— Хочешь сказать, что кровь — пятый элемент всего сущего, связующее звено? — попытался я провести аналогию.
— Хм, пожалуй, нет, — возразил эрг. — Я бы поставил её отдельно от квартета всем известных четырёх стихий.
— Но и отдельно она стоять не может, ведь она плотно завязана на жизнь и смерть. И на энергию, — мне казалось, что я, блуждая во тьме, обнаружил нечто ценное, совершенно неочевидное для других, но времени обдумать находку мне не дали.
Королевская яхта причалила к пирсу, потерявшись на фоне стен громадного мрачного форта.
— Райо, у меня будет просьба, — обратился я к эргу, даже не зная, сможет он её выполнить или нет. — Как только я выйду на арену, закрой нас каким-нибудь куполом, чтобы остальные не могли видеть происходящего внутри.
— А как же помощь?
— Это и будет помощь. Если я одержу победу, возникнет слишком много вопросов к уровню моей силы, а мне бы не хотелось привлекать внимание. А если проиграю, то я не хочу, чтобы дорогие мне люди видели мою смерть и погибли, попробовав вмешаться.
Дракон молча кивнул, но в глазах его стояла укоризна. Он мог быть сотни раз не согласен с моими доводами, но согласился выполнить просьбу.
Мы следовали по пирсу к крепости под пронизывающим ветром. С неба вместо привычных пушистых снежинок срывался ледяной дождь. Я подставил лицо каплям, что жалили словно осы, и каждой клеточкой тела чувствовал жизнь, вдыхая влажный промозглый воздух.
Пройдя сквозь стены форта, мы оказались на краю арены покрытой ледяной коркой от дождя. Киране достаточно было только взглянуть в ту сторону, как по поверхности песка заплясали языки пламени, растапливая старый лёд и не давая образоваться новому. Сама арена была не стандартной круглой формы, а овальной. Скамьи для зрителей здесь отсутствовали. Лишь голые стены высотой под десять метров опоясывали песчаное ложе, превращая арену в подобие колодца.
— Ты стал сильно задумчивым после дегустации крови этой селёдки, — обратилась ко мне Кирана по кровной связи, при этом мило улыбаясь принцу Андрею и отвечая на какой-то его вопрос.
— Не обращай внимания, — отмахнулся я, — следуй вместе со всеми в ложу наверху. Со мной побудет Райо.
— Я не дура, братец! — стрельнула в мою сторону глазами охотница. — Ты так же спокойно себя вёл, когда собирался подыхать, единолично закрывая прорыв в Восьмиречье. Тогда мы сделали свой выбор вместе, может, и сейчас стоит это сделать?
«Да уж, сестричка, в наблюдательности тебе не откажешь», — мелькнула у меня мысль, но я продолжил делать вид, что всё в порядке.
— Так мы его и делаем, — улыбнулся я. — Наш выбор — дожить до глубокой старости, растить праправнуков и, попивая винишко из погребов восстановленного тобой производства, рассказывать им, как их бабка когда-то отхлестала датскую королеву по лицу за оскорбления, а дед отжал целое княжество, победив в поединке с невероятно сильным магом.
— Смотри, брат, чтоб так и было! — тихо ответила Кирана, и, не обращая внимания на удивлённого императора, подошла ко мне и обняла. — Ты нам ещё встречу с родителями обещал, так что не смей нарушать данное слово!
Обе делегации ушли, на краю арены остались лишь мы с Райо. Огонь продолжал языками слизывать лёд, гипнотически завораживая танцем пламени. Я принялся снимать с себя обувь и верхнюю одежду, сковывающую движения. Следом упала рубашка. Стоя босиком на прохладном песке арены, я слышал гулкие удары сердца приближающегося противника. Тум-тум… Тум-тум… Тум-тум… В ритм ему падали ледяные капли на лицо. Кап-кап… Кап-кап… Кап-кап…
Момент, когда мой противник перешагнул черту арены, нельзя было спутать ни с чем. На меня разом навалилась плита силы, сминающая волю, подавляющая разум, кипятящая в жилах кровь. Он не стал ждать объявления правил или любого другого церемониала. Он привык действовать максимально быстро и эффективно.
Меня пошатнуло и пригнуло к земле, пришлось припасть на одно колено, чтобы позорно не распластаться на песке, где ещё местами мелькало пламя сестры. Боковым зрением успел отметить, что вокруг нас взмыл ввысь обсидиановый купол, и разом наступила кромешная тьма.
— Надо же, не слабак, уважаю, — донеслось до меня издалека. — У нас бы, наверное, даже до Башни добрался.
Натиск усилился, туманя сознание и разрывая разум на куски, требуя сдаться и отдать то, что его по праву силы. Но сознание усиленно цеплялось за знакомые слова. Упёршись руками в песок у ног, я оттолкнулся и усилием воли поднялся на ноги.
— Башня мне покорилась, — я стоял, пошатываясь и силясь рассмотреть приближающегося соперника, одного из своих братьев по крови. Единожды вступивший на путь познания Великой Матери Крови навсегда становился братом для всех остальных, пока не поддастся безумию. — Моё имя Трай, и я — Тринадцатый, получивший право попасть на летающий остров. Назовись и ты, брат.
— Эйко, когда-то меня звали Эйко, и я был Одиннадцатым, — он неслышно ступал вокруг меня, рассматривая как неведомую зверушку. — Хиловат ты для Тринадцатого, ну да не мне судить. Ничего личного, Трай, просто работа.
И натиск усилился десятикратно. У меня носом пошла кровь, а в ушах стоял перестук собственного сердца, что билось словно пичужка, запертая в клетке.
«Ничего личного? Ничего личного?» — горела огнём во мне всего одна фраза. А как же братство? А как же Путь? Восьмая убила Третьего, Одиннадцатый собирается убить Тринадцатого… Да как же так, Мать? Как ты могла подобное допустить? Чтобы твои дети убивали друг друга…
Алая кровь стекала струйкой из носа, оставляя солоноватый привкус на губах. А вместе с ней катились каплями кровавые слёзы, смешанные с ледяным дождём. Я оплакивал собственные убеждения, которым следовал сотни лет.
— Ничего личного говориш-ш-шь? — прошипел я, лишь бы перебить стук собственного сердца и вспомнить свой голос, а вместе с ним и обрести себя. — Просто работа?
Мои руки трескались, кожа спадала лоскутами, обнажая мышцы. Мышцы трескались, обращаясь в пыль… От боли сознание стало кристально чистым.
«Это же тлен. Он использует самый обычный тлен! А это уровень Цитадели!»
Мышцы осыпались, но из-под пепла проявились не кости, а самая настоящая чёрная чешуя. Пальцы превратились в когти, а угол зрения изменился. Сейчас я снова стал эргом, но в этот раз сменив ипостась по-настоящему, словно бабочка, выбравшаяся из кокона и расправившая крылья.
— Что ты такое? — донёсся до меня испуганный голос Эйко.
— Я — Трай, и я всё ещё следую кодексу Крови…
Мне хватило одного рывка, чтобы полоснуть соперника когтями. Горячая кровь пролилась на песок, разрезая мышцы до кости. Чужая жизнь мотыльком трепыхалась у меня на ладони. Сейчас я мог убить его одним щелчком пальцев, но тогда был бы ничем не лучше его и Асты.
— Что с тобой стало на острове? Почему, будучи почти равным богам по силе, ты вдруг оказался на побегушках у слабой человечки? — я наступал, а Эйко пятился, с ужасом взирая на лужицу собственной крови у меня на ладони.
— Остров — обман! Весь путь — обман! Она нас бросила! Оставила на растерзание молодым богам, рядом с которыми мы лишь жалкие подобия. Нам пришлось выживать! Мы не виноваты! Она нас бросила!
— Вас была дюжина… малый пантеон, — вдруг дошла до меня одна простая мысль. — Целый малый пантеон, и вы ничего не смогли сделать, обратив оружие друг против друга?
— Мы не виноваты! Когда я туда попал, в живых было меньше половины, остальные или погибли или пропали без вести, — взахлёб жаловался Эйко.
Я же решил просмотреть его воспоминания. Лучше бы я этого не делал. Я увидел, как истекала кровью Девятая у него на руках, неверящим взглядом взирая на любимого, как Эйко пировал вместе с Астой, купаясь в крови только захваченного мира. Как он встречал остров, ожидая увидеть очередную жертву и выпить её до дна в надежде подняться на следующую ступень развития.
— Ты забыл, что мы можем просматривать память через кровь, — с омерзением взирал я на Эйко.
