Первым порывом было ответить, мол, пусть думает. Но я не стал это озвучивать. Все‑таки я лидер, и эту группу мне за собой вести, так что таких вещей вслух однозначно лучше не говорить. Да и конфликт реально запускать нельзя, решать надо.
– Я с ней потом поговорю, – решил я и тут же отметил. – Кстати, а почему Маши в гостиной не было?
– Она спустилась, когда вы в подвале были, поела и ушла сразу. Она вообще какая‑то нелюдимая, честно говоря. Ничего особенного не рассказывали. Вот ты когда с ней ходил до озера, говорил с ней или только пялился?
– Да прекрати, – я усмехнулся. – Говорила, что медсестрой работала. Что с мужем пытались свалить, до моста добраться, но в аварию попали. Что он в итоге вышел из тачки, и его сожрали. Кстати, вполне возможно, что я его и пристрелил там. Когда он уже воскрес.
– Да уж, – она дернулась. – И она так больше трех недель в машине сидела?
– Похоже на то, – ответил я.
– А если серьезно, что ты думаешь про то, чтобы тут остаться?
– Не знаю, – я пожал плечами. – Дорога рядом, по ней кто‑нибудь ездить будет наверняка.
– Так это же хорошо, – сказала она. – Хоть бы и с теми. Кто в Изобильном, торговать.
– Чем?
– Да тем, что в городе добудем. У них там Алушта, они не рискуют в нее лезть. А ты, я так понимаю, уже намылился в Судак ехать.
– Не знаю, – я покачал головой. – Может быть и съездим. Местным помочь нужно.
Кстати, откуда эта убежденность у меня вообще? Может быть, после того, что я вспомнил? Может быть, я искупления ищу? Типа, зуб за зуб: одну деревню сжег, а вторую спас? Черт его знает.
– Но все равно обороняться тяжело будет. Вокруг горы, скрытных подходов полно, село само слишком большое.
– Можно лишние дома разобрать на укрепления, уплотниться. На въезде у ворот этот самый БТР поставить. Раз он не едет, то из него по крайней мере пострелять можно.
– Все уж ты распланировала, – я улыбнулся.
– Ну а ты как хотел? – спросила она. – А вообще: механик у нас есть, Пашка, Степаныч может мужиков местных натаскать, чтобы в патруль могли ходить. Маша за главврача будет, если что‑то умеет, прикинь повышение. Яна может детей в школе учить, если они тут есть. Ну и среди жителей села тоже наверное кто‑то что‑нибудь полезное умеет делать. Прикинь, какое крепкое сообщество сообщество получится.
– Ага, самодеятельность школьная. Детский сад, штаны на лямках. Ты меня убеждаешь что ли? – спросил я.
– Ну да, – она улыбнулась, потянулась ко мне. Я поцеловал ее в губы, крепко.
Поежилась и проговорила:
– Холодно.
– Пошли, – сказал я. – Там комната свободная есть.
– Да, идем, – согласилась она.
Когда мы вернулись в комнату, в гостиной уже никого не было, только Овод все так же дрых, сидя на диване. По‑хорошему надо бы в дозор кого‑нибудь поставить, но ладно. Один день можно и отдохнуть, тем более никто в такую погоду наружу не полезет. Да и толку: ничего не видно, ни хрена не слышно.
Да и не взять нас так просто в доме. Разве что гранатами забросать. Но на окнах решетки, в них даже не пробросишь ничего, в тебя же отрикошетит. А дверь крепкая. металлическая, и я ее за собой закрыл.
Мы поднялись по лестнице, и я вошел в свободную комнату с двуспальной кроватью. Постельное белье уже застелил чистое, спать на том же, на котором дезертиры, мне не хотелось.
– Хочешь массаж? – спросила Лика.
– А ты умеешь? – вопросом на вопрос ответил я.
– Ну вообще любая девушка должна уметь его делать, – она хмыкнула. – Умею, не бойся. Раздевайся и ложись.
После целого дня в броне спина действительно болела. Может быть, раньше я и был к такому привычен, но похоже отвык. Да и мышцы после валяния в госпитале так и не восстановились. Так что массаж действительно будет полезен и приятен.
Я стащил футболку, брюки, носки, оставшись в одних трусах, после чего улегся на постельное. Оно было жестким, как будто накрахмаленным, но это потому что новое и волокна еще не успели разрыхлиться. Я ведь прям из упаковки заводской взял.
Лика тоже разделась, оставшись в одних трусиках и лифчике, после чего полезла в свою рюкзак. Я его заранее сюда занес, все равно ведь вместе ночуем, да и стесняться своих товарищей уже смысла нет. Пусть знают.
Она вытащила из него флакон и что‑то налила себе на руки. По комнате разнесся незнакомый мне запах. Точнее, он был знаком, но я понятия не имел, как он называется.
– Однако, ты подготовилась, – хмыкнул я.
– А как иначе, – ответила она. – Ты же мой мужчина. Кто еще тебя в чувство приведет?
– Где взяла‑то?
– У Яны, у нее было.
– Украла что ли? – не понял я.
– Да почему сразу украла, – удивилась она. – Выпросила. У нее два флакона было, а мне оно явно нужнее. Она‑то одна.
– Оводу она нравится, – сказал я. – Но сейчас ему, скорее всего, не до того. Хотя, может быть, женская ласка и помогла бы. А то его накрыло пиздец.
– Я не буду их сводить, – тут же категорически заявила Лика. – После того, как мы с тобой сошлись, она сама не своя. Не то чтобы претендовала на тебя, скорее просто не одобряет. Но она меня на хуй пошлет, если я об этом заговорю. И будет права на самом деле.
– Да никто и не просит.
Девушка тем временем уселась на меня и принялась гладить мне спину, разогревая кожу.
– Жесть, ты как ходишь‑то еще? – спросила она. – У тебя спина забита в край. Как будто окоченение.
– Ага, трупное, – кивнул я. – Нормально это. После госпиталя мышцы восстанавливаются. Жрать просто нужно нормально.
– И массаж, – тут же вставила она.
И продолжила растирать спину. Я почувствовал, как по ней растекается масло, запах которого неиллюзорно расслаблял. Прикосновения постепенно стали сильнее, она уже не просто гладила, а разминала спину.
– Тебе нельзя так к себе относиться, – сказала Лика. – Если ты посыплешься, то все рухнет. На тебе же все держится.
– В смысле? – не понял я.
– В прямом, – ответила она. – Овод – боец, но опыта управления командой у него нет. Про Яну и Машу нечего говорить. Олег? Еще смешнее. Степаныч что‑то и может, но он уже старый совсем. Так что держишь команду на плаву именно ты. Что будет, если тебя подстрелят или ты заболеешь, я даже представлять не хочу.
Я почувствовал что‑то непонятное. Заботу? А ведь реально, она обо мне заботится. Забавно даже и…
Приятно что ли? Реально же приятно. Вот ведь странное чувство.
– Тебе надо бы часть обязанностей другим передать, – сказала она. – Слишком много на себя берешь.
– Да я и так это делаю, – хмыкнул я. – Нет, если уж честно, то без вас всех я бы проехал бы всего в два раза дольше и в три раза быстрее…
– Дурак, – воскликнула она, даже перестав на секунду мять мне мышцы спины.
– Да ясное дело нет, никуда я бы не ушел. Кончилось бы все тем, что меня сожрали бы еще в самом начале у больницы. Без компании. Без нее вообще сейчас никуда, как ни крути. Так что я без шуток вам всем очень благодарен.
– Ладно, расслабься, – сказала она. – И наслаждайся.
И я последовал ее совету, просто закрыл глаза, а ее руки двигались у меня по спине, разминая забитые мышцы. Не знаю сколько времени так прошло, может быть минута, а возможно час, но она принялась легонько постукивать пальцами мне по спине.
– Все, – сказала она.
Лика слезла с меня. Я перевернулся на спину, и практически мгновенно оказался накрыт одеялом.
– Мышцы разогреты, застудить их нельзя, – проговорила она. – Так что давай под одеяло. А чтобы еще теплее было.
Тут же нырнула под бок, рядом, прижалась. Я каким‑то естественным движением вытянул руку, и она легла мне на плечо. Мягкая, теплая, такая живая.
– Понравилось? – спросила она.
– Да, кивнул я.
Прикрыл глаза. Все, кажется этот день закончился. Осталось только отдохнуть. А там, как утихнет шторм, будем думать, что делать дальше.
И я стал постепенно проваливаться в дрему.
– Край! – послышался снизу встревоженный голос Степаныча.
