— Тогда устроим им ад! — отец схватил меня за плечо, и я почувствовал, как его магия сливается с моей. — Слияние стихий: Лед и Тлен!
Воздух взорвался. Ледяные вихри, смешанные с чёрной магией, пронеслись по дороге, сметая всё на своём пути. Маги кричали, их тела замерзали и рассыпались в прах. Гигант в доспехах рухнул на колени, его доспехи трещали под напором нашей магии.
Но из тьмы вышел ещё один. Высокий, в плаще, сотканном из теней. Он поднял руку, и всё замерло.
— Проклятие Вечного Мрака, — произнёс он, и тьма поглотила нас.
Я почувствовал, как силы покидают меня, как лёд тает в моих жилах.
Отец схватил меня за руку, его голос прозвучал прямо в моей голове:
— Держись, сынок. Это ещё не конец.
Но тьма всё сжималась, и я понял — мы проигрываем.
— Пламя Смерти — голос отца прорвался сквозь вой тьмы, словно клинок сквозь пелену.
Его ладонь, всё ещё сжимающая мою руку, вспыхнула алым сиянием. Я вскрикнул — магия, жгучая и живая, ворвалась в меня, выжигая лёд проклятия из вен.
Тьма взревела, отступая перед спиралью огня, который отец вырвал из самой глубины своего существа. Его кожа покрылась трещинами, словно древний пергамент, кровь испарялась, превращаясь в багровый туман. Но он смеялся — горько, яростно, безумно.
— Вечный Прах! — его крик слился с рёвом пламени. Зеленое, чуть светящееся, оно унеслось вперед, стремительно растворяя тени и обнажив фигуру врага. Тот, в плаще из ночи, шагнул назад, его лицо исказилось яростью.
Но победа длилась мгновение. Земля под нами затряслась, трескаясь чёрными безднами. Из пропастей выползли твари — скелеты, обвитые корнями мёртвых деревьев, их глазницы пылали зелёным адским огнём.
— Призыв Погибших Рощ! — завыл кто-то в толпе магов.
Корни взметнулись к небу, опутывая отца, впиваясь в его плоть. Он рухнул, огонь погас, оставив лишь дымящиеся раны.
— Беги… — прошептал он, и в его глазах, всегда таких твёрдых, я увидел страх. Настоящий, человеческий.
Я не успел ответить. Тварь с клювом стервятника и когтями горгульи спикировала с неба, выкрикивая: «Вихрь Расколотых Когтей!».
Воздух превратился в бритвы. Я поднял руку, автоматически воскликнув: «Щит Хрупкого Инея», но лёд рассыпался, едва коснувшись атакующих вихрей.
Когти твари впились в моё плечо, кровь брызнула на камни, и боль, острая и затуманивающая голову, пронзила мозг.
Тогда я закричал. Не заклинание — просто крик. И земля ответила.
Гнев Спящих Недр — почва вздыбилась, поглощая магов, каменные шипы вырвались из-под сапог врагов, пронзая животы, черепа, сердца. Я дышал, как загнанный зверь, чувствуя, как что-то древнее и чужое шевелится в груди. Отец смотрел на меня, широко раскрыв глаза.
— Ты… — он не договорил.
Из развороченной земли поднялся гигант — глиняный исполин с глазами из лавы.
— Страж Каменного Сердца! — эхо моего голоса прокатилось над полем. Исполин ударил кулаком по земле, и волна расплавленного камня хлынула на врагов.
Но тень в плаще уже ждала. Она взмахнула рукой, произнеся: «Эхо Последнего Вздоха».
Воздух содрогнулся, и я услышал женский голос — такой родной, такой далекий… Мама? Её голос, который я часто слышал во сне. Отец замер, лицо застыло, словно он стал частью камня.
— Нет! — я бросился к нему, но тварь с клювом впилась когтями мне в спину, пригвоздив к земле.
Тень приближалась. В её руке материализовался клинок из звёздной пыли — Кинжал Мертвых звезд.
— Твоя кровь будет отличной платой, — прошипела она, занося оружие.
И тогда отец двинулся. Сломанный, истекающий кровью, он вскочил с земли, выкрикивая: «Жертва Разорванной Души». Его тело вспыхнуло черным пламенем.
— Прости, — он улыбнулся. — Теперь ты.
Огненный вихрь поглотил всё. Рождённый жертвой отца, вырвался из его тела с такой силой, что земля под ногами превратилась в стекло. Жертва Разорванной Души — заклинание, которое он произнёс, было не просто магией. Это был последний дар, последний вздох, последний удар. Черное пламя, чистое и неумолимое, поглотило всё вокруг.
Тварь с клювом взвыла и рассыпалась в пепел. Корни, опутавшие отца, обратились в дым. Тень в плаще отшатнулась, её черный кинжал растаял в огне, как снег под солнцем.
Но пламя не коснулось меня. Оно обняло, как отец обнимал в детстве, согрело, как его голос в самые тёмные ночи. Я чувствовал его — его силу, его боль, его надежду. Всё это теперь было во мне.
— Отец… — я прошептал, но его тело уже лежало без признаков жизни. Вокруг был лишь пепел, кружащийся в воздухе, да тишина, накрывшая одеялом поле боя.
Тень в плаще оправилась первой. Её пустота под капюшоном сжалась, словно в ярости, и она взмахнула рукой, выкрикивая: «Пелена Вечной Ночи». Тьма, густая и тяжёлая, как смола, хлынула на меня. Я почувствовал, как она давит на разум, как пытается вырвать из памяти свет, тепло, надежду.
Но сдаваться? Да как бы не так! Я никогда не вставал на колени перед врагом и я знал, что делать.
— «Рассвет Зари»! — мой голос прозвучал громче, чем я ожидал. Из груди вырвался луч света, пронзивший тьму.
Тень зашипела, отступая, её плащ задымился, словно от огня. Теперь можно было не шифроваться — в живых после этого никого не останется.
Однако маги врага, уже пришли в себя. Один из них, высокий и худой, с лицом, покрытым шрамами, поднял руки, произнеся: «Цепь Молний Вечности».
Электрические разряды, синие и зловещие, пронеслись по полю, сшибая камни и выжигая землю. Я едва успел среагировать, бросив Вуаль Защиты, но удар был слишком силён. Щит слетел, и молнии ударили меня в грудь. Я упал на колени, чувствуя, как электричество прожигает нервы, как тело сводит судорога.
— Ты силён, мальчишка, — прошипел маг, приближаясь. — Но ты один.
Он был прав. Я был один. Отец погиб или при смерти. Охраны нет. Вокруг — лишь враги. Но в этот момент я вспомнил слова отца: «Теперь ты».
Я встал. Медленно, с трудом, но встал. Внутри меня бушевал огонь, и я знал, что это не просто магия. Это была его воля, его сила, его вера. Сейчас тут рождался новый Я. Мои каналы пылали, источник бушевал, растворяя прежние оковы, тело наливалось силой. Через смерть к величию — вспомнились мне слова нашего девиза. Девиза рода Раздоровых.
— Пламя Вечности! — я выкрикнул, и огонь вырвался из моих рук. Но это было не просто пламя. Это был огонь, который горел в отце, огонь, который он передал мне. Он был живым, разумным, яростным. Он обрушился на магов, сжигая их заклинания, их защиту, их тела.
Тень в плаще закричала, пытаясь отступить, но пламя настигло и её. Её пустота под капюшоном заполнилась светом, и она исчезла, словно её никогда не было.
Маги падали один за другим, их крики сливались в один протяжный вой. Но я не останавливался. Я не мог остановиться. Огонь требовал жертв, и я отдавал их ему….
Когда всё закончилось, я стоял среди пепла и руин. Тело горело, разум был пуст. Я чувствовал, как пламя внутри меня угасает, оставляя лишь холод и пустоту.
— Отец… — я прошептал снова, но ответа не было. Лишь ветер, несущий пепел, да звёзды, холодные и далёкие, смотрели на меня с неба.
Я упал на колени, чувствуя, как слёзы катятся по щекам. Но это были не слёзы слабости. Это были слёзы прощания.
— Я сделаю это, — я пообещал тишине. — Я отомщу так, что небеса заплачут….
— Ну ты дал!.. — услышал я голос. Мои глаза залитые кровью и слезами — ну да, я расклеился, простите, — с трудом различили с трудом шевелящееся тело.
— А?.. — только и смог прохрипеть я, не веря увиденному. Отец, кряхтя как столетний дед, снова пошевелился и с трудом сел.
— Чего? — посмотрел он на меня. — Думал, сдох? Хер дождутся! Нас, Раздоровых, так просто не убить.
Он полез в карман, поморщившись, достал телефон, залитый кровью. Тыкнул в экран, после чего брезгливо отшвырнул его в сторону.
— Сейчас гвардия приедет, можно отдохнуть.
Ну, мы и отдохнули — дорога по причине глубокой ночи была пустынна. И хотя мы знатно грохотали на всю округу, желающих посмотреть на буйство сражающихся магов не нашлось.
