– Да что случилось? Пожар?..
По его лицу Лилит быстро сообразила, что и впрямь случилось что-то сверхординарное. Именно – потоп, пожар, землетрясение. Конец света, одним словом. И тоже быстро обернулась. На пороге своей комнаты, прислонясь спиной к косяку, стояла их мать. Кажется, она и сама плохо понимала, что происходит. А потом что есть силы, будто ее ударили наотмашь и чтобы только не закричать, зажала обеими руками рот. Так они смотрели друг на друга в полном молчании: женщина, родившая двоих детей, брата и сестру, и ее дети, тесно сплетясь голыми на ее кровати. Хуже картины и не придумаешь.
– Не я – ты будь проклята, – сказала актриса Жанна Стрельцова, глядя на ненавистную дочь.
Затем перевела дух, хладнокровно развернулась и поспешно ушла, хлопнув за собой входной дверью.
– Черт. – Лилит ткнулась лицом в подушку. – А мы даже коньяк и сигареты не убрали… Тебя сошлют в Сибирь, Савка, а меня сожгут на костре. Точно говорю…
Мать перестала навещать их – просто забыла о своих детях. Вычеркнула из жизни, как будто и не было. Но и они не подавали признаков жизни. Отстранились ото всех – не существовало для них другого мира. Деньги решили растянуть на как можно большее время – не тратить лишнего, не шиковать. Питаться скромно. Оба догадывались, что от матери подачек уже не будет. Савве было наплевать на это, но Лилит скоро заскучала. И уже через неделю смотрела на молодого паренька, влюбленного в нее по уши, с грустью и сожалением.
Не к такой скромной и однообразной жизни она привыкла. Как экзотический отрезок жизни – да, можно было принять, но не более того. И потом, если существуют женщины, которым нравится постоянство во всем, то ценности Лилит прочно обосновались на самом противоположном конце этих качелей. На другом полюсе.
Только Савва не замечал этого. Ну и подумаешь, сестра капризничала, так она всегда была капризной. И что, если она повышала на него голос? Она всегда могла наорать и оскорбить кого угодно. Такой уродилась, с таким вот характером. Главное, не было еще счастливее поры в жизни Саввы Беспалова: за этот месяц, проведенный с Лилит, он мог и полжизни отдать. За ночи и дни любви. Он получил то, о чем мечтал, и тонул в своей возлюбленной, растворялся в ней, в ее желаниях, в ее влюбленности, в ее прихотях, которые ему казались бесценными и желанными. А еще в ее смехе, природном жизнелюбии и совсем редких слезах. Но что за девушка без слез, даже самая бойкая и жизнерадостная? Все было так, пока он не увидел, как она садится в чью-то «Победу» – роскошный сверкающий автомобиль. Савва как раз подходил к дому, а тут встал как вкопанный. Его как молнией пробило. Тетенька, проходившая мимо, сама остановилась.
– Мальчик, с тобой все в порядке? – озабоченно спросила она.
«Победа» как раз отъезжала от дома – уносила его любовь в неведомые края.
– Я не знаю, – сухо произнес он и поплелся домой.
Он просидел на кухне до трех часов ночи, ничего не ел и не пил, просто тупо ждал и слушал часы.
Лилит вернулась среди ночи, веселая, с шальными глазами, он-то знал, когда у нее так блестят глаза и такой вот взгляд. Напитанная чужими запахами – враждебными, грязными, подлыми.
– Ты чего не спишь? – спросила она так, как будто речь шла о том, посолить суп еще или хватит.
– Ты где была? – спросил он.
– Гуляла, – как ни в чем не бывало ответила сестра.
– Я ждал тебя.
– Ну вот, дождался.
– С кем ты была?
– С кем надо, с тем и была, – вдруг резко ответила она.
Он поднял на нее глаза.
– Я видел тебя, как ты садилась в «Победу».
– Ты следил за мной?
– Нет, случайно.
– И то ладно. – Она зевнула. – Я иду спать.
– Ты изменяла мне?
Лилит усмехнулась, внимательно посмотрела на него, покачала головой. Затем отодвинула табурет и села напротив.
– Послушай, Саввушка. Я не могу тебе изменять. Потому что между нами ничего не было и быть не может.
– Как это? – нахмурился он.
– А так это. В нас течет одна кровь. То, что мы тут устроили на месяцок, весь этот кураж, является противоестественным. У всего этого нет никакого будущего. Меня бросили – и я кинулась в твои объятия. Да и решила помочь тебе избавиться от дурных мыслей. От того, что ты увидел там, в той квартире, как проводит время наша матушка-развратница. Я чувствовала себя виноватой. Только и всего.
– Только и всего?
– Представь себе.
– Ты хочешь, чтобы я умер?
– Не хочу. Но хочу, чтобы ты отстал от меня, – с раздражением и злостью добавила она. – Ты мне надоел. Ясно?
По его щекам вдруг покатились слезы.
– А вот это уже совсем лишнее. Ужас какой! Я совратила не просто единокровного брата, а ребенка. – Она тяжело выдохнула. – Сопляка. Гореть мне в аду.
Он подскочил неожиданно быстро и с размаху ударил ее по лицу. Лилит отшатнулась от него – взглядом отыскала на столе нож.
– Только сделай еще раз так – пожалеешь. Проклятый сопляк.
Абсолютно лишенный сил, Савва плюхнулся на табурет. Голова его кружилась. Руки тряслись. Тело казалось ватным.
– Сегодня я переночую в нашей с тобой комнате. Ты оставайся в комнате матушки. А завтра я уеду из этого дома. Да, представь себе. Уеду с тем, кто был в «Победе». А ты пойдешь к нашей матушке, упадешь ей в ножки и попросишь подаяния. Скажешь: я ее выгнал, я раскаялся, начал жить заново. Она тебя простит. Одного из двух детей ей же все-таки нужно сохранить. Она хоть и эгоистичная подлая сука, но не зверь же совсем. Вот так все и будет.
– Не уезжай, – попросил он.
Лилит холодно улыбнулась. Ее правая щека, по которой он звезданул, горела как ошпаренная.
– Я бы все равно тебе об этом сказала – не сегодня, так завтра.
– Прости меня, останься, – пролепетал он. – Я без тебя не выживу.
– Еще как выживешь. Только с крыши не вздумай броситься. – Она встала с табурета. – Как тот дурачок, который тоже втюрился в меня. А ведь был еще один псих, который вены из-за меня резал. Хорошо, откачали. Понял, что ты должен сделать, когда я уеду?
Лилит вдруг пошатнулась и схватилась за стол.
– Ой, – проговорила она; в глазах у нее все плыло, предметы двоились. – Что со мной?.. Ой, Савка… Нехорошо…
Она отняла руки от стола, пошатнулась еще сильнее. Схватилась вновь, но уже не устояла – упала в обморок. Хорошо, повалилась на пол в середине кухни, не разбилась о какой-нибудь угол.
– Лилит! – бросился к ней Савва.
Он молнией вылетел из дома, даже не закрыл дверь, набрал в телефонном аппарате «Скорую». Медики приехали быстро и увезли его сестру. Он приехал в больницу рано утром и сутки караулил ее в приемном покое.
Потом отыскал лечащего врача. Тот сказал: ждите, мы берем у нее анализы. Еще сутки он провел в больнице. Там он и узнал, что его сестра смертельно больна: редкий случай быстро прогрессирующего белокровия. Иными словами, как сказали ему, рак крови. От одного слова «рак» он сам едва не грохнулся без сознания в кабинете врача.
Она упала цветущей, а очнулась облетающим осенним цветком. Несколько дней превратили ее в тень самой себя. Она лежала слабая, бледная, с темными кругами под глазами. С пустым взглядом. Почти незнакомая. Как могло произойти такое стремительное перерождение? Но ведь у нее и раньше были приступы слабости, стал вспоминать Савва, просто она не подавала вида. Ее внутренняя сила до срока все перебарывала, загоняла хворь в дальний угол. Но тут гирька на весах взяла и разом перевесила. Так ему объяснили врачи. И болезнь разом вышла на первый план, отняв и силу, и бешеную энергию, и желание бороться и жить.
Когда он сел рядом с ней, у постели, Лилит взяла его руку и сжала пальцы:
– Врачи думали, что я без сознания и ничего не слышу. А я была в сознании и слышала их. Они сказали, что я тяжело больна и скоро умру.
– Нет, нет! – в отчаянии воскликнул он. – Не умрешь!
К счастью, она в палате лежала одна – еще три койки пустовали. Так что они могли говорить откровенно, никого не стесняясь.
