— Понравился... Но маменьки до двадцати пяти запретили самостоятельно искать жену. К тому времени они будут присматривать партию из известного рода, которая согласится на мужчину-характерщика.
– И если не найдут?
— Тогда я волен жениться на ком пожелаю, — Ярема скис. — Но при нескольких условиях... Давайте не будем о грустном.
– Будем о веселом! Хорошо, что брат Эней купил цветы, они положили чудесное начало разговора, - заметил Савка. — Парень проворный и парень хоть куда казак!
— Не льсти, — отмахнулся Игнат.
По вечернему саду ходили фонарщики. Деригора несколько секунд всматривался в яркий светоч, после чего расплылся в хитрой улыбке.
— У меня прекрасная мысль, как продлить еще денег, — объявил он. — Учитывая, в каком возвышенном состоянии мы после такого замечательного знакомства... Есть определенный смысл продолжить вечер в сладком женском обществе, да? Есть здесь один нарядный домик с красными фонарями.
– Идем, – Ярема не колебался ни мгновения.
- Что за красные фонари? – не понял Игнат.
– Там застеляют, – объяснил Савка.
– О, курва! Как по кабакам?
— Лучше, брат, гораздо лучше. Брат Щезник, брат Цицерон, или вы с нами?
– Варган. Нет.
– Спасибо, но без меня.
— Признаюсь: на господина Олефира я не возлагал никаких надежд, но двухвостый меня удивил, — округлил глаза Савка. – Позволь поинтересоваться, почему нет?
– Не позволю. Желаю вам хорошо развлечься.
– Все понятно – заложник светлой любви. Увидимся с утра!
Савка повел Ярему и Игната к улочкам, среди которых скрывался дом с красными фонарями, а Северин с Филиппом вернули в гостиницу. По дороге Северин купил несколько открыток с цветными панорамами киевских мест.
Он поужинал в одиночестве, после чего несколько часов придумывал письмо: вымазал пальцы в чернилах, упустил кучу бумаги, выпил несколько чашек кофе, заказавшего в апартаменты, и наконец вымучил несколько строк.
Извини за нарушенное слово, Лина.
Но я не могу тебя забыть. Несмотря на время и усилия.
Хочу, чтобы ты об этом знала.
Северин
Он заключил письмо вместе с открытками, запечатал конверт, написал адрес Соломии и обозначил «Лини», после чего спустился в холл и отдал портье. Тот заверил, что почтальон заберет письмо до рассвета, и Северин лег почивать с чувством исполненного долга.
За завтраком троица делилась интимными подробностями ночных походок.
– Курвин дом! Лучшее место, в котором мне приходилось быть, — Игнат был в восторге. — Это вам не засранная корчма с кривенькими утками! Принимают как шляхтича, все девушки выстроились, как куколки, белье как паутинка, улыбаются, зубками блестят, взглядами поедают... И по карманам не шарят!
— Заведение — высший класс, — согласился Ярема, поглощая пирожное. — Хотя во Львове лучше. Но зря, что вы не пошли с нами, братья.
Филипп пожал плечами и Северин повторил за ним.
— Признайтесь, кто сколько раз осилил? – расспрашивал Савка.
- Мне троих хватило, - сказал Яровой и грустно вздохнул. — Теперь должен исповедоваться.
– Четыре, – отчитывался Игнат.
– Слабо, братья, слабо, – Савка покачал головой. — Вас никогда бы не приняли в Орден, если бы узнала, что вы такие сопляки. Я вот осилил семь раз!
— Лжет, — гмыкнул Игнат и вытер масные руки прямо о скатерть, чем шокировал официанта поблизости.
— Не обижай меня недоверием, брат! Чистую правду говорю. Бедная моя любовница, лицо сначала было такое испуганное, удовольствия никакого, спрашиваю – ты чего? А она мне говорит, мол, заходил к ним однажды сероманец, так он на девке прямо на волка опрокинулся. Она думала, что такое у каждого. Я рассмеялся, объяснил, что это бред и предрассудки, после чего, братия, стало все прекрасно! — рассказывал Савка, прихлебывая чай. — А потом и в третий, и в четвертый раз...
— Да-да, конечно, знаем твои враки, — отмахнулся Игнат. — Я когда отдал своей красавице дукача, она была готова бежать за мной хоть на край света. Но зачем? Теперь в институте ждет моя смуглавка-конфетка Орыся.
– Она тебя видела десять минут, – презрительно сказал Савка. — Уже забыла о твоем существовании.
— Твоя бестолковая болтовня она подзабыла, — огрызнулся Игнат. — А я ей письма буду писать.
Пока троица разговаривала, Филипп молчал, уставившись в свежую газету, а мысли Северина порхали вокруг письма Лине. Не совершил ли он ошибки, когда прислал его?
— Судя по чумазым чернилами пальцев господина Чернововка, он написал кому-то послание, — Савка хитро взглянул на Северина. — Расскажи нам, брат?
– Нет.
Деригора насмешливо напел строчки из известного запорожского напева:
— Северин, Северин, твои флаги желто-синие! Северин, Северин, твое сердце у девушки!
Ярема рассмеялся и отправил в рот очередное пирожное.
— Предлагаю сделать дагеротип, — ни с того ни с сего из-за газеты.
Все удивленно переглянулись: впервые Филипп что-нибудь предложил.
– Ты говоришь о мгновенных портретах на камеру?
– Да, – сказал Филипп. – В газете увидел объявление. Салон неподалеку.
- Правильное мнение! – Савка загорелся энтузиазмом. — Будет нам упоминание о первых днях после посвящения! А ты молодец, брат Цицероне.
– Варган.
– Однажды ты привыкнешь, обещаю.
— Не забудьте сабли, какие вы рыцари без оружия, — сказал Игнат и повел плечами, за которыми покоились близнецы. Он с ними не расставался даже на завтраке, чем сильно фрустрировал других гостей «Бриллиантового дворца».
При полном параде ватага отправилась по заказу дагеротипов.
В салоне господина Гофмана (Гнат посопел, но зашел молча) характерники выбрали самые дорогие рамки и заплатили за работу заранее, чему круглый господин Гофман очень обрадовался.
Он выстроил ватник на светлом фоне, попросил стать в мужественные позы и замереть так, глядя в глазок камеры. После этого господин Гофман исчез под черной простыней, повозился и поднял вверх небольшой предмет, похожий на лопатку. Северин принял как можно более суровый вид. Из лопатки запахло серой, ослепило и бахнуло, как из пистолета.
После этого стало известно, что дагеротипы они получат всего через несколько дней.
- Качественная работа требует времени, - заявил господин Гофман. — Нет-нет, господа, вы меня неправильно поняли. Не в деньгах дело, я золотом химические процессы не ускорю. Однако не беспокойтесь! Все пятеро дагеротипов будут надежно спрятаны у меня и дождутся вашего возвращения. Все оплачено!
Еще десять минут ватага ждала, пока Филипп перестанет расспрашивать господина Гофмана о принципах съемки дагеротипных портретов.
— Вот для чего он нас сюда повел, — пробормотал Савка. - Хитрый лис.
Игнат сплюнул.
Характерники спустились в Днепр. На зеленом берегу сидели рыбаки, задумчиво созерцая поплавки из перышек. По речному порту проплывали лодки и небольшие корабли.
– Братья! Уже третий день мы в Киеве, – провозгласил Деригора. — Завтра веселое время здесь кончится, а в наших кисетах до сих пор неприлично много монет! Я предлагаю хороший и истинно христианский способ от них избавиться — то есть устроить крестовый поход.
– Что ты имеешь в виду? – заинтересовался Ярема.
— Все просто: идем в кабак, выпиваем пива, идем в следующее, заказываем пива... Пока не закончатся кабаки, что сомнительно, или наши деньги.
- Или наше сознание, - добавил Северин.
— Ты низкого мнения о нас, брат Щезник. Мы здесь все крепкие ребята.
Игнату и Яреме план понравился.
– Я не буду пить, – напомнил Филипп.
Слобожанин поморщился, словно свежий козяк раздавил.
— Если ты пытался кого-то поразить, брат Цицерон, то должен напомнить, что нам твои выходки уже хорошо известны, — не смутился Савка. — Тебе поручается самая ответственная задача, достойная настоящего будущего есаулы шалаша казначейских: следить, чтобы никто из нас, славных крестоносцев, себе вязы не скрутил. Также ты будешь платить за все имущество, которое мы сломаем, и вообще за все остальное, кроме выпивки.
