"Фантастика 2024-77". Компиляция. Книги 1-26 (СИ) - Лукьянов Александр Николаевич "anlukianov"

– Как интересно, курсант Одинцов, – донеслось от входа; обернувшись, я обнаружил нашего куратора, капитана Крылова, рядом стоял командир нашего курса, лейтенант Матюшин. – И откуда у вас такая информация?

– Информация секретная, – согласился я. – Однако я её получил. Знакомый служит в штабе, в охране.

– И что ты предлагаешь? – прямо спросил Васильев, которого не волновало, откуда у меня информация, а больше интересовало, что теперь делать. – Не просто так ты решил пошептаться со своими из взвода. Есть какой-то план? Выкладывай.

– План есть. Я видел, как части на машинах, технике и пешими колонами шли в сторону Москвы. Там их встретят и уничтожат. Тех, кто выживет, пленят. Немцев можно пройти только по-пластунски, как разведчики ползают за пленными – тихо, незаметно, ножом проверяя на минирование, ночью. Только так и никак иначе. Но не с криками «ура!» на пулемёты, без серьёзной разведки боем и поддержки артиллерией. Не пробить им оборону, лягут там. Там уже скоро будут строить вторую линию окопов, возможно, до третьей и не дойдёт. Так вот, пока немцы строят эту оборону, у нас есть два-три дня, а дальше они так сядут, ушки на макушке, что не пройти будет. Об этом я и хотел поговорить, объяснить ситуацию. Времени нет, нужно поторопиться.

Сказанное мной заставило многих задуматься. Я как раз закончил с френчем, натянул синие галифе, намотал портянки и надел сапоги. Надел и френч, застегнул пуговицы – как родной сидит. Я последние две недели физкультурой не пренебрегал, на хороших харчах уплотнился, на дрища перестал походить. Многие обсуждали, что я сказал, но тоже не мешкали, работали быстро. Я тоже, подтянув к себе шинель, начал пришивать петлицы (эмблемы и знаки различия на них уже были), а потом и нарукавные нашивки.

Двадцать минут – и я закончил. Надел шинель, опоясался, ремень на боку, портупея через плечо, тонкий ремешок планшетки – через другое, фуражка на голове. Многие тоже уже собирались, я не первый закончил. Подхватив сидор, спросил, осматривая парней:

– Ну что, кто со мной двинет?

Многие задерживались, хотя могли уже уйти. На множество голосов подтвердили, что отправляются со мной. Мы двинули в арсенал, получили карабины – к сожалению, тут было только такое оружие, да и то немного, остальное забрали два младших курса. Мне карабина не досталось, их и было штук пятьдесят, но не страшно, легче идти будет. Кстати, к нам присоединились и куратор курса с командиром, у Крылова жена и дети были.

И вот мы и двинули в сторону железнодорожного вокзала. Меня назначили проводником нашей группы. А по пути я заметил на параллельной улице строй в военной форме. Описав Крылову, что нам нужно на вокзале (уж этот добьётся своего), я отправил его вперёд, а сам добежал до соседей. Это были девчата-связистки, две сотни голов. У них училище рядом с нашим, их тоже дёрнули и приказали эвакуироваться своими силами. Старший у них был в звании майора.

Я сказал, что мы уходим, и предложил присоединиться к нам: тут столько девчат, не стоит их под немцами оставлять. Я понимаю, что тут много кого нужно спасать: гражданские, раненые в госпиталях. Но мне не разорваться, хотя бы этим помогу. Майор подумал и согласился, так что мы спешным шагом строем нагнали наших.

Крылов уже ругался с железнодорожниками, майор присоединился к нему. Железнодорожники не хотели гнать состав в тыл, объясняя это тем, что дорога перерезана. Так ведь нам и надо, чтобы они доставили нас туда, высадили перед немцами и вернулись! В общем, одну бригаду удалось уговорить. Погрузились в пустой эшелон с теплушками и поехали.

Уже стемнело. А дальше была серьёзная работа. С помощью дрона я изучил, что там и как, и затем лично сделал порядка двадцати рейсов, чтобы тихо и незаметно провести всех через позиции. Немцы остались позади, а мы спешно уходили вглубь уже наших территорий. Тут, кстати немцы тоже бывали, но лишь мотопатрулями, большие силы не гоняли. Если кого встретим, то нашей огневой мощи хватит, чтобы отбиться.

Мы так и двигались рядом с путями, пока наш дозор – два бывших курсанта с карабинами – не обнаружил стоявший на путях эшелон. Мы осторожно приблизились. Топка погашена, убитая паровозная бригада рядом лежит, а вокруг следы колёс мотоциклов и бронетранспортёра. Немцы побывали. Эшелон не пустой, все вагоны вскрыты, осмотрены. Боеприпасы там.

Среди нас нашёлся один, кто молодым подрабатывал помощником машиниста. Он смог за час раскочегарить топку, так что мы погрузились, и эшелон задним ходом двинул в тыл до ближайшей станции. Нами были выставлены пять наблюдателей за небом и два – за путями, чтобы столкновения не допустить или, если пути повреждены, вовремя затормозить. Машинист-то наш позади, ничего не видит.

На первой же станции, проходной, оказались немцы. Мы обрушили на них огонь из всего, что было в руках, так что они поспешили убраться, бросив повреждённый мотоцикл. А вообще страшно было: они по нам стреляли, а в вагонах-то боеприпасы.

А вот на следующей станции, как раз узловой, были наши. Тут нашлась паровозная бригада, с которой мы вскоре договорились. Паровоз по путям перегнали на другую сторону состава, а мы за это время разгрузили остальные вагоны. В теплушки – раненых и медперсонал, что тут застрял, ну а после погрузились и мы, места хватило.

Ну, и споро двинули в Москву. А куда ещё? Нам назначение получить нужно, а в этом поможет только Москва, главное управление по кадрам. Вот так двигались, на полустанках бегали за кипятком себе и раненым, и утром девятнадцатого сентября эшелон прибыл в Москву.

Пока медики выгружали раненых, мы сами покинули вагоны и строем направились к зданию управления кадрами. Девчат тоже куда-то увели строем. Дошли мы минут за сорок минут. Крылов скрылся внутри – он, оказывается, забрал на нас документы из школы, – а Матюшин остался с нами. Кстати, супруга Крылова с дочками ещё на вокзале от нас отстали: видимо, направились жильё искать. Муж-то на службе, поди знай, куда его направят дальше.

Мы терпеливо ожидали. Тут был весь наш старший курс, сто десять голов. Я думал, нас сразу будут распределять, но возникла заминка: всё-таки тут командиров взводов наберётся на целую стрелковую дивизию. Кстати, надо узнать: уже вышел приказ командирам на передовой переодеваться в красноармейское или ещё нет?

Через час вышел лейтенант, помощник дежурного, который сопроводил нас к казармам столичного гарнизона, где нам выделили один зал казармы с койками. Вот мы и стали обустраиваться, приводить себя в порядок, форму чистить: всё же на пузе изрядно поползать пришлось. Тут были отличные душевые, мы с парнями их оценили. Обед был в столовой, потом и ужин наступил.

Ну а после ужина наших вызывать стали по десять человек, и они тут же отбывали к местам службы. Не в одной части будем служить, размазывали тонким слоем по тем подразделениям, что наспех формировали. Три десятка парней уже ушли, а я всё лежал в нательном белье на койке, отходя после плотного ужина (хорошо в столице кормят).

Было часов семь вечера, когда дневальный крикнул:

– Младшего лейтенанта Одинцова к начальнику караула!

Ну, вот и обо мне вспомнили. Быстро накинул форму, натянул начищенные сапоги, ремень, фуражку. Шинель надевать не стал, оставил с сидором на койке и последовал за бойцом. Однако пришлось вернуться: шинель и вещи велели забрать. Заодно наскоро с парнями попрощался.

А там машина – и в Генштаб. Оказалось, поговорить со мной хотели. Шинель я оставил внизу, награды видно, они у меня хорошо начищены. Был и маршал Шапошников. Я представился, и меня начали расспрашивать, что и как делал, как выводил людей. Крылов всё доложил, и некоторых командиров поразила проработанность моего плана операции по выходу из котла и чёткость его выполнения, вот и захотели на меня взглянуть.

Однако я не экспонат в музее, не люблю внимания: оно опасно. Почти час общались, изучали меня так и эдак. Им что, заняться нечем? Тут фронт рухнул, такая дыра, а им интереснее я, чем то, как закрыть эту дыру. Впрочем, как только закончили с расспросами (я так и маялся на ногах, отвечая на задаваемые вопросы), тут же получил назначение – приказ на руки выдали. Меня направляли на свежеоткрытый Брянский фронт, который должен был защищать направление на Москву. Я не знаю, куда получили направление другие парни, они в казарму не возвращались, сразу в части.