— Пан Вишняк, сорок шелестов за обед, — сказал Филипп.
— У меня не было времени на собрание! Оставил дома все деньги. Ваш проклятый Орден выдернул меня прямо из постели, так вы и платите, — огрызнулся Марко.
Старик вышел, а Игнат наконец взорвался длинной многоэтажной бранью, от которой замерла вся корчма, будто зазвучало древнее проклятие, что его слобожанин произносил без остановок ровно минуту, запечатлев приговор словами «гнойной хвойды сын».
- Какой человек не берет в дорогу деньги? Все у него есть, просто издевается над нами, — мрачно сказал Ярема.
Филипп без комментариев выложил сорок медяков из собственного кошелька и ватага поехала дальше. Красивые виды в этот прекрасный день никого не радовали.
— Хорошую взбучку Савка получит за самоволку, — Ярема пощипал бороду.
— Может, бросился в сторону Винницы? – размышлял Северин.
– Да хоть к черту на рога, – сплюнул Игнат.
Дорога проходила в туго натянутых сетях напряжения между характерниками и Вишняком. Бойко получил Энеиду и ткнулся носом, шепотом повторяя хорошо известные строки, и тут послышалось:
— Это ты меня так охраняешь? От книжных воров? Может, начнешь оглядываться в поисках настоящих?
Если бы взглядом можно было убивать, господин Вишняк гигнул бы на месте в страшных муках. Игнат несколько секунд прошивал его глазами, в которых блестели все известные человечеству пытки, однако книгу спрятал.
– Вот что чувствовали Адам и Ева при изгнании из сада Эдемского, – пробормотал Ярема.
Северин заметил путника, когда тот заехал в корчму: одинокий мужчина на рыжей кобылке с белой звездой среди глаз. Теперь всадник ехал за шайкой на большом расстоянии, однако белое пятно на лбу кобылы можно было распознать даже издалека. Северин не беспокоился: из Киева разбегалось немало дорог, они ехали по одной из самых больших. Закрепив воспоминание о мужчине на рыжей кобыле, Северин вернулся к вопросу, что грызло его ко вчерашней попойке: Лина.
Теперь он жалел, что не выдержал и направил письмо. Жалел о нарушенном слове, жалел о открытках, которые вложил в придачу, жалел о бессмысленных строках, которые бы он сейчас не написал — а тогда они казались ему совершенными.
Может быть, она не получит его? Может, письмо потеряется, может, Лина давно не живет и не наведывается в Соломию, а может ведьма решит спрятать его от ученицы... Хотя, не скроет. Соломия не любит скрывать такие вещи и всегда говорит правду в лицо, чем иногда доводила Северина до бешенства.
Вишняк перешел к жалобам на погоду, теперь ему не нравился ветер. Чернововк посмотрел на перекошенное отвращением лицо старика и вдруг почувствовал отвращение к себе. Подумалось: и на это я положу свою жизнь? Посвящу себя защите вот таких, пока не врежу дуба? И ради этого подписал проклятый свиток?
Стоило ли становиться на волчью тропу — теперь слишком поздно думать.
К вечеру характерники приехали к первому дубу. Филипп направил послание в Кремень и Полину, затем настал черед Северина.
Чернововк приложил ладонь к стволу и тот ответил знакомым теплым щекотом. Кем ты был, неизвестный рыцарю? В каком шалаше служил, какую жизнь прожил? Кого любил, от чего он погиб? Похоронили тебя или кости белели на солнце, пока не исчезли под землей? Слышишь ли, видишь ли, что происходит вокруг?
Раздался тихий голос, перед глазами на коре заплясали красные буквы: «Щезник от Брыля. Как твои дела, брат? Хорошо отдохнул? Желаю успеха с первой задачей! Пусть Мамай помогает».
Отец, разумеется, ничего не написал.
— Вы еще долго будете баловать? — крикнул раздраженно Вишняк.
Вскоре они добрались до гостеприимного двора с отмеченной очертанием Мамая вывеской, где, по плану Кныша, должны были остановиться на ночь.
– Ну и свинарник, – объявил Вишняк от порога и бросил хозяину. – Дайте лучшую комнату.
- Полтора талера, господин, - зимно ответил тот, явно обиженный словом свинарник.
- Полтора? За твою хижину? Впрочем, безразлично, куцепердик с косой заплатит. Сразу в комнату подай ужин из того, что у вас здесь имеется приличного.
Вишняк потрепал в свой номер. Владелец двора провел его недобрым взглядом.
– Вы заметили? – спросил Северин.
— Какой На-Сраке-Чиряк вылупок? - отозвался Игнат, который под вечер ожил.
— Всадника на рыжей кобыле.
– Да, с белой звездой. С самого Киева, — кивнул Филипп.
– А, вы об этом, – буркнул Игнат. — Репей сюда доехал. Утром проверим, не за нами ли он.
– Я никого не заметил, – расстроился Ярема.
После ужина бросили монетку, чтобы решить, кто будет спать в комнате Вишняка. Не повезло Филиппу.
Когда Северин улегся ко сну, мысли его вернулись к неизвестному всаднику. И потом вспомнился другой преследователь.
* * *
Май показался теплым. Захар с удовольствием повесил любимую шляпу и провозгласил, что в ближайшие дни они прогуляются брошенными окольными путями.
— Вы получили задание, учитель?
Характерников, которые имели джур, временно освобождали от обязанностей шалаша. Исключения делались только во время войн.
— Нет, казаче, помилуемся пробуждением природы. И кое-что проверим.
Они углубились в дикие левады, где за целый день не встретили ни человека, ни строения. Дорога превращалась в узкую тропинку, а иногда просто исчезала. Северин не понимал, куда они едут и зачем, но не волновался. Он просто наслаждался путешествием посреди весны: вокруг росло, зеленело, бубнело, пело, цвело, струилось и изобиловало.
На вечер третьего дня Захар зажег трубку от веточки из костра и спросил:
— Заметил, Северин?
Джура перестал жевать яблоко и перед ответом внимательно обследовал себя, учителя, яблоко и потом все вокруг. Ничего подозрительного не оказалось.
– Заметил что?
— За нами около недели следит какой-то молодой, очень упорный преследователь.
– Не наблюдал, учитель, – Северин вернулся к яблоку.
— Я засек его, когда мы выехали из Коростеня. Наш охотник неопытен, поэтому пару раз заходил с наветренной стороны в волчьем облике.
– И вы почувствовали запах? – удивился джура.
— С годами заметишь, как тени волчьих способностей переместятся в человеческое тело. С возрастом твое зрение, обоняние и слух будут только острее.
Захар любил сбивать с толку не меньше, чем курить трубку.
— Поэтому мы поехали в эту захолустье.
– Да, – учитель кивнул. — Хочу проверить, действительно ли это преследование. Наша затея запутала его, но сегодня он нас догнал. По собственному опыту имею все основания полагать, что за таким ревностным преследованием не скрывается никаких чистых намерений.
- Кто это мог быть, учитель?
– Ты мне скажи, Северин, – Захар пахнул трубкой.
Он думал недолго.
– Белая волчица!
– Я тоже так думаю. Игорь не смог найти ее — она нашла тебя.
– Выследила, чтобы отомстить, – джура вспомнил ту снежную ночь.
— Вероятнее всего. Поэтому сегодня стоит ожидать нападения, — Захар говорил это так спокойно, словно рассказывал о древней битве под Желтыми Водами. - Здесь тихо и безлюдно. Ей никто не помешает.
— Но мы будем готовы.
— Вот именно.
На ночлег они нашли лужайку у леса. Северин улегся у чащи, Захар лег напротив. Для удачного нападения волчица должна была выбрать самый тихий путь, который вел мимо учителя. Как только незваная гостья минует его и подойдет к костру, получит от Захара серебряный шар, а Северин добавит другу.
Темным янтарем сверкали жаркие костры. Джура сжимал под коциком пистоля. Он трижды проверил, что зарядил его серебряным шаром, и теперь лежал, пытаясь уловить ту же волчью остроту своего второго облика — услышать далекие шаги осторожной охотницы, почувствовать в воздухе запах ее потного меха, разглядеть едва заметный блеск глаз... Напрасно.
Лес шептал ночными звуками и не желал раскрываться перед ним, по крайней мере, перед его человеческим подобием. Если бы Северин обернулся... но это было бы нарушением учительского замысла. А чего юноша хотел меньше всего, это во второй раз разрушить засаду.
