостовую под своими ногами.
— Что… — голос его, когда он заговорил, казался небывало хриплым, однако, в нем угадывались нотки отчаянной решимости, — Что я должен сделать?
Винсент чуть улыбнулся и протянул руку для пожатия.
— Просто принять это. Эрик, ты согласен стать моим хозяином?
Молодой граф вскинул голову. Ни тени удивления, никакого вопроса не отразилось на его лице. Резким движением он схватил протянутую руку и крепко ее сжал. Голос его, все еще хриплый, но уже куда как более уверенный, прозвучал словно отдаленный раскат грома.
— Согласен.
Где-то в вышине сполохом сверкнула молния, на краткое мгновении выделив ярким светом две мужские фигуры посреди улицы. Винсент медленно выпустил руку друга.
— Договорились, — тихо произнес он и неожиданно опустился перед свежеиспеченным хозяином на одно колено, — Говори, что сделать.
— Делай, что должен, — голос молодого графа прозвучал до крайности безразлично и равнодушно, — И убери это из памяти у всех. Пусть ни мама с папой, ни Роман, ни слуги, ни гости… если кто-то выжил, не помнят о том, что было. Пусть просто… просто живут.
— Хорошо, — хранитель памяти склонил голову, а затем неожиданно поднялся на ноги, — Тебе придется подождать немного. Я закончу все и вернусь.
Эрик недоверчиво покачал головой.
— Как-то глупо все это… — тихо промолвил он и слегка вздохнул, — Как скоро ты вернешься?
— Где-то через полчаса, — последовал абсолютно уверенный ответ и на бледном лице молодого графа отразилась слабая улыбка.
— До замка добираться не меньше четырех часов. Не стоит давать столь опрометчивых…
— Я умею передвигаться быстро, — прервал хозяина собеседник и чуть сдвинул брови, — Если ты боишься видеть это — закрой глаза.
Граф де Нормонд неопределенно повел плечами, смыкая веки. Винсент, бросив на него внимательный взгляд, сочувственно покачал головой, а затем, обратившись во льва, метнулся куда-то в сторону угла дома, где недавно скрывались наблюдатели. В воздухе мелькнула только мокрая от дождя кисточка львиного хвоста.
Эрик остался стоять посреди улицы, казалось, впав в какое-то оцепенение.
— Вот и все, — голос спутника, неожиданно прозвучавший над самым ухом, заставил Татьяну чуть дернуться и недоверчиво перевести взгляд на него.
— Все?.. То есть, ты выполнил все, что он сказал и… все?
— И прошло триста лет, — голосом народного сказителя с надежно укрытыми в нем издевательскими интонациями, сообщил Винсент и, не дожидаясь возражений, поднял руку, нашаривая ручку двери, ведущей в будущее.
— Да, но я бы не сказала, что замок прямо уж очень изменился, — не пытаясь на сей раз остановить его, заспорила девушка, — Разве что запылился немного… Да и Роман ничего не помнит. А как же Анри и Арабель? Им ты тоже того… воспоминания подчистил? И они не вспоминали никого из своих сыновей?..
Дверь в пространстве распахнулась, являя взгляду Татьяны уже знакомое и крайне невнятное сероватое нечто. Хранитель памяти уверенно повлек ее туда, отвечая буквально на ходу:
— Им… я не смог.
* * *
— Как это ты не смог? — голос звонким эхом разлетелся по подвалу и, отразившись от темных стен, словно молот упал на голову произнесшей эти слова девушке. Татьяна поморщилась и, пока еще продолжая держаться за Винсента, потерла ухо свободной рукой. Собеседник, заметив это, чуть усмехнулся.
— Не забывай о том, где мы, — негромко произнес он и, оглядевшись, почему-то вздохнул. Затем осторожно усадил свою многострадальную спутницу на собственную подстилку и, сам садиться явно не планируя, прошелся по тесноватой, по сравнению хотя бы с той же улицей, где они были мгновение назад, клетке.
Татьяна, осторожно прислонившаяся затылком к одному из толстых холодных прутьев последней, медленно выдохнула. Холод действовал благотворно — головная боль отступала, и даже метания Винсента по клетке почти не мешали воспринимать его же слова.
— Я не знаю, почему я не сумел, — несколько отрывисто говорил между тем хранитель памяти, — Я делал все, как велел Эрик, стер память Роману, направился к их родителям… и все. Анри знал меня, разумеется, я ведь нередко бывал в замке… Ну, и вот, подхожу я к нему, пытаюсь стереть память, а он мне — «Что вы делаете, месье де ля Бош»? Естественно, я растерялся. Хотя, конечно, его тоже можно понять — не каждый день друг твоего сына заявляется к тебе после такой жуткой трагедии и тычет пальцами в лоб. В общем, я малость ошалел, ну и брякнул все, как есть, что, мол, я пытаюсь стереть ему память по приказу его же сына.
— Полагаю, этому он удивился еще больше, — девушка вздохнула и попыталась устроиться немного поудобнее. Платье, грязное и мокрое после отдыха на мостовой под дождем, противно липло к телу, сковывая движения; голова ежесекундно напоминала, что отступившая боль — не более, чем временный тайм-аут.
— Как не странно, нет, — хранитель памяти, остановившись возле одного из факелов, задумчиво провел рукой над пламенем, — Я тоже ожидал удивления, поражения, но чем дольше рассказывал, тем больше изумлялся сам. Анри остался совершенно спокоен. Он лишь уточнил, действительно ли я смогу обеспечить безопасность Эрика и Романа, и попросил не стирать память ни ему, ни Арабель.
— И что, хочешь сказать, они так и жили там? — девушка, от изумления даже забывшая о своем состоянии, недоверчиво приподнялась на львиной циновке, — В смысле, тут? Рядом с сыновьями?..
Винсент обернулся к ней. На лице его отразилась странная, исполненная облегчения улыбка, будто разговор с Анри, пересказанным им сейчас, состоялся не долее пяти минут назад.
— Конечно, нет. Они с Арабель уехали, я помог им собраться… Потом привел замок в надлежащий вид, выгнал всех выживших слуг (им, конечно, тоже пришлось немного подработать воспоминания), и привел Эрика сюда. Дальнейшее тебе известно — он сидел сиднем все это время, а Роман развлекался за двоих.
— Роман! — Татьяна, неожиданно всполошившись, буквально подскочила на месте и, хватаясь за прут решетки, медленно поднялась на ноги, — Он же должен был ждать меня! Сколько прошло времени?
Лицо хранителя памяти стало кислым.
— Как я и полагал, немного больше, чем я рассчитывал. Точных цифр, насколько больше, не назову, конечно, но… В общем, мы оперативно управились за четыре часа по местному времени.
— За сколько?.. — чувствуя, что и так-то едва держащие ее ноги неминуемо слабеют, девушка поспешила нащупать за своей спиной прут, при помощи коего несколько мгновений назад поднялась с пола, и медленно начала стекать по нему вниз, — Четыре часа?? — она аккуратно приземлилась на подстилку и медленно покачала головой, — Боюсь, объяснять придется слишком много… А Эрик еще?..
— Уже нет, — с самым, что ни на есть мрачным выражением лица, обрадовал ее хранитель памяти, — Он проснулся какое-то время назад, и сейчас ухитряется одновременно размышлять о том, куда ты подевалась, и пытаться вспомнить, — он поморщился и, поднеся пальцы к виску, недовольно проворчал, — Кто бы мог подумать, что лучший друг будет столь немилосердно разламывать мне череп…
— Боюсь, ему сейчас не легче, — с тяжелым вздохом отреагировала Татьяна и, потерев затылок, на порядок тише прибавила, — Могу себе представить… Винс, — неожиданная мысль, забредшая в ее несколько неадекватное сейчас сознание, заставила девушку поднять взгляд, — Скажи… А что хуже, в смысле, больнее — пытаться вспомнить или все же вспомнить?
— Это надо у Эрика спрашивать, — хмуро фыркнул мужчина и, тяжело вздохнув, несколько тише пробормотал, — Хотя, наверное, если вспомнит, это пройдет быстрее, чем если только и будет делать, что ломать себе… нам обоим голову. Но это не значит, что я сейчас со всех лап помчусь к Эрику возвращать ему память!
