– Нет, – подумав, сказал К”ньец. – Тимурт больше путешествовал и если сражался, то лишь с безмозглыми чудовищами. И потом, его везде встречали и любили женщины…
Свим коротко хохотнул было, но запнулся от не прошедшей до конца боли в спине.
– Что-то долго не проходит, – пожаловался он и осторожно прогнулся, но тут же весело проговорил:
– Кло, слышала? Он имел в виду тебя.
– Меня? – удивилась Клоуда. От усталости она не вслушивалась в разговор, но на всякий случай произнесла: – Ах, Свим!
Они помолчали.
– Ты ещё про Хлена забыл сказать, – возобновил воспоминания хопс. – Правда, там мы сами в драку влезли. А ведь могли бы пройти мимо.
– Зато Сестерция пробрели… Познакомились с ним… Где-то он сейчас?..
– Ещё и Сестерция приобрели, – как можно нейтрально проговорил хопс, но его неодобрение по поводу увеличения команды под руководством Свима были заметны.
– Не будем о том, – примирительно отозвался Свим.
К ночи они остановись на берегу реки, поросшей непролазным тальником. Местами, будто великаны, не знающие где приткнуться, возвышались исполинские чёрные тополи. Подходы к воде загромождал валежник и сучкастые стволы деревьев – тех же тополей, – упавшие на месте и приплывшие с верховий в летние разливы реки. Бесснежная зима и весеннее солнце иссушили их до черноты и невероятной хрупкости.
Необходимость переправы через поток кофейного цвета воды шириной берметов в тридцать отложили до утра – наступающая темнота для устройства чего-либо для пересечения реки не самое лучшее время. Да и никто в команде не горел желанием с ходу перебраться на противоположный берег, памятуя, что он находится ближе, если вообще не на границе, к Заповеднику Выродков. Река казалась надёжной гарантией, чтобы остановить… кого-то там из неведомых, быть может, заселённых также неведомыми существами, пространств. Что ни говори, а реки всегда считались, и не напрасно, надёжными границами, барьерами, которые не так-то просто преодолеть, кому бы то ни было.
Костёр развели не слишком большой и скрытый среди кустов. Как по причине близости Заповедника, так и не безопасности ночёвки на этом берегу из-за обеденного приключения, которое не способствовало демонстрации местонахождении команды.
Спешно уходя с места нечаянного побоища с выродками под руководством выжившего из ума человека-изгоя, Свим не преминул остеречься и не оставил тылы непроверенными. Он дважды посылал хопса на разведку, и однажды они все вместе не менее праузы просидели в засаде, ожидая не столько открытой погони ещё большего числа бандитов, сколько тайного преследования для внезапного нападения на них во время ночлега.
Ночной набег – что может быть пакостнее ситуации, когда кучка нападающих способна привести в замешательство более сильного противника?
K сожалению, лёгкий ветер весь день дул им в лицо, с северо-запада, и Ф”ент не мог воспользоваться своим даром, доставшимся ему от древних диких предков. К вечеру ветер практически стих, но ноздрей выродка запахи с востока не достигали.
Сгрудившись у костерка, они обсуждали бурные события последних дней. А события эти, рассуждая трезво, не слишком веселые и мало успокаивающие. Вот почему Свим обменялся с К”ньецем воспоминаниями о вооружённых столкновениях, в которых они случайно успели поучаствовать до последнего прихода в Керпоса. За время деятельности агентом Фундарены Свим мог пересчитать по пальцам вообще все подобные происшествия, точно соответствующие определению – как случайные и выходящие из ряда вон.
Но в настоящем картина складывалась тревожная.
Ни чего подобного он не ожидал, свернув с тескомовской дороги, напрямую, связывающую города Керпос и Примето. Он мог, конечно, предположить некоторые особенности череды будущих событий. Трудности ожидались. И бездорожье, и встреча с дикими, и, на худой конец, выход на их след тескомовцев.
Всё как будто так… Но всё остальное не вязалось со всеми теми предварительными предположениями.
До того он сам неоднократно слышал про то, как кто-то, сойдя с тескомовской дороги и пересекая дикие места, был вынужден вынимать из ножен меч, чтобы защитить себя и своих спутников от диких хищников. На то и надеялся. А о каких-либо встречах и, тем более, о кровавых разборках с бандами никогда никем не упоминалось. Да такое ему даже в голову не приходило, так как банды промышляли вблизи дорог, где могли чем-то поживиться у проходящего мимо люда и других разумных. Или подразнить тескомовцев ради развлечения, иначе, зачем идти в бандиты? А жить всё лето в глухомани – ради чего?
Так что в той, как казалось Свиму, глуши Диких Земель, куда они направлялись всего втроём, не должно было что-то препятствовать их движению. Даже в Центре неоднократно обсуждался вопрос о более спокойном переходе агентов по таким местам, если вдруг дороги станут для них опасны.
Однако ж на поверку выходило всё иначе. Хлен, Кемеш, неизвестный изгой с шайкой выродков – все они выстраивались в пугающую направленность и как знать, может быть, они встретились на пути движения команды неспроста.
Было о чём думать Свиму. Если так пойдёт и дальше, и его предположение о не случайности таких встреч верны, то можно ожидать ещё большей плотности всяких непредвиденных столкновений с не менее непредвиденными препятствиями, а то и с неодолимыми барьерами на их пути к Примето.
Вот тут-то он и вспомнил об Индрисе. Что стоят его предсказания, если, пока наступят те грядущие события, о которых тот говорил и указывал в них непростую роль, которую он может в них сыграть, когда его самого уже не будет?
К тому же никакой помощи извне. Как идти, чего или кого ожидать в пути через день, через блеск и стоит ли этого бояться или надо проявить настойчивость, а то и боевые качества? Они вот идут и даже не знают своего точного местонахождения, сколько ещё десятков или сотен свиджей до дороги Фост – Примето, что тонкой, но защищённой от округи линией протянулась через Заповедник, и сейчас где-то там впереди маячила недостижимым ориентиром.
Он, так считается, ведёт команду, а куда? Подумаешь, поразмышляешь и вдруг осознаёшь холодное прикосновение чудовищной догадки – в никуда!
Свим дёргал себя за щетину – далась она ему – и решал, что делить дальше. Но безо всякой надежды что-либо решить.
Он чувствовал себя ослепшим и оглохшим: ни намёков, ни подсказки хотя бы от кого-нибудь. Вечерние новости из Центра, когда-то приносившие ему удовлетворение от насыщенности какими-то фактами, теперь были стандартными, словно там сейчас не работали аналитики, не поступали сообщения от других агентов, ничего особенного не творилось в мире. Они там не знали даже о наведенном Ф”ентом нападении на них здесь тескомовцев и их удачном побеге, ведь Теском никогда о таких своих делах и действиях не умалчивал, а напротив, широко оповещал тех, кому это следовало знать. А Центр имел возможность это знать.
Свим исподволь начинал уставать и во всём чувствовать и видеть безнадежность: что бы он ни сделал, всё равно ничего хорошего из этого не выйдет. Да, они пока что отделываются во всех передрягах практически только лёгким испугом, хотя К”ньюша ранен, Ф”ент лишился хвоста, торн где-то водит за собой тескомовцев, а у него самого ещё побаливает спина от сегодняшнего падения со всего маху на землю, и как не старается его специальная рубаха залечить ушиб, пока что боль даёт о себе знать.
Так может повезти ещё раз, и другой, но не до бесконечности же это везение может продолжаться. И тогда…
Он тяжело вздохнул и, стараясь меньше нагружать спину, переложил одну ногу на другую.
Надо было бы поспать, а не спалось.
Клоуда, измождённая и побледневшая, давно спала, положив голову на его широкую грудь. Oн прикрывал ей плечи полой куртки и с удовольствием рассматривал её красивый прямой нос, густые шелковистые брови, припухлые губы, и восхищался ею и её упорству. Почти падая от усталости, она ни словом не обмолвилась о своих страданиях. Рейтузы у неё, предназначенные для работы на шаре, где нет травы и кустов, через которые приходиться продираться, порвались и причудливой мозаикой покрывали, но не грели её стройные ноги.
