— Прибыл Фёдор Фёдорович Ушаков. На том и спасибо, что не стану оставлять свои гарнизоны, — сказал я и приказал готовиться к отбытию на Горицию.
Именно от этого города до Удины рукой подать, и мы ещё должны успеть к главной битве за Венецию.
Глава 9
Триест
10 мая 1798 года
Конечно же, просто взять и убыть, чтобы и дальше громить супостата, никак не получалось. Моментально нарисовалось множество организационных вопросов, без решения которых мой уход мог выглядеть, как трусливое бегство. Взять, например, такую проблему: во всех подразделениях, что под моим мудрым, как я надеюсь, командованием, трофеев оказалось не много, а очень много. Под словом «трофей» я понимал ещё и награбленное с бедных, а на самом деле не очень, граждан вольного города Триест. Вольного ли? Подумаем над этим утверждением чуть позже.
А сколько было вопросов о том, кто какой отряд французов разбил или захватил, кому достанется тот или иной карабин, или даже мундир? Чувствую, что немало калмыкских и казацких подростков будут скоро щеголять во французской одежде.
Потом в полный рост встал вопрос с телегами, которых в городе набрали преизрядно, коней нашли достаточно, но кому быть возничими? Понятно, что военторговцам, которые и должны были доставить награбленное в мои земли. Но их не хватало. Придётся закрывать этот вопрос ранеными и наймом местных. Кроме того, нужно было кому-то отвести не менее четырёх сотен мулов. Именно их я хотел использовать в своих поместьях, такие вот маленькие тягачи вполне вписываются в быт селян Надеждово. А вот остальных подобных полезных недолошадок, ослов-переростков, нужно отправлять следом за нами, чтобы Суворову их продать.
Тут впору было просить помощи, или приказывать, раз я соучредитель, у Военторга, чтобы Ложкарь прислал больше людей, но и он начал свою бурную деятельность, уверен, что Захар не дремлет, а работает с русским войском. А те из Военторга, что пришли следом за мной, так и вовсе пошли шаромыжничать по деревням. Хотя, нет, просить и умолять тех немногочисленных крестьян, что числились за Триестом, никто не станет, а вот где купить ну очень задёшево корову, может, и просто «взять в дар», до того постращав, что будут бить, это да.
Грязная работа у военторговцев, но творческая, требующая недюжинных способностей в области актёрского мастерства. Но ничего, создам из них театры, пусть после службы на сцене актёрничают, если не сработают с большой прибылью и пользой.
Несколько удивило и расстроило то, что ни моцареллу, ни пармеджано в округе почти не делали. Город вообще во многом зависел от внешних поставок, с той же области Римини морем или из Венеции морем и по суше. Но пару умельцев-сыроделов всё же уговорили на переезд, где угрозами, а где и добрым словом. Нет ничего более действенного при убеждении, когда происходит коллаборация «кнута» и «пряника».
Но не только вопросы Военторга заполонили моё сознание и заняли то самое драгоценное время. Хотя вот это всё, даже с грабежами, было мне интересно, так как многие специалисты, как и коровы, окажутся именно в моём поместье и дадут новый толчок мясомолочной промышленности в Надеждово. Более остальных меня отвлекал вопрос с будущим Триеста. Ну, и я несколько мандражировал перед встречей с адмиралом Ушаковым. Да, такая встреча должна была состояться, о чём меня уже предупредил капитан фрегата «Неаполь» лейтенант Арсений Петрович Кошкин.
Это его корабль прибыл на разведку и кружил, рассматривая обстановку, после ушёл в море, скрылся с глаз, но через три часа появился вновь, уже следуя в составе огромного русского флота. Как же это сладко звучит, когда русский флот ОГРОМЕН! Менее грозно осознавать, что целым фрегатом командует всего-то лейтенант.
Вот такие вот дела, когда целые фрегаты отдаются под командование всего лишь лейтенантам. Как я понял, на этом фрегате, неаполитанском к слову, есть свой капитан, вернее был капитаном, теперь этот, фамилию не помню, Миромати или ещё какой Мастроянни, числится помощником капитана. Хотя, я так думаю, что молодой русский лейтенант вряд ли ещё способен управлять большим кораблем, потому он лишь надсмотрщик.
Радость берёт, что русский флот прирастает кораблями и становится в регионе очень крепко. Нужно сюда пригнать некоторых засидевшихся на Балтике капитанов, чтобы решить кадровую проблему. А то все эти яхты и военные корабли в роли прогулочных катеров… Не время для всего подобного. Если не встать в Средиземном море сразу мощно, то волки: как французы, но прежде всего английские лаймы — прогонят нас. Мы им, как бельмо на глазу.
Кроме того, именно мне нужно было решать вопрос с пленными. Их очень много, полторы тысячи. Были французские, как и местные республиканские подразделения, которые не успели к сражению или не сильно-то и спешили. Кормить всё вот это не хотелось, до скрежета в зубах не хотелось. Часть продовольствия я посчитал нужным оставить себе, но так, чтобы не обрасти дополнительными тяжестями. А остальное отдать Военторгу на реализацию. И в этих расчётах французов не было.
Уже случился скандал по поводу продовольствия, которое было поставлено австрияками. Пока ещё не сильно громкое дело, но звоночек прозвенел, может, скоро придётся бить в колокол. Союзники всё же часть мяса прислали с червями. Понятно же, что и там, в стане императора Франца, есть ушлые дельцы, которые проворачивают свои делишки и играют на списанных продуктах. Но не с первой же поставкой так опростоволоситься. И что? Наши интенданты приняли-таки и подобное мясо. Мол, червей уберём, а солонину промоем. Ага! И она станет вдруг вкуснейшим блюдом. Хотя в Европе хватает всякого тухлого деликатеса, как сюрстрёмминг, видимо, они считают, что и русские пристрастятся к такой вот «высокой европейской кухне».
Это, конечно, не патриотично, может, и преступно так думать, но оплошности или целенаправленное вредительство австрийских властей пошли на пользу Военторгу, следовательно, и мне. Мне удалось буквально пару часов переговорить с Ложкарём, так он утверждал, что после обнаружения червей в мясе к нему и его людям стали-таки обращаться, и торговля пошла полным ходом. Чую, русские солдатики будут хорошо щипать итальянцев, чтобы иметь монету для покупки продуктов на приварок.
Оживилась и общественность Триеста, добавляя в административный хаос свою лепту. Прошли грабежи, в ходе которых случилось всего лишь с десяток жертв, и Совет города решил, что раз не убивают, можно начинать качать права. Я пока отговорился от элиты Триеста тем, что жду своё командование, отчасти это так и было. Но они пришли внаглую. Выпер всех за дверь. Всех, кроме одного.
Алчная я скотина. Некий торговец позвенел мешком с монетами перед моим лицом, а я и оставил его для приватной беседы. Впрочем, ну, что здесь такого? Кто поступает иначе?
— Мсье Сперанский? Я правильно понял, что у вас такая фамилия, — я пренебрежительно кивнул. — Вот, мсье. Это за то, что вы слушаете меня. Не сочтите за обиду, но у нас торговцев всё так, всё измеряется деньгами. Что поделать, мы люди без чести, коя наличествует у господ офицеров.
— Я попрошу без лишних слов, гоподин… А как вас зовут? — опомнился я, что даже не знаю имени того, с кем разговариваю.
И ведь сижу вразвалочку, даже пошло, как по нынешнему этикету, в револьвере вроде бы даже не сменил барабан. А что, если пришли меня убивать? Эта мысль заставила встать, сразу же вынуть из нагрудной кобуры револьвер и проверить наличие зарядов в барабане. Все шесть выстрелов наличествовали. Видимо, сразу после боя, ещё в порту, автоматически сменил разряженный барабан. Это хорошо, что появляются такие вот привычки, плохо, что я о перезарядке забыл. Видимо, устал.
— Я обидел вас? Прошу простить, простите меня, я неразумен, я… — засуетился торговец, начиная пятиться к двери.
Я улыбнулся, когда понял, как именно этот человек мог расценить мои действия, когда я стал проверять револьвер, да ещё делал это, визуально контролируя гостя. Он-то мог подумать, что я собираюсь вот здесь и сейчас его застрелить. Ну, а что? Что ещё можно ждать от этих русских? И вообще, кто они такие? Почему не сидят на своих льдинах с медведями, а приплыли сюда? Наверно, так в Триесте многие думают и скоро начнут так думать во многих других итальянских городах, где появятся русские штыки.
