Истины нет (СИ) - Ефимкин Максим

Внутри было тихо. Мерцали свечи, да огонь в печи из последних сил цеплялся за последнее полено. Ходящий поставил ведра рядом с дверью у стены, снял кошки и, оставляя после себя лужи тающего снега, подошел к постели. Амарис спала, уткнувшись носом в плечо Арлазара. Кожа зверовщика уже обретала здоровый цвет. Ходящий коснулся пальцами лба эдали: жара не было.

— Atqe, — прошептал он, укрыл обнаженную спину Амарис шкурой и отошел.

Он сделал все, что от него зависело. Хотелось есть и спать. Но Кйорт лишь выпил травяного отвара и припугнул голод ложкой мясного варева. Укладываться спать он не собирался: боялся, что измотанный организм не позволит ему проснуться и Хигло проспит дольше необходимого, что окажется для коня губительным. Ходящий снял одежду: белая грубая рубаха со спины оказалась бурой. Все-таки швы не выдержали. Кйорт оторвал от рубахи кусок ткани и осторожно потянулся им к ране не спине. Приложил. Тряпица тотчас пропиталась кровью.

— Ch`agg, — снова ругнулся ходящий.

Он порылся в сундуках и нашел целый рулон мягкой ткани, явно предназначенной для бинтов. Ножом нарезал полос и соорудил большой тампон. Как получилось, приложил его к ране, крутясь на месте и заглядывая за спину поочередно через левое и правое плечо. Закрепил полосами ткани, обвязавшись ими поперек, и надел новую найденную рубаху. Она оказалась слишком велика и висела на нем, как нижняя сорочка на дивчине в купальне. Кйорт не обратил на это никакого внимания. Собрал испачканные тряпки, вытер ими капли крови с пола и стола, свернул узлом и отправил в печь, посмотрев, как огонь осторожно подобрался к ним, словно обнюхивая, и вдруг сразу накинулся на новую добычу. Ходящий добавил еще одно полено. Затем подошел к столу и взял с него черные ножны. Вытащил аарк. Тот встрепенулся и растопырил когтистую гарду.

— Ну-ну, — прошептал Кйорт.

Кость медленно перелилась в черный шип, а затем сразу в блестящее широкое лезвие. Потом, дрогнув, снова в кость.

— Надо осмотреться.

Йерро поводил мечом по воздуху. Из ниоткуда к нему потянулись серебристые ленточки, слились в одно целое у самого лезвия и затрепетали, поглощаемые широкими порами на клинке.

— Now atqe[3], — одними губами сказал ходящий.

Аарк неслышно ответил: «Eite[4]». Кйорт вернул его в ножны и приставил их к стене у входа. Из нижней части ножен выползли черные корни и впились в дощатый пол. Панцирь покрылся сотней мельчайших дырочек, и из них потянулись нити Нейтрали. Стрельнули в стороны, как иглы дикобраза, и тотчас стали невидимыми: аарк осматривал окрестности. Но не в Мире Немолчания, а со стороны Нейтрали. Его сейчас не беспокоили живые, он опасался других, куда более опасных существ. Кйорт был уверен, что они еще придут. Так всегда случается, когда План распадается. К добыче всегда сползаются паразиты и слетается сонм падальщиков. Так будет и сейчас. Только мертвечина не гниющий в земле олень или барсук, а целый План. И паразиты с падальщиками не черви и не птицы. Буря наверняка погубила множество живых существ поблизости. И они станут пустулами. А за ними, конечно, последуют плющ и бреши. А в бреши снова хлынут иномирные существа. Хорошо, когда плющ прорастает быстро. Он связывает бреши на время. Но если нет…

Нейтраль способна врачевать сама себя, но это как с человеческим телом: с какими-то болезнями и ранами оно способно справиться самостоятельно, для каких-то необходимы швы, лекарства, притирки, припарки, молитвы, а какие-то не излечить. И зараза, постигшая Немолчание, была из последних. Как бубонная чума, как черная оспа, как гангрена. И лучшим лекарем для нее был могильщик — Эллоаро. Теперь же вместо него придут другие. Санитары Нейтрали. Только если после Эллоаро они бы поедали останки, то сейчас накинутся на беспомощное, но все еще живое тело. Это будет агония. Ужасная. Полная кровавой пены, страданий, конвульсий и слез.

Кйорт отогнал тяжелые мысли. Время все еще было. Этот процесс небыстрый. И, скорее всего, для такого Плана, как Немолчание, понадобится несколько местных лет. Время убраться отсюда еще есть. Только не в одиночку. Если уходить, то с отцом. Он не заслужил такой смерти. Он достоин переродиться.

Ходящий посмотрел на спящих. Сначала его взгляд ничего не выражал, а затем глаза по-змеиному сощурились. В них блеснула багровая тень подозрения и внезапной догадки. Кйорт подошел к постели и тихонько поднял медвежью шкуру. Смуглые тела заблестели в желтом огне свечей. Ходящий присел на корточки и, держа подсвечник поближе, стал внимательно разглядывать татуировки на телах Амарис и Арлазара. В глазах его заблестела сталь, и холодная улыбка искривила тонкие губы. Даже страшные шрамы не смогли скрыть торжествующее выражение на аристократическом лице. Он аккуратно накрыл спящих шкурой и поднялся. Саркастически улыбаясь, он вернулся за стол и налил себе уже остывшего чая. Залпом выпил. Первой мыслью было тут же получить ответы на появившиеся вопросы, но он передумал, ведь теперь он знает, и этого пока достаточно.

[1] Раздевайся! (йеррук)

[2] Хорошо, дружище, ты всего лишь устал (йеррук).

[3] Вот хорошо (йеррук).

[4] Пригляжу (йеррук).

24-2

24.

Ходящий сидел за столом. Перед ним лежала раскрытая книга с частично исписанными страницами. Рядом лежали перья и стоял пузырек с чернилами. Кйорт только что закончил писать и глянул на большие песочные часы. Светлые крупинки прожаренной молотой яичной скорлупы тонкой струйкой переливались из верхней колбы в нижнюю. В подрагивающем свете свечей они то искрились, то становились темными, почти черными. Половина песка уже собралась в горку в нижней части колбы. Кйорт нашел часы на одной из многочисленных полок в хижине, где-то между кувшинов с топленым салом и стопок сухих галет. Прибор был большой, рассчитанный на два часа, если судить по надписи на подставке, и сделанный на совесть. Стекло в часах было удивительно гладким и без малейших дефектов. Металлическая отполированная пластина на стыке между колб, диафрагма, регулировала скорость перетекания песка. И вся конструкция была закреплена прочной нитью и смолой. А сами колбы сверху и снизу заканчивались резными подставками, которые соединялись между собой тремя деревянными столбиками. Ходящий усмехнулся. Песочные часы совсем недавно стали входить в обиход жителей Немолчания, но эти явно были сделаны на заказ и большим мастером. Кроме всего прочего, в хижине, в которой нашелся и обширный погреб, оказалось все необходимое не только для обычного перехода через горы, но и для маленькой войны и даже осады. Как все, что нашел йерро, доставили сюда, можно было лишь догадываться. Скорее всего, на яках, да и не за один переход. Потом тщательно и аккуратно, старательно экономя место, сложили, да так и оставили. Сомнений в том, кто это сделал, у Кйорта не было. Тут была теплая и домашняя одежда. Месячный запас еды минимум на четырех человек: галеты, вяленое мясо, бобы, сушеная зелень, овес, ячмень, жито — все без малейших признаков плесени или другой порчи. Кошки, ледорубы, лопаты. Топоры, веревки, снегоступы. Было оружие: несколько тяжелых луков, арбалет, стрелы и болты в туго набитых колчанах, несколько палашей, три тяжелых копья, пять чехлов с легкими сулицами, по три в каждом, топоры, две алебарды. Четыре седла, упряжь, попоны, пустые бурдюки, фляги, арчимаки, седельные сумки, нашлось даже вино в двух пузатых бочонках. Но после настигшей его догадки, подтвержденной татуировками его спутников, ходящий не удивился, лишь ухмыльнулся.

Иногда он начинал клевать носом, но каждый раз спохватывался, поднимался и начинал ходить по дому, выходил наружу, набирал пригоршни снега и растирал ими лицо и шею. Еще раз пришлось сменить повязку на спине, так как первая быстро пропиталась кровью. Но, к счастью, после повторной перевязки кровотечение почти прекратилось.

Время шло. Кйорт снова вышел наружу, набрал снега и заварил чай. Горько- кислый отвар поначалу бодрил и отгонял сон, но через пару часов не помогал и он. Шальная мысль попросить аарк его разбудить через три часа пролетела мимо, размахивая острыми крыльями. Для аарка не существовало понятия «время». Он запросто мог начать его будить как через минуту, так и через день. И поскольку аарк был избирательно слеп в этом Мире, то и колбу с песком не смог бы разглядеть.