— Да можно прямо и сейчас. Виктор в соседнем кабинете.
Вот оно как, подготовился, словно бы знал наверняка, что услышит от меня положительный ответ.
— Хорошо. Но вы ведь коль скоро так подробно изучили мою методику, знаете, что требуется?
— Обижаете, доктор! Даже большую кастрюлю мяса потушили. На кухне внизу вас дожидается.
— Это серьёзно, — хмыкнул я. — Тогда идёмте.
Я встал, поднялся и подполковник.
— Подождите, — он коснулся моего плеча. — Я тут за разговорами совсем забыл. Может, вам нужно матушке вашей позвонить, сказать, что приехали, да вот с поезда на консультацию попросили съездить. Она же наверняка волнуется.
— А что, логично, — согласился я. — Она же знает, во сколько приходит поезд, я ей сам говорил.
На звонок ушла буквально минута, после чего мы с чекистом отправились к его сыну.
Шумский-младший и впрямь дожидался нас в соседнем кабинете. Парню на вид было лет шестнадцать, ну да, 9 класс всё-таки. Крепыш, и почти с меня ростом, на голове непокорный вихор, взгляд твёрдый, как у отца.
— Привет! — я протянул руку.
Он встал без помощи стоявшего рядом костыля, опёршись рукой на спинку стула. Ответное рукопожатие было крепким, видно, и впрямь парнишка качается.
— Я смотрю, вы подготовились.
Я кивнул в сторону стоявшей у стены кушетки.
— Да просто подумал, что с лежащим пациентом вам, возможно, будет легче работать.
— Правильно подумали… Ну-с, молодой человек, закатывайте штанину и ложитесь на кушетку.
Перед тем, как приступить к манипуляциям, я обернулся к Шумскому-старшему:
— Товарищ подполковник, вы уж извините, но мне легче работать, когда в помещении, кроме меня и пациента, никого нет.
— Вопросов не имею, позовёте, когда закончите.
Он вышел, на прощание ободряюще подмигнув сыну, а я тем временем незаметно активировал браслет.
Работа и впрямь предстояла тяжёлая и довольно специфическая. Хорошо, что за свою прежнюю жизнь я малость и в ортопедии поднаторел. Но в основном рассчитывал на своих помощников — безотказные «паутинки» по моей мысленной команде должны были, как обычно, самостоятельно провести операцию, и заодно обезболить оперируемый участок, чтобы пациент не испытывал никакого дискомфорта. С моей стороны только контроль (хотя и без него можно обойтись), да оценка финального результата. Ну и, самое главное, отдача «ци», и чем сложнее операция, тем больше её расходуется.
В этот раз всё действо заняло около сорока минут, по итогу которых, к своему удивлению, я чувствовал себя не совсем уж обессиленным. Во всяком случае, коленки не дрожали, как и у моего пациента, который сейчас стоял передо нами с Шумским-старшим на своих двоих.
— Можешь пройтись, — предложил я парню, в глазах которого всё ещё таилось сомнение.
Тот сделал один шаг, второй. Посмотрел в нашу сторону, переводя взгляд с одного на другого.
— Нога не болит, — удивлённо сказал он и, сделав ещё несколько шагов, радостно добавил. — Блин, бать, я хожу, как раньше!
— Ты это, Витька, не блинкай, хорошо ещё мать тебя не слышит, — каким-то странным голосом произнёс Владимир Борисович.
Секунду спустя я понял, что это просто спазм сжимает его связки, но внешне подполковник ничем своих чувств не выражал. Вот же выдержка!
Десять минут спустя мы с Шумским-старшим сидели на кухне. Он пил чай с ватрушками, а я уминал тушёную с луком говядину, и всё никак не мог наесться. Подполковник только дивился, глядя, как я уминаю, почти не разжёвывая, куски мяса. Только когда я наконец отвалился на спинку стула, поглаживая раздувшийся живот, Владимир Борисович, глядя на меня с едва скрываемой счастливой улыбкой, выдал:
— Ну вы, Арсений Ильич, просто волшебник!
— Я не волшебник, я ещё только учусь, — ответил я фразой ученика феи из фильма про Золушку.
— Ну-ну, не прибедняйтесь, — его улыбка стала шире. — То, что вы сейчас сделали с ногой моего сына, кроме как чудом и не назовёшь. Давайте я вам чайку налью. Кстати, ватрушки изумительные, от местной поварихи Варвары Петровны.
— А сама она где?
— Хотите лично поблагодарить? Не получится, я её отправил восвояси, пока вы ногу Виктору лечили.
— А что это вообще за контора? И народу нет… Ах да, сегодня же воскресенье!
— Народу нет, потому что эта организация года три как закрылась. Мы используем это здание, скажем так, для своих нужд.
Я сделал глоток горячего чая, проглотив остатки ватрушки. Уф-ф, хорошо-то как!
— Так что, Владимир Борисович, когда я смогу уже домой отправляться? Так сказать, с чувством выполненного долга.
— Да вот прямо сейчас и поедете. Только надо подписать пару бумаг. Извините, но формальность. О неразглашении.
— А я уж думал, о сотрудничестве, — слегка съязвил я.
— Это пока рановато. Впрочем, если есть желание…
— Хм, лучше я уж повременю. Морально ещё не готов. Но, если что, обращайтесь.
— Да уж обратимся, за этим дело не станет. И вы обращайтесь. Денег вы не берёте, но в случае чего наша помощь может прийтись кстати. Вот вам мои телефоны, рабочий и домашний.
Он протянул мне заранее заготовленный листок, явно вырванный из блокнота, с двумя номерами. Я спрятал его в карман, после чего подписал бумагу, из которой, резюмируя текст, можно было понять, что я вообще понятия не имею, что в Пензе существует подобная контора, в стенах которой мы сейчас находимся.
— Теперь я свободен?
— Свободны, — улыбнулся Владимир Борисович. — Наш человек ждёт вас за дверью с вашими вещами, доставит на машине к подъезду вашего дома. Но прежде чем мы попрощаемся…
Лицо его снова сделалось серьёзным.
— Прежде чем попрощаемся, хочу спросить… А зачем вы в Новошахтинск мотались?
Твою же мать! Я сколько раз в голове прокручивал варианты ответов на вопросы о моих целительских способностях, а вот про Новошахтинск как-то совершенно забыл. Ну что же, будем импровизировать.
— Товарищ полковник…
— Подполковник.
— В смысле? А, ну да… Так вот, товарищ подполковник, извините, а чаю ещё можно?
— Конечно, доктор, всё к вашим услугам.
Мы сели и, пока Шумский лично наводил мне чай (хороший чай, ароматный), я начал своё повествование:
— Так, значит, по поводу Новошахтинска. Начну немного издалека. Я вам рассказывал, как проходит процесс исцеления? Так вот. Я вижу орган, патологические в нём изменения, и пытаюсь привести орган в норму. То есть, повторюсь, я вижу патологию. После проведённых мною несколько раз таких вот сеансов иногда картина смазывалась, что ли, и появлялось иное изображение. Первое, что показалось — это падающий в воду самолет. Судя по всему, пассажирский. Сразу скажу, что в самолётах я не разбираюсь, и поэтому марку самолёта, да и страну, к которой данный самолёт принадлежал, я не знаю. И длилось это несколько секунд, а потом снова появился орган, который я лечил. Потом еще раз появлялись подобного рода видения. Запомнился сильный взрыв в какой-то пустыне. Точно не наши Каракумы.
— С чего такая уверенность?
— В Каракумах, насколько я знаю, кактусы не растут.
— Это да…
— Так вот точно не помню, но, наверное, около полугода назад во время сеансов лечения стала проявляться интересная картина. Сперва это были идущие на учебу подростки. Не в школу, а в техникум или ПТУ.
— Почему вы так решили?
— В школу же вроде в школьной форме ходят, а тут кто во что горазд.
— Верно, — кивнул подполковник. — Продолжайте, пожалуйста.
— В следующий раз я успел заметить и запомнить вывеску — ГПТУ № 33 города Новошахтинск. Кстати, чем сложнее была патология, с которой я боролся, тем и видения эти были более длительными и чёткими. Правда, должен отметить, что и появлялись они не всегда. Так вот, в следующие разы в центре внимания оказывался один и тот же человек. Скорее всего преподаватель этого училища, так как ребята с ним здоровались. И вроде как ничего необычного, но вот я заметил, что он периодически девчонок вперёд пропускал и при этом как бы старался их ниже пояса рукой к дверям подтолкнуть. Потом я с ним познакомился.
