Глава 27. Порт-о-Пренс
– Поразительно, – выдыхает мужчина, поправляя на носу очки. Он ощупывал плечо Бентлея добрых десять минут, пока всё же не отнял руки и не разрешил ему снова надеть на себя сорочку. Доктор Гимсон – мужчина средних лет с проседью на висках и жидким хвостиком, крупной бородавкой у носа – удивлён и готов поверить в существование высших сил.
Кеннет ведёт плечом, сам не до конца осознавая, что теперь не чувствует боли при каждом движении. Он завязывает тонкие верёвочки сорочки под горлом, берёт со спинки кресла жилет и, надев его, принимается застёгивать пуговицы.
– Я готов поклясться, ещё вчера ваша рука была в ужасном состоянии. Но сегодня я не вижу даже следа от удара кочергой. Если бы я не был человеком науки, сказал бы, что это волшебство. Ну, знаете, как то самое, за которое стольких женщин сжигали. – Доктор опускает руки в воду, натирает их, то и дело поглядывая на Кеннета. Он тихо посмеивается, явно пытаясь свести всё в шутку.
Кеннету она не нравится.
– То есть вы не верите в магию, но предполагаете, доктор Гимсон, что такое быстрое исцеление возможно только при подобном… вмешательстве? – Бентлей разглаживает кружевные манжеты, но не торопится набросить верхнюю одежду.
Источник из прошлого – а ничем иным то место, куда его забросил Пабло, быть просто не может – позволил ему окунуть руку полностью и освободил от травмы. Вода даже ещё не дошла до плеча, когда Кеннет уже почувствовал свободу и облегчение. Может, стоило полить на плечо ещё раньше, из фляги, которую ему передала Валерия. Из той самой фляги Морганы, которая покоится плотно закрытой в верхнем ящике стола рядом с дневником и единственным письмом, которое он написал ей в одну из бессонных ночей в Лондоне.
Кеннет готовится к встрече, веря, что она может случиться совсем скоро, но он не верит, что сможет сказать хоть что-то, кроме жалостливого «прости меня». Этим словам всё равно не изменить прошлого, да и их будет недостаточно, чтобы выразить сожаление. Много лет назад простое недопонимание в моменте испортило отличный план на будущее и замечательную историю счастливой жизни, которую Кеннет представлял у себя в голове. Теперь он хочет предотвратить возможные разногласия и не позволить недопониманию встать между ним и О'Райли.
– У меня нет других предположений, лорд Кеннет. Исключительно чудо, хотя, возможно, всё дело в мазях, что вам выписали, и в моих компрессах. – Доктор берёт тряпку и вытирает руки. Кеннет же сдерживает ухмылку. – Но даже они не столь чудодейственны.
Какой прекрасной инвестицией мог бы стать источник. Сам по себе он уже чудо, а на воде из него можно было бы построить целое предприятие, сколотить состояние и приумножить капитал, а вместе с тем и спасти людей. Бентлей качает головой, отгоняя подобную мысль.
– В любом случае, спасибо, доктор Гимсон. Можете идти. Надеюсь, ваша помощь не понадобится мне ещё долго.
– И я на это надеюсь, сэр, и я. – Доктор собирает свои вещи и инструменты, складывает их в небольшую сумку. Он коротко кланяется Бентлею на прощание, бормоча что-то про дальнейшее использование мазей, но на пороге сталкивается с капитаном Корморэнтом, ещё даже не успевшим постучать.
В очередной раз Кеннет жалеет, что они отправились в путь на «Последней фантазии», а не подготовили его новый линейный корабль. И пусть плюсов у манёвренного судна намного больше, он скучает по роскоши и временам, когда его каюта не представляла собой зал для собраний и обсуждений дальнейших действий экипажа. Ему не хватает уединения, хоть большую часть времени он проводит один на один с собой.
– Через пару часов будем в порту Порт-о-Пренса швартоваться. Вы готовы, лорд Кеннет? Это вам не ваша сраная Англия, тут вас и прикончить могут.
Бентлей поджимает губы. Он не прощал даже Моргане пренебрежения по отношению к своей родной стране.
– Я бывал в Нассау, капитан Корморэнт. Потому я не боюсь пиратских портов. К тому же мы навесили чёрный флаг. Значит, внимания к нам должно быть меньше, – это временная мера, но этого хватило, чтобы миновать маяк и подойти к гавани.
– Нассау по сравнению с этой дырой – цивилизация, – Джеффри усмехается и бросает перед Бентлеем мешок, принесённый с собой. – Потому, если вы хотите пойти со мной, вам придётся переодеться. Либо отправьте вместо себя Спаркса. Потому что я не хочу, чтобы вы сдохли. Мне обещание не позволяет.
И только сейчас Кеннет замечает, что Корморэнт одет, как типичный пират: опять на нём рваные и грязные вещи, от которых он просил Девона избавиться. Интересно, как только капитан умудрился их умыкнуть из-под носа дворецкого. Бентлей касается мешка, заглядывает в него и видит кучу тряпья. Он отдёргивает руки и отряхивает их, пытаясь избавиться от невидимой глазу грязи.
– Я не буду это надевать, – лорд брезгливо морщится, хотя и понимает, что это единственный выход.
Нет, безусловно, не единственный. Можно перепоручить всё тому же Спарксу, и он не откажется, пытаясь сыскать одобрения. Однако Кеннет не желает перепоручать дело кому-либо ещё. Бравым офицерам лучше остаться на корабле, Спарксу – приглядывать за Валерией и обеспечивать её безопасность. А ему самому – сделать всё, даже если это противоречит его принципам, чтобы найти Моргану. Потому Кеннет подавляет в себе отвращение, берёт мешок и вытягивает из него вещи. Первым он достаёт плешивый, местами истлевший камзол с жирными маслянистыми пятнами и дырками по краям рукавов.
Хуже камзола он не видел. Корморэнт ухмыляется, Бентлей же качает головой.
– Знала бы Моргана, что я ради неё готов влезть в невозможно дурные тряпки, безусловно, была бы счастлива.
Не была бы. Конечно, не была бы. Она должна быть счастлива оттого, что жива, а не оттого, что он пытается исправить ошибки, которые сам же и натворил.
* * *
Сапоги ему жмут. Нога Колмана оказалась сильно меньше его собственной. И потому пальцы подгибаются, а каждый шаг доставляет дискомфорт. Бентлей недовольно одёргивает на себе единственную свою вещь – сорочку. Но Корморэнт сказал, что уж больно сильно она выбивается, и пришлось облить её вином да нарочно измазать золой, а заодно испачкать руки и ногти. Не то чтобы в Порт-о-Пренс не заглядывают приличные люди, но Джеффри уверен, что с той помпезностью, с какой Бентлей привык выполнять простые вещи, к нему будет приковано слишком пристальное внимание. А они здесь не для развлечений.
И, в сущности, лорд Кеннет согласен с капитаном. Потому он и решается на подобное представление. В любой ситуации лучше послушать людей, которые уже имеют опыт. Даже если этот человек не авторитет.
Солнце уже давно опустилось за горизонт. Именно на закате начинается всё самое весёлое в пиратских портах, хотя Нассау в памяти Кеннета был весёлым и пьяным городом даже днём. Они спускаются по трапу, стараясь не привлекать к себе внимания оставшихся на борту офицеров. Кеннет не хочет, чтобы кто-то из своих видел его в подобном виде. Бентлей должен быть всегда безукоризненно чист.
Корморэнт окидывает Бентлея оценивающим взглядом и удовлетворённо кивает. Только одобрения пирата ему не хватало.
– Что ж, осталось только найти того, кто любит потрепаться языком, – развязно произносит Джеффри. Он закладывает руки за голову, почёсывает затылок. – Делов-то, после пары пинт рома таким каждый второй становится. Вы же не откажете угостить пиратов ради благого дела?
Бентлей проводит языком по пересохшим губам. Чутьё подсказывает ему, что налить Джеффри просит в первую очередь себе. Капитан так старательно скрывается, и всё равно Спаркс каждый раз докладывает Кеннету о состоянии Джеффри после отбоя – исключительно непристойном.
Лорд заводит руки за спину, хочет сцепить их в замок, но Корморэнт перехватывает его правое запястье.
– И не делайте так. Никакой пират не станет расхаживать, как граф. Мы люди здесь свободные. Вы же не хотите проблем, лорд Кеннет?
