– Я не помешаю, – Валерия складывает ладони на коленях.
– Не помешаете, но вам могут навредить.
Да Коста вскидывает брови. Неожиданно детали витража складываются в единую яркую картину. Если корабль капитана Корморэнта всё ещё в порту, значит, со всей командой случилась беда. И человек, спасший их от смерти несколько раз, видимо, тоже в не меньшей беде, чем лорд Кеннет.
– Что случилось с капитаном Корморэнтом, мистер Спаркс? Почему они не ушли?
– Корабль был перехвачен береговым патрулём и отправлен в доки. Капитана и квартирмейстера арестовали, других членов экипажа тоже. Мало кому удалось сбежать. На данный момент мистер Колман и капитан Корморэнт тоже заключены в…
– В Ньюгейте. Мы им поможем?
– Нет.
Валерия отводит взгляд. Она не вправе упрашивать Спаркса.
Им требуется время, чтобы добраться до Лондона. И чем ближе карета подъезжает к городу, тем чаще Спаркс смотрит на часы и подгоняет кучера. Валерия не спрашивает, куда они торопятся и почему так спешат, время им крайне необходимо. Не хочется оставлять лорда Кеннета в тюрьме. Камера, в которой его держат, рисуется ей тёмным сырым местом, чем-то похожим на трюм корабля, но очень холодным.
Порт встречает их высокими мачтами, похожими на голые деревья с ветками-реями, даром что не колышутся на ветру. Спаркс выбирается из экипажа, Валерия спешит выйти за ним, забывая даже о поданной ей руке. Оливер идёт быстро, но да Коста не отстаёт. Корабли мрачные, серые, грязные и все похожие между собой. Но Спаркс, кажется, знает, где искать нужный.
* * *
– Ничего не придумал? – усмехается Джеффри, уже удобно расположившийся на койке с натянутой на лицо шляпой. Вряд ли он действительно верил в Кеннета, но Бентлею и не нужна вера какого-то грязного пирата, который за свою жизнь ничего не добился.
– Чувствуешь себя как дома? – язвительно отвечает Бентлей, дёргая плечом, чтобы освободиться от цепкой хватки британского солдата.
За ним захлопывается решётчатая дверь, и он отходит в дальний угол, чтобы опуститься на потемневшие доски койки. Если ему и суждено умереть, то хотя бы с чистым сердцем, что идёт вразрез с традициями Ост-Индской компании, лордом которой он более не является. Мысленно Бентлей уже отрёкся от титула, а раз он это сделал, то, стало быть, всё в порядке.
Лорд устало откидывается на холодную склизкую стену, уже не беспокоясь за чистоту своих одежд. Кто-то всё же умудрился попасть в него гнилым помидором, оставив некрасивое пятно на мятом шейном платке. Бентлей сидит, уставив взгляд в потолок. Он и подумать не мог, что Комптон способен оказаться такой занозой. Проныра достал то, о чём Бентлей даже не знал. Никто не мог предсказать, что письма, написанные окрылённой от помолвки Морганой, способны стать тем, что загонит его в могилу. Снова.
– О, извините, ваше сиятельство, я вас чем-то обидел?
Бентлей пропускает слова Джеффри. Он сидит в таком положении немало времени, у него успевает затечь шея. Но мучения тела, с которым скоро придётся проститься, уже не заботят. Он, погружённый в унылые мысли, отзывается на слова, только когда кто-то настойчиво повторяет его имя в третий раз.
Открыв глаза, Кеннет озирается по сторонам. Его зовут не из соседней камеры, в которой Корморэнт ковыряет подошвы сапог. Голос доносится из коридора, где стоит фигура в плаще. Пришедший снимает капюшон, и в мужчине Бентлей узнаёт Девона. Дворецкий даже перед смертью своего хозяина остаётся дворецким.
– Что же вы устроили в зале суда, господин? Сэр, вам нужно было…
Ему нужно было держать язык за зубами, однако раздражение, что ему не позволили толково выстроить защиту, заставило признать всё. Кеннету хочется остаться честным перед самим собой, если на горизонте маячит одно будущее – смерть.
– Девон, если ты пришёл сюда, чтобы поучать меня, как то делал мой отец, то лучше уходи, пока стража не вывела тебя.
И всё равно одна маленькая, самая живучая его часть, хочет попытаться сделать хоть что-нибудь. Что питает эту часть? Гордость? Любовь? Надежда? Или это естественное желание – сделать всё, лишь бы больше не оказаться трупом? Всё перемешалось.
Когда-то всё было куда проще: сидеть и разбирать бумаги, подписывать накладные да пересчитывать за недотёпами бухгалтерский баланс. Что с ним сделала жизнь! И всё же нет слёз, скорее смирение, которое Бентлей отбрасывает от себя. Лорд Кеннет подходит к решётке.
– Как ты сюда попал? Впрочем, не важно.
– Сэр, есть возможность вам выбраться из тюрьмы. Но вам нужно постараться…
– Послушай, послушай, Девон, – лорд перебивает дворецкого. – Нужно найти каперскую грамоту. Я не прошу вас пробраться на корабль, но нужно поискать документ на имя Морганы О'Райли. Или сделать копию. Только это поможет мне избежать публичной казни.
Кеннет потирает кончики замёрзших пальцев и не может удержаться, чтобы не схватиться за решётку. От свободы его отделяет только один документ.
– Каперская грамота капитана О'Райли? Вы про тот жалкий клочок бумаги, который она пропила? Колман рассказывал, ей пришлось забить какого-то мужика до смерти, чтобы вернуть её обратно.
Бентлей оборачивается в сторону Корморэнта.
– Где её грамота? Она на корабле?
Джеффри пожимает плечами.
– Лорд Кеннет, мист…
– Сделайте что-нибудь, Девон. Найдите документы. Но времени мало, нужно всё сделать быстро.
Кеннет и представить не может, как дворецкий это сделает, но надеяться ему больше не на кого. Он потратил время на попытки созвать все свои средства, лишь бы оплатить особняк, но и думать не мог, что Комптон пойдёт на отчаянные меры и захочет отправить его в могилу.
– А что делать с Компанией, лорд Кеннет? Наверное, для вас это слабое утешение, но как только вы отозвали капитал… акции стоят один фунт и двадцать пенсов.
Бентлей почти шипит:
– Скупи акции. Все, которые сможешь… Не меньше пятидесяти одного процента. Одна из печатей должна была остаться в тайнике за картиной в парадной гостиной.
– Сэр, это же глупо.
– Да, глупо. Но чего не ожидают от умного человека?
– Сэр, – старый дворецкий стискивает прут решётки, – вы же понимаете, что, если вы проиграете, повесят не вас одного.
Бентлей ухмыляется и делает шаг назад, скрещивая руки за спиной.
– Половине Лондона давно пора болтаться в петле. Но если всё будет сделано как надо, пускай к зданию суда прибудут солдаты.
Как забытая свеча с крошечным язычком пламени может заставить вспыхнуть на судне огромный пожар, так огонёк надежды воскрешает в Бентлее уверенность, что он ещё сможет выйти и поквитаться с Комптоном.
Капитан Корморэнт, невольный свидетель их разговора, подскакивает с койки. Гневно пинает решётку, разделяющую две камеры, привлекая к себе внимание.
– Даже перед лицом смерти ты продолжаешь заботиться об этой сраной Компании? Ты навсегда останешься жалким эгоистичным ублюдком, которого не волнует ничего, кроме себя самого. Ты просто…
Кеннет забывает о дворецком, он подходит к решётке, у которой стоит Джеффри. Бесцеремонно просовывает руки и хватает Корморэнта за грудки, заставляя пригнуться. Бентлей не намерен терпеть осуждение ещё и от пирата, человека, который не то что не видел, что произошло в зале суда, так ещё и не представляет, через что им с Морганой пришлось пройти.
У Джеффри отвратительно воняет изо рта перегаром. Пираты – грязные оборванцы, с которых спрашивать нечего.
– Я сознался, что женился на ней! И не тебе меня осуждать.
Эти слова становятся причиной новой злости. Джеффри так и сочится свинцовой агрессией в сторону Кеннета. И если бы не разделяющая их решётка, то он бы точно пригвоздил его к полу и не поскупился бы на пинок под дых.
– Значит, ты ещё больший идиот, чем я думал. Моргана пожертвовала собой, чтобы жил ты. И ты так её отблагодарил? Вместо того чтобы выбраться из тюрьмы, предпочёл сознаться во всём и сдохнуть. Да ты не стоишь и ногтя на её мизинце – Джеффри плюёт под ноги и попадает на запылённые туфли Бентлея.
