"Фантастика 2024-77". Компиляция. Книги 1-26 (СИ) - Лукьянов Александр Николаевич "anlukianov"

Тут самолёт пошёл на посадку: внизу треугольником горели три костра. Вскоре, подпрыгивая на кочках, мы покатились по земле и остановились. Нас – меня и лётчика – вытащили из кабины и под крики «ура» начали подкидывать в воздух. Интересно, они всех гостей так встречают?

Потом ко мне вышел командир – представительный такой, в кубанке с красной полосой, нашитой наискосок, – и обнял меня. Я передал ему приказ из штаба армии, несколько пакетов и свои документы. После разгрузки самолёта мы двинули к базе отряда, а самолёт направился обратно.

Я перекатился в промоину, и ручная граната взорвалась наверху, слегка оглушив меня. Срезав гранатомётчика короткой очередью из ППД (это последние патроны в диске), я достал из хранилища МГ, поставил его на сошки поверх склона и стал длинными очередями бить по наседавшим на меня партизанам, матерясь при этом как сапожник. Меня гоняли по этим оврагам уже девять минут. Всего два дня, как я к партизанам прилетел, и вот результат.

А стреляю я хорошо, с десяток точно завалил. Добив ленту по тем, кто пытался вытащить раненых, я убрал пулемёт следом за ППД и по берегу реки рванул дальше. Успел забежать в развалины мельницы. Каменное строение, стены сложены из дикого камня на высоту метров восемь, выше они обвалились. Отсюда меня долго будут выковыривать.

Перезарядив пулемёт, я поставил рядом готовый к бою ДТ и стал бить по противнику. Понеся потери, партизаны откатились. Пока они перегруппировывали силы и окружали мельницу, я перебегал от одного окна к другому и прицельно стрелял.

Воспользовавшись минутой затишья, по трухлявой лестнице поднялся наверх и достал рацию – тот «телефункен», что мне подарили, когда направили за Клюге. Настроив его на волну штаба шестой, стал вызывать наших. Ответили быстро, причем радист (дежурный, видать) был мне знаком, я узнал его работу. Это точно наши.

Я стал передавать открытым текстом:

– Это Тунгус. Берёза, подтверди приём. Приём.

«Тунгус» – мой позывной уже шесть дней, в штабе армии об этом знают.

– Это Берёза. Тунгус, слышим тебя. Приём.

– Берёза, сообщаю: партизанский отряд «За Родину» – это немцы. Повторяю: партизанский отряд «За Родину» – это немцы. Все, кого вы к ним отправили, были завербованы и передавали дезинформацию. Меня окружили в развалинах мельницы, веду бой, треть отряда уже положил. Постараюсь вырваться, так что, надеюсь, это не последний радиосеанс. Отбой, а то на меня снова в атаку пошли.

– Вас понял, Тунгус, – подтвердил радист. – Удачи. Отбой.

Уф, своим передал, а теперь можно сваливать. Главное, колечко сломать.

Достав СВТ с оптикой, ту, что без глушителя, я стал из глубины здания выискивать цели и быстро отстреливать их. Оказалось, бой в здании с каменными стенами – это не есть хорошо. Пули, залетая, долго с дикими визгом рикошетили по каменным стенам и чудом меня не задели. Так или иначе, то винтовкой, то пулемётом, я с высоты изрядно проредил немцев. Поднять бы дрон в небо, но там зарядки ноль, да и опасался повреждений, так что погодим пока. До темноты часа два, мне бы продержаться.

Подобраться к стенам я не давал. Одна группа пыталась, так я её гранатами закидал. Немцы уже не стеснялись, пришло усиление – рота полицаев и отряд егерей СС с бронетехникой. Все вместе они и блокировали мельницу. В атаки уже не шли: видели, что стрелять я умею. У них потери были уже близки к сотне.

Ведя бой, я размышлял. А неплохо немцы придумали. Поддельный партизанский отряд. Правда, всего месяц как действуют, но уже успели натворить дел: два настоящих партизанских отряда уничтожили. Хотя всё, лавочка закрыта, мне бы теперь самому отбиться. Вон, под прикрытием бронетехники идут. Хорошо, что пушечного ничего нет, только пулемётное.

Достав ПТР, я стал целиться в бронемашины. Ближе ста метров их подпускать нельзя: даже если подобью, они станут для врага хорошими укрытиями. Выстрел – есть попадание в топливный бак. Полыхнул. Второй выстрел и ещё два за ним, чтобы подбить третью машину. Ближе ста пятидесяти метров ни одна не подъехала. Ну вот и всё, бронетехники у немцев уже нет.

Потеря бронетехники изрядно ошарашила немцев. Наверное, они решили, что тут был спрятан целый арсенал, и я его нашёл. Под прикрытием чёрного дыма, который хорошо их маскировал, они отошли. А тут захлопали мины – из ротных лупят. Фигово, против них у меня ничего нет. Чёрт, надо бы и мне такое оружие: в использовании совместно с дроном вещь отличная. Ротного хватит, да полсотни мин в запас – самое то.

Противник был в мёртвой зоне, так что, прибрав всё и раздевшись донага, я выбежал из мельницы и нырнул в воду. Тут раньше колесо было, но давно сгнило и разрушилось. Загребая, я под водой стал спускаться ниже по течению в сторону села: мельницы далеко от людских поселений не строят.

А немцы тем временем азартно лупили по мельнице: они думали, что я ещё там. Всех наблюдателей я снял из снайперки, так что те, кто мог видеть, как я покинул мельницу, были уже мертвы. А всё же мне повезло. Нет, не сейчас, я ещё плыву, всплывая у берега, чтобы воздуха глотнуть. А повезло в том, что в штабе армии меня записали под фамилией Тихий. Я так и представился тому гауптману, что играл роль командира партизанского отряда: лейтенант Тихий. Не Одинцов, иначе мне бы сразу руки скрутили.

Впрочем, через четыре часа и скрутили, когда я начал подозревать, что тут не так всё просто, да и дрон погонял, до нуля просадив батареи. Уйти не смог, взяли и держали под прицелом, допросы шли. Да они и не скрывались, прямо в лоб вербовали. От штаба нашей армии сюда уже были отправлены для связи два командира, так вот их смогли заставить работать на себя: гнали дезу.

После допроса меня посадили в яму – настоящий зиндан, как на Кавказе. Я сидел там один. Проверил – рация из ямы не брала. Пришлось выдержать дневные допросы с вербовкой, пережидая световой день, а ночью сбежал, да и то не сразу. Сам выбраться не мог, а охранник отказывался звать командира: я хотел сбежать, убив его тихим оружием. А вот под утро, когда он меня вывел, я его пристрелил – и бежать.

Ох и гоняли меня. Я то уходил от преследования, то меня вновь находили: это наблюдатели с возвышенностей сдавали, эти места у немцев под полным контролем. А уже к вечеру блокировали на мельнице, пока я и тут не вырвался. Вторые сутки не сплю, устал и вымотался, нужна передышка. Да где там, если противник постоянно на хвосте. Поначалу всё живым взять хотели, а сейчас уже на поражение лупят.

Но я ушёл, укрылся в баньке, что у берега речки стояла – говорю же, целое село ниже по течению. Спрятался под крышей, на чердаке. Тесно и пыльно, но хоть вытерся полотенцем и надел чистую красноармейскую форму и шинель. Спать хочется, но нельзя: темноты жду. Немцы не дураки, могут прочесать и берега, и само село.

Когда начало темнеть, я снова разделся, уже отогревшись к тому времени после ледяной воды, и снова скользнул в реку. На полкилометра спустился, больше не смог: рук и ног не чуял. Выбрался на берег, снова оделся и пробежался, хоть согрелся. Потом на велосипед и, наваливаясь всем весом на педали, по полевой дороге погнал прочь. Блин, да тут грязь и слякоть, колёса вязли. Весна вовсю гуляет.

Где на велосипеде, где пешком, умотал от села километров на десять. Потом ушёл в поле, нашёл низину. В кустарнике поставил палатку, сверху накинул маскировочную накидку. Пока ел, генератор заряжал батареи дрона и планшета. Дождался окончания зарядки, проверил, что вокруг происходит, подняв дрон на четыреста метров: выше были густые облака. В семи километрах засёк движение, но тут тихо.

Спустил коптер и полез в палатку – сытый, но сильно уставший. Ещё слышал, как забарабанил дождь по тенту – начался настоящий ливень, – но я уже спал. Палатка стояла чуть выше дна низины, так что не затопит.

Проснулся я сам, выспался отлично. Правда, ночью пришлось утепляться, а то как-то замёрз: одеяло лёгкое, а я в одних трусах спал. Но просто достал шинель, накинул сверху, и нормально. А снаружи шёл пусть не ливень, но неплохой такой дождь. Маскировочная накидка пропиталась водой, да и стенки палатки тоже, но внутри было сухо. Тут жаловаться грех, пока всё в порядке.