— Можно и даже нужно, — оскалилась Танька, вышла вперед и выставила руку, на которой блеснули длинные острейшие когти. Но…
— Возьмите меня к себе! — затормозив перед нами, парень замер и склонился в поклоне.
— А-ам… Чего? — опешила моя подруга.
— Возьмите меня в свой отряд, ну, или как вы там называетесь.
— Кто такой? И почему решил присоединиться к нам?
— Я Дима. Ну, в смысле, темнейший граф Дмитрий Сергеевич Карнаухов. Младший, — понуро опустил он голову.
— Погоди. Карнауховы сильный род, они вхожи к императору. Я всех их знаю, а тебя вот нет, — вылезла Настя.
— Бастард я, — скрипнул он зубами. — Месяц назад отец признал меня и принял в род. Но поддержки никакой не будет — я сам по себе.
— Повторю вопрос — почему мы?
— Все просто, я видел. Вам плевать на всех, кто не вы. Правила не для вас — вы их сами пишете. Уверен, что пройдет немного времени, и с вами начнут считаться все. И я хочу быть частью этой силы.
— А то, что у нас конфликт с самыми сильными отморозками академии, тебя не смущает? Шанс сдохнуть очень высок.
— Плевать, — отмахнулся он. — Там, где я рос… выживал, и похуже условия были. Тут по сравнению с тем местом — курорт.
— Слышу много слов, которые пока ничем не подкреплены, — заявила Танька.
— Понимаю, нужна проверка, — кивнул он. — Я готов.
— Вон, видишь, — махнула она в сторону двух парней с нашивками Воя в ночи — оскаленная морда собаки. — Подойди к ним и дай в морду любому из них. Да так, чтобы кровь брызнула. Тогда…
Но он ее уже не слушал — рванул так, что под ногами трава едва не загорелась. Двадцать метров пролетел за секунды, и вот его кулак врезается сначала в одного, затем с разворота в другого. Слюни и зубы так и полетели. Ну, и кровь, конечно. Все, как заказала Танька.
Те охренели, схватились за челюсти, а потом… начали пацана месить с двух сторон.
— Вмешаемся? — запрыгала от нетерпения Настя.
Снежана смотрела на нас с легким осуждением, но молчала. И правильно — у нас свои правила приема в ватагу. Это ей так повезло, что взяли сразу. А вот остальным придется туго.
— Рано, — хрустнула пальцами Танька. — Граф еще стоит на ногах и успешно справляется сам.
Псины, словно стая голодных шакалов, теснили парня к дереву. Их кулаки метались в полумраке нависших крон — жесткие, точные, безжалостные. Он отшатнулся, спина впечаталась в теплый ствол, но уже через миг рванулся вперед, сбивая одного из противников ударом в солнечное сплетение.
Тот захрипел, согнувшись, но второй, коренастый и быстрый, вцепился в его горло.
Дима бил локтями, чувствуя, как пальцы противника скользят по потной коже. Зубы сомкнулись на чужом запястье — солоноватый вкус крови, вопль, и внезапная свобода. Но силы утекали, как песок сквозь пальцы. Ноги подкашивались, каждый вздох обжигал легкие.
Удар ногой в колено — хруст, волна тошноты. Упав на колени, он все равно успел схватить горсть земли и швырнуть в лица налетевших. Ослепленные, они отпрянули, а он поднялся, шатаясь, как подстреленный зверь.
Кулак пришелся в висок. Мир вспыхнул искрами. Еще удар — в живот. Он рухнул на спину, вдавленный в растоптанные пионы. Даже теперь, когда нога придавила грудь, он царапал ногтями кожу, пытался укусить, вывернуться. Пальцы нащупали камень — слабый бросок, и один из нападавших вскрикнул, хватаясь за рассеченную бровь. Но второй был неумолим: чужое колено теперь вдавилось в горло, перекрывая воздух.
Темнело. В ушах гудело, будто под водой, но он продолжал биться, даже когда тело перестало слушаться. Рука дернулась в последнем порыве, цепляясь за одежду, за пустоту. Послышались крики…
— А вот теперь пора, — стартанула Танька, ну, и мы следом.
Парень бился очень достойно, показывая выучку, но эти решили его просто убить. Да и подмога к ним бежала. Что было уж совсем нечестно.
Псины нас не заметили — слишком увлеклись. За это и поплатились. Моя подруга в принципе никогда не отличалась гуманизмом и к чужой жизни относилась абсолютно наплевательски. Поэтому била так, чтобы уже не встали.
Рывок, и вот уже один из оборотней печатался мордой в ствол. А если учесть, что в порыве драки зубы у них практически полностью превратились в собачьи с торчащими клыками, он этими самыми клыками в стволе и застрял.
Второй попытался что-то сделать, но я успел раньше и отправил его на встречу с другим деревом мощнейшим поджопником, от которого, кажется, у него копчик сломался. Ну, хруст был такой… характерный, знаете ли.
— Валим, — выдохнул я, подхватывая лежавшего парня. Псины были еще далеко, но уже выли, сообщая всем, что вышли на охоту.
Мы рванули обратно. Не то, чтобы нам не хотелось драки, но это были не то место и время.
— Давайте ко мне, — дыхнула злобой Настя, которой внезапно тоже захотелось подраться, но не дали.
— Вы психи. Я, пожалуй, пас, — нервно отозвалась Инесса. — Мне не нужны проблемы.
— Вали тогда, — презрительно бросила Танька, ускоряясь.
Позади бежала Снежана, контролируя тыл. Гиви мы тоже послали сообщение, но пока ответа не было, что показалось мне странным. Но разбираться с этим будем позже.
Стандарт Насти приветливо встретил нас ровно подстриженной лужайкой и симпатичным одноэтажным домиком с пятью комнатами, приличной столовой, кухней и большим холлом. К этому времени Дима уже пришел в себя и был отправлен в ванную смыть с себя кровь и переодеться.
— Ну, и на хрена вы их опять спровоцировали⁈ — внезапно завелась Снежана. — Они ведь будут мстить!
— Да и пускай, — плюхнулся я в кресло. Все же парень был не маленьким, а тащить пришлось далеко. — Мы на это, собственно, и рассчитывали. Хочешь громко заявить о себе — выбей опору из-под ног самого сильного. Тогда более слабые просто побоятся пасть на нас раскрывать. Отец, когда отправлял меня сюда, сказал, чтобы я тут всех отмудохал. Как послушный наследник рода, я собираюсь сделать так, как он просил.
— И желание произвести впечатление на принцессу тут совсем не причем? –съязвила Настя.
— Ты о чем? — нахмурилась Снежана.
— Ах да, ты ж не знаешь. У нашего Видарчика большие амбиции не только в штанах. Он не разменивается на каких-то там графинь или баронесс — ему принцессу подавай. Мы для него дамы второго сорта.
— Все сказала? — холодно посмотрел я на нее. — Еще слово, и ты пойдешь в жопу из моей жизни. Тебе напомнить наш разговор? Или наше соглашение? Не нравится — вали. А нервы мне трепать и распускать язык я не позволю.
— Вот видишь, — грустно усмехнулась она. — И слова ни скажи.
— Потому что ты не говоришь, а упрекаешь, — вмешалась Танька. — Он тебе ничего не должен — заруби себе на носу. Это академия, и тут другие правила. Мы никого к себе не зовем и насильно не тащим. Мы никогда ни в чем друг друга не упрекаем. И уж тем более, мы не смешиваем личное и общее. Я спокойно могу трахаться с нашим врагом, потому что он мне понравился. Но я так же спокойно перережу ему горло, если он будет мешать остальным.
— Это потому, что ты никого не любишь, — Настя не собиралась сдаваться.
— Не люблю, — согласилась та. — И может быть, если придется выбирать между дружбой и сердцем, я выберу сердце. Но тогда я уйду из этой компании, чтобы никому не создавать проблем. Личное — наедине. Общее — решаем вместе. Прими это или, как сказал Видар, вали.
— Ты как-то слишком рьяно его защищаешь, — подозрительно сощурилась Снежана.
Рука-лицо от Тани было ответом.
— В общем, самки озабоченные, вы либо ничего не услышали, либо не поняли. Второй раз мне объяснять лень. Меня больше волнует другой вопрос — где Труп шляется? Его браслет молчит — как бы чего не вышло.
— Не думаю, что есть такие идиоты, что нападут на Трупкипанидзе. Их глава рода абсолютно не имеет тормозов и плевал на здешние порядки. Узнает, что с Гиви что-то произошло, объявит войну. И таки выиграет ее, потому как некромантов, что блох на псинах, и они везде. Не возьмут силой, так кладбища поднимут, а после отправят зомбаков на свободную охоту и донесут до всех, кто в этом виноват. Через сколько взбешенные горожане поднимут на вилы того, по чьей вине это произошло?
