– Эй, пить-то для начала научись! Не переводи грог, если удержать в желудке не можешь.
Английский галдёж ни с чем не перепутать. Туда-то ему и нужно! Но от проложенного на слух курса Джеффри отвлекает картёжник. Из-за стола, за которым собралось больше всего народу, подскакивает недовольный пират, бросая карты. Его, напротив, довольный противник загребает деньги в карманы и широко улыбается.
– Шулер проклятый!
– Кто следующий, умники? Или деньжат больше не осталось, а? Давайте! Я сегодня добрый.
«А вот и возможность!» – Джеффри протискивается между столами. Рядом с картёжником немалая толпа, а из неё хоть кто-то должен был видеть Харона хотя бы краем глаза. Корморэнт высовывается из-за плеча лысого чёрного здоровяка.
– Во что играем? Я буду. Ставлю десятку, – Кеннет будет в ярости, если застанет его играющим.
Возможно, он даже лично отсечёт ему голову. Но это только в том случае, если Корморэнт ничего не узнает. А именно этого он планирует не допустить. Сейчас главное как можно увереннее сесть на освободившийся стул. Четыре человека оборачиваются к Джеффри, и к его неудовольствию один из них узнаёт его. Низкий коренастый мужчина с отсечённым левым ухом и татуировкой на лбу, перекрывающей неровную букву «P» – клеймо – рокочет угрюмо:
– Баклан? Что, разжился деньгами, пёс шелудивый?
Раздаётся неприятный гогот. Одноухий Том – так, кажется, зовут этого кретина, с корабля которого Джеффри позорно дезертировал в самый последний момент, прихватив деньжат, хищно скалит зубы. И почему мир оказывается так удивительно тесен? Он мог встретить его где угодно, но почему-то проблемы прошлой жизни напоминают о себе именно сейчас.
Быть может, всё дело в Кеннете? Как только он оказался поблизости, Джеффри не может избавиться от неприятностей. Корморэнт натягивает улыбку.
– А, Томми! Здравствуй, старый друг!
Он нагло опускается на свободный стул между друзьями Тома – никем иным эти люди быть не могут. Самый главный картёжник делает глоток из бутылки, выразительно глядя на Джеффри из-под полей шляпы. Затем медленно ставит своё пойло на стол и многозначительно произносит:
– Нет у тебя денег. А те, что есть, не твои. И распоряжаться ты ими не вправе. Катись отсюда, пока тебе задницу местные не надрали. А то Тому ты должен, боцману его тоже должен, ещё и мне должен останешься.
– Да мы не в обиде. Как там? Бог велит всё прощать? Может, он у тебя отыграется и всем всё раздаст, Харон, – один подвыпивший пират чешет плешивую бороду и громко рыгает.
Уже не так приятно в компании, но Джеффри не подаёт вида. Всё внимание его притягивает главный игрок, которого обозвали Хароном. Вот так везение, а ведь он ещё даже не начал играть!
Но брови лезут на лоб, а левый глаз дёргается. Если шрам, о котором сказал Бентлей, – это шрам от кипящего сахара, то Корморэнт мог догадаться и раньше. А ведь просто стоило хорошенько подумать, чего он, как обычно, решил не делать.
После дуэли с Бентлеем и стычкой с французами он больше не видел Джеймса. Намеренно он, конечно, его не искал, но компанию в выпивке ему составил только Буци. Ещё и в списках погибших никакой Джеймс не числился.
– Ты!
Игрок расплывается в улыбке и откидывается на стену. Чёрная широкополая шляпа сползает ему на лоб.
– Я.
– Так ты никакой не Джеймс. – Джеффри тычет в него пальцем, но вовремя отдёргивает руку, пока ему не пригвоздили её к столу. Даже у пиратов бывают замашки. – И ты всё это время был у нас под носом.
Игрок пожимает плечами.
– Был и был, что же поделать! – Он разводит руки в стороны. – Ну что, побежишь за своим господином или мы успеем сыграть одну партейку?
Корморэнт разочарованно хмыкает. Его оставили в дураках, хоть он сам и не подозревал подобного. Окинув сидящих за столом, Джеффри выдыхает:
– Раздавай.
Он кладёт локти на стол, и из рукавов тут же сыпятся смятые карты.
* * *
Ночное небо полно звёзд, Джеффри задирает голову, переминаясь с ноги на ногу. Кеннета всё нет, а Харон пялится вдаль на возвышающийся маяк. От английского лорда капитан ожидает той самой пунктуальности, которой его время от времени попрекает Спаркс. Но кажется, сейчас совершенно не тот случай.
Джеффри вытряхивает из дырявого кармана угольки, грязь от которых он размазал под глазами Кеннета. Глупее идеи просто не придумать, но ему захотелось поиздеваться над лордом, переходя границы дозволенного и прикрывшись благой затеей. Но больше всего поиздевались, конечно, над ним самим. Харон ободрал его, как, впрочем, и всех других за столом. Вот же счастливчик.
– Так твой хозяин уже решил, что он будет у меня просить? Я, конечно, всемогущий, но в вопросах желаний нужно особенно уметь определиться. А то получится, что загадали, но совсем не то. – Харон разворачивается и облокачивается на кривую перекладину – безобразный заборчик, через который перевалиться в воду проще простого. Насколько вода холодная, Корморэнт проверять не хочет. Зато не отказался бы столкнуть довольного Харона, чтобы хотя бы немного отвести душу.
Капитан хмурится, скрещивая руки на груди.
– Он мне не хозяин, знаешь ли.
Лорд Кеннет сколько угодно может командовать Спарксом и другими людьми на корабле и в Лондоне, но Джеффри никогда не станет ему по-настоящему подчиняться. Как только они спасут Моргану с того света, он отправится искать своё счастье дальше: деньги, женщины и ром, а там на горизонте появятся новые приключения.
Харон скучающе разглядывает свою ладонь, кажется, он не поверил в протест Джеффри.
– И всё же, раз уж мы тут стоим и ждём Кеннета, расскажи мне, как ты оказался на корабле? То есть зачем? А самое главное – для чего прикинулся каким-то там Джеймсом? Не припомню ни одного известного мне сраного мага, которому хотелось бы драить палубы и служить под началом англичан.
Корморэнт скрещивает на груди руки, чтобы казаться серьёзнее, расправляет плечи. Не то чтобы Джеффри вообще знает так много магов. Но двух уже вполне достаточно для понимания, что люди они странные и с ними шутить опасно, да и с чувством юмора у них у всех плохо.
Снова особо широкая улыбка появляется на лице Харона. И в темноте это выглядит жутко. Если он сейчас же пырнёт его ножом с этой дьявольской ухмылкой, то Джеффри совершенно не удивится. Однако не сильно хочется умирать на пороге возвращения в живых капитана, которому он обязан жизнью. Да и смерть свою Корморэнт представляет совершенно не так: не на грязном причале, даже не на помосте с петлёй на шее.
– Я наблюдаю за вами от самого Лондона.
Джеффри готов поклясться, что слышит смешок, плохо скрытый и почти не подавленный.
– Мне захотелось взглянуть на восставшего из мёртвых своими глазами. Морриган описала всё довольно… ярко, но за мой долгий век произошло не так много вещей, чтобы я упускал возможность лично взглянуть на подобного рода прецедент. За всё время с момента сотворения двенадцати столбов я первый раз вижу, как всё идёт не по плану.
Корморэнт моргает. Он не помнит, чтобы видел Харона в тюрьме, но он особо и не присматривался к окружающим его людям. Тех было так много и все они так рыдали и скулили о мелких проблемах, что проще было отвернуться и попытаться поболтать с нелюдимыми солдатами, которым за разговоры явно пообещали отсечь язык. Не помнит, чтобы Харон был и в пабе в Англии. Да даже по всему остальному пути: дом Кеннета, ирландский порт. Они бывали в таких местах, где просто невозможно не заметить незнакомца. И только на корабле Харон словно специально решил, что ему нужно пообщаться с капитаном лицом к лицу. Обидно, что основной целью и интересом его выступает Кеннет, но, с другой стороны, Джеффри даже рад, что в этой истории он не больше, чем попутчик, которому в конечном счёте даже неплохо платят на новой должности.
– Если бы я только знал, что старина Аурэллион выдаст такую гадость, я бы спрятал Сферу получше. Но кто бы мог подумать, что он настолько обозлится на людей, что решит защищать артефакт таким гнусным проклятьем.
