Чтобы точно знать, надобно было за рощей следить долго, а кто б ей сейчас это делать стал?
– Хм-м-м… а получится?
Ужаса эта мысль у Варвары не вызвала, ради статуса своего она бы и десять рощ сожгла. Только вот…
– Получится.
– А нам в том какой смысл? Допросить волхву ни у кого не выйдет, хоть ты жги ее, хоть что делай, да и опасно это. Что с Платошей – не узнаем мы от волхвы. Ну так и к чему начинать раньше времени?
– Предупреждение будет, – Любава глазами сверкнула. – Пусть твари, которые Платошу убили, узнают, что и мы сильны, и мы готовы ударом на удар ответить!
Может, и не полезла бы Любава в драку, и не поступила б так опрометчиво, а только… первый мужчина. Для ведьмы это связь важная, а Платон еще и друг ее, и поддержка в делах любых… И ярость голову туманила, вздохнуть не давала.
– А когда прознают про наше участие?
– Кто им скажет? Не сама я договаривалась, брат Сары помог.
– А он тебя не выдаст?
– Побоится. Да и Сара… нет, не рискнет он.
– Ну, когда так…
– Только так, Варенька.
Варвара руки сложила.
– Пусть это будет началом искоренения язычества на землях росских. Я за это помолюсь.
– Помолись, сестричка. Пусть у нас все получится…
Главное в любом деле – его правильное и благочестивое название, конечно. И сразу все становится намного пригляднее.
* * *
Кто бы боярича Заболоцкого в гриме-то признал? Да никто! Волосы ему в черный цвет выкрасили, бороду окладистую приклеили, в сапог орешек подложили, чтобы прихрамывал, вот и не признал Илью никто. По Ладоге Илюша прошел спокойно, да и в палаты государевы провел его слуга доверенный.
– Илюшенька, наконец-то!
Устинья брата встретила, на шее у него повисла с радостью. Илья сестру к себе привлек, по волосам рыжеватым погладил, потом чуточку отстранил, хотел было Борису поклониться, но государь рукой махнул:
– Рад тебя видеть, братец.
И так это хорошо прозвучало, что невольно улыбнулся Илья в ответ, забывая обо всех титулах.
Да, государь Борис Иоаннович, а только человек же! И семья ему надобна, и жена любимая, которая не предаст, и прочая родня, с которой хоть ты и поссоришься, и поругаешься всласть, а все одно они за тебя стоять до конца будут.
Илья и стоял бы с радостью. А только, чует сердце, не за тем его позвали.
– И я рад…
– Борисом зови, – понял государь его колебания. – Когда не на людях, то можно.
– Очень рад, Борис. Устя у меня хорошая, тревожится за нее душа. Знаю, ты сестру не обидишь, а все одно сердце не на месте.
– После того, что случилось, – понятно, – Борис только рукой махнул:
Конечно, не все ему Устинья рассказала, не о многом осведомлен был Борис. Но о том, что Илье скрываться надобно, знал. В ведовские дела Устинья мужа посвящать до конца не стала, сказала только, что через родную кровь можно порчу навести, но от такой и защититься можно, вот как она мужа защитила. А от чего защиты нет, так от порчи на смерть. Ежели кто Илью похитит да в жертву принесет, тут и Устю достать могут, и Аксинью. Сестер бросить Илья не решается, а только и подставляться ни к чему.
Государь это воспринял чуточку отстраненно, разве что плечами пожал: Так-то, положа руку на сердце, это дела волховские, его они не слишком касаемы. Вот когда враг на Россу придет – ему в бой идти, а ведьмы… ну так что же? Бывают они, встречаются, извели их волхвы – порадоваться надобно. Никто не жаловался?
Вот и хорошо, далее уж не его забота.
А ежели считает Устя, что брату ее покамест лучше прятаться, опять-таки, нигде не сказано, что всех ведьм перевели, но и с этим волхвы тоже справятся, дайте время.
– Илюша, может, и тебе теперь уехать? Сделано главное, померли обе ведьмы, а тебе теперь опасно в городе. Не дай Бог увидят!
– Мне и сюда приходить опасно было, так что же?
– Сюда не так опасно, и провели тебя потихоньку, и сам на себя ты не похож. Но вечно ты ж не станешь в роще прятаться, может, и правда поехать тебе за Марьюшкой?
Илья разгневался так, что сестру даже встряхнул слегка:
– Ты меня что – слизняком ненадобным считаешь?! Я не мужчина, что ли?!
Обиделась Устинья, ногой топнула:
– О тебе забочусь, поросенок! Ну и о себе тоже: случись что, побегу я тебя выручать!
– Да скорее я тебе на помощь сорвусь! Скажите, какая у нас тут богатырша выискалась, не иначе, дева-поляница родилась?
– Илюшка!
– У меня тут две сестры! Куда я из Ладоги?! Вокруг Машеньки сейчас народу достанет, а я еще и тут пригожусь тебе!
– Я о своей жене позабочусь. – Борис улыбнулся, на жену поглядел ласково. Илья потупился, как-то и забыл он, что не просто зять у него, а государь росский, потом все ж решился, плечи расправил, поглядел прямо:
– Верю, Борис. А все одно останусь. Так мне спокойнее будет, за себя я постоять могу, глядишь, и вам помогу чем.
– Спасибо тебе, Илья.
Переглянулись мужчины, симпатию друг к другу почуяли. Нет пока еще дружбы между ними, нет еще родства настоящего, а вот симпатия есть уже. Понимание, ответственность за семью свою, за близких, это обоим важно. А на этом фундаменте хороший дом построить можно.
Все у них хорошо будет, когда живы останутся.
Глядишь, и подружатся.
* * *
– Не получилось у меня с мощами, магистр. Теперь другое сделать надобно.
– Прикажи, магистр Родаль, все сделаем.
Есть в Ордене магистры, есть и Великий Магистр. Вроде как и равный, но первый средь равных. А на деле-то Эваринол скажет – Орден прыгать и квакать будет.
Вот и магистр де Тур слушает внимательно, понять старается. Голову наклонил, кудрями темными покрытую, брови сдвинул, низкий лобик наморщил. Силой-то Бог его не обидел, а вот смекалкой… М-да. Первое впечатление от магистра – на быка он похож, безмозглого и круторогого. А вот далее…
Не всегда магистр понимает с полуслова. И объяснять ему приходится долго и упорно, и растолковывать, но когда уж схватит он суть – только порадоваться можно…
Исполнит он все сказанное от и до. Не прибавит от себя ничего, не добавит – очень Эваринол таких уважал. Ему инициативные не надобны, вечно их потом из проблем вытаскивать не успеваешь, а то и по рукам наглым давать, только и ждут, чтобы на себя перетащить одеяло.
А Леон де Тур исполнитель просто прекрасный. Замечательный!
И взглядов придерживается правильных, никакие бабы и детишки ему глаза не застят, он и город целиком сожжет, когда Эваринол прикажет.
– Смотри, магистр. Как река Ладога вскроется, ты пройдешь по реке, отведешь корабли в стольный град Ладогу. И когда прикажет тебе наш человек, по команде его придешь в палаты царские. Вырежешь всех, чтобы и следа царской крови не осталось там… Государыня Любава и сын ее, Федор Иоаннович, те, кого помилуют они, те и остаться должны. Я тебе с собой три сотни воинов дам, больше просто нет у меня, да и не надобно более. Силой вам все одно Россу не одолеть, а ум да хитрость завсегда на нашей стороне.
– Прикажи, магистр!
– Приказал уже. Слушай, что сказано, да запоминай. Проведешь корабли в Ладогу, на якорь встанете, корабли мы товарами нагрузим. Сделаешь вид, что торговать вы редкостями приехали, оттого и охраны на кораблях хватает.
– Да, магистр.
Ценностей в Ордене и правда было – хоть ложкой ешь! Рыцари их откуда только не тащили. Из Святых походов возами везли, что-то и в карманах у них оседало, а остальное в сокровищницу Ордена вливалось. Нет, не считали рыцари это грабежом. К чему всей этой черни сокровища, все одно не знают они, куда их применить правильно. А вот Орден знает.
Он и деньги в рост дает, и земли покупает, и другое чего… Магистр всего и не знал, ну так на то Великий Магистр есть. У него голова умная, он знает точно [108].
– Придет к тебе человек. Вот, кольцо возьми. – На ладонь магистра кольцо легло, черный камень с выемками в нем. – Тебе второе такое принесут, ты их вот так сомкнешь – будешь знать точно, что от меня этот человек.
