— Пусть похоронят там, где потребуется Орден, — ответил Филипп, отказавшийся от вина и пивший сок.
– Вы слышали? Ответ как из какого-то учебника образцовых сероманцев, — всплеснул руками Савка. — Он станет есаулой казначейских, клянусь! Могу забиться с кем-нибудь на сотню дукачей.
– У тебя таких денег никогда не будет, – рассмеялся Ярема.
Деригора презрительно фыркнул.
– Ты просто понимаешь, что проиграешь! Это же вырытый Панько в молодые годы.
Филипп пожал плечами.
Несмотря на щедрые чаевые вечер обошелся ватаге дешево. Решили, что на следующий день они удвоят усилия по растрате денег.
Утром снова не могли разбудить Ярему. Совместными усилиями его подняли с кровати, сытно позавтракали в ресторане при гостинице, а оттуда двинулись на новую прогулку.
– Леды! Леды! Лучшие фруктовые сладкие льды в этот душный день!
Характерники приобрели мороженое и сосредоточенно поглощали его, стараясь не накрапать на кунтуше.
– О, смотри! — обрадовался Савка, тыкая пальцем в сторону площади. — Могильщики с владельцами будут биться!
Группа из двадцати студентов с визгом и визгом налетела на другую группу, которая стояла по ту сторону Контрактовой площади. Закипела потасовка.
— Интересно-интересно, — глаза Яремы заблестели. — А участвуют все желающие?
– Только студиозусам можно, – ответил Савка. – Видишь? То студенты Могилянской академии чистят писки воспитанникам университета Святого Владимира, а те, несмотря на все христианские наставления, довольно агрессивно чистят писки взаимно.
Потасовка продолжалась пару минут, когда с соседней улицы выкрикнула еще одна юношеская группа — в отличие от толпы бурсаков, в зеленой форме.
- О, фуражки! — еще больше обрадовался Савка. – Братья, мы стали свидетелями нечастого зрелища. Это как парад планет. Поверьте, такое не увидишь каждый день!
Студенты Могилянки и Святого Владимира мгновенно забыли раздор и пестрой стаей налетели на ребят в зеленых мундирах, которые с готовностью приняли их на кулачки.
— В любых условиях студенты вместе дерутся против кадетов военного лицея. Иначе лицеисты их просто уничтожат, на том Савка доел мороженое.
— Почему они дерутся? - спросил Филипп.
— Говорят, все ради любви прекрасных воспитанниц института благородных девиц, — ответил Савка. — Но, как видишь, барышень здесь нет, и на самом деле это просто давняя традиция, которая появилась задолго до создания института благородных девиц. В конце концов, какие нужны резоны, когда молодые люди просто хотят толкнуть друг другу рожицы?
Брызгала кровь, трещала одежда, хрустели челюсти. Первые избитые валялись на земле, хрипели и стонали, прикрывая головы и пытаясь отползти подальше от бурлящей толпы. Кроме характерников, за зрелищем наблюдала вся площадь, а некоторые чумаки делали пруды.
— Благородные барышни, говоришь... А где этот институт девиц? – Игнат подкрутил усы.
— Если быть откровенным, тогда меня эти вопросы не интересовали. Но самих институток я видел: порхают кружками в несколько человек, обычно в сопровождении какой-то высушенной матроны. Допускаю, где мы их можем встретить вечером. Провести?
- Спрашиваешь!
Пронзительно засвистели, и к шумной свалке побежал отряд в синих мундирах.
– Сердюки испортили ребятам все развлечение, – разочарованно махнул рукой Савка. – Можно идти.
Студиозусы бросились наутек, сердюки без особого рвения попытались кого-то догнать, но передумали и начали собирать раненых, не успевших покинуть поле битвы.
Характерники гуляли по улочкам, покупали безделушки, ели сладости и пили пиво, разговаривая обо всем на свете. Только Филипп и Игнат старательно избегали встречаться взглядами.
– Газета! Свежая газета! Новое сражение Изумрудной Орды и Китайской империи! Читайте последние новости!
Филипп спрятал варган, на котором выигрывал импровизированную мелодию, приобрел газету и спрятался за столбцами. Савка перехватил руку другого маленького, крутившегося позади него, прошипел «не трогай, негодяю», и когда испуганный воришка накивал пятками, лицо брата Павла вдруг изменилось:
– Так вот, почему он меня взял, – пробормотал он.
— О чем идет речь? – поинтересовался Северин.
- О... - Савка с улыбкой отмахнулся. - Не обращай внимания, брат. Иногда понимаешь кое-что важное, только когда поймешь самостоятельно.
Ярема также приобрел газету, пробежался по статьям и, раскуривая трубку, заявил:
— Пишут, что верховный хан Изумрудной Орды, называемый перерожденным Темуджином, носит на груди волшебный изумруд, благодаря которому живет более ста лет.
— Говночары, — авторитетно прокомментировал Игнат.
— Наши разведчики не могут этого подтвердить, — сказал Филипп из-за газеты. — Чингисхана охраняют так, как гетману не снилось. К его шатру даже за милю не подобраться.
Незадолго до сумерек характерники посетили ботанический сад, где, по словам Савки, вечером можно встретить прекрасных институток.
Сад утопал в деревьях, привезенных со всех сторон, пах цветами и поздним летом. Киевляне прогуливались, отдыхали на скамейках, старый художник рисовал пейзаж на одной из аллей, а Игнат приобрел у цветочницы целую корзину роз и дарил цветы женщинам вокруг.
У него оставалось еще несколько роз, когда Савка указал на группу из четырех девиц: модно нарядные барышни держали кружевные зонтики от жары и небольшие шляпки, прицепленные к идеально уложенным прическам.
— Они из института, готовы заложиться. И без всякого сопровождения! Это большой шанс, братья.
Игнат подкрутил усы и направился к девушкам, Ярема и Савка пошли за ним, стряхивая пыль с кунтушей. Северин потянулся следом, но увидел, как Филипп сел на скамейку, и неожиданно для себя присел рядом.
Бойко галантно подарил остальные розы девушкам и начал разговор, Савка экспрессивно размахивал руками, Ярема степенно поклонился. Барышни улыбались, разглядывая поклонников.
— Что ты не с ними? - спросил Филипп.
— Гадания не имею, о чем говорить. Да и... у меня есть девушка, которая с головы больше года не лезет, — откровенно ответил Северин. – А ты чего здесь?
– Не вижу смысла.
Компания повернулась в их сторону, Савка призывно махнул, но Северин отрицательно покачал головой. Девушки с интересом пытались их рассмотреть.
– Объяснишь?
– Они из другого мира, – пожал плечами Филипп. — Наши дороги пересеклись случайно в ботаническом саду, в котором я вряд ли когда-нибудь побываю снова. Даже если сделать невероятное предположение, что мои интересы и взгляды на жизнь совпадают с какой-нибудь из них, то нам все равно не быть вместе.
– Почему?
— Брат, действительно ли ты думаешь, что хотя бы одна из них мечтает о муже-характернике? Какой дома часто бывает, как матрос дальнего плавания? Какой может погибнуть каждый день, как солдат на войне? Какой отнимет сына, чтобы превратить его в такую же почварь? Нет, девушки желают другой жизни. Сейчас они мило щебечут, потому что стоят рядом интересного и неизвестного. Загадочные юноши в чередах с тремя клямрами, настоящие оборотни, живые колдуны... Но женятся они на других.
Девушки сделали книксены, характерники раскланялись, и барышни уплыли прочь, весело смеясь. Ватага провожала их долгими взглядами.
Игнат был невероятно доволен.
— Я у смуглявки спросил адрес университета, — сообщил он Северину. — Теперь буду писать ей письма. Пашись! Такая конфетка. Эх, но в сравнении с ней все те девушки из кабаков — страхопудала! Она станет моей женой.
– Когда рак на горе свистнет, – согласился Савка.
— Сейчас храпну так, что твоя твоя свистнет.
Пока Ярема и Савка объясняли Игнату, от чего приличные девушки краснеют, и каких слов в общении с ними следует избегать, Северин задумался над письмом. Может, пора написать Лине?
— Как будем во Львове, полюбуетесь нашим цветником. Тамошние модницы не хуже парижанок!
— А что, Малыш, ты себе кого-то понравился?
