Истины нет (СИ) - Ефимкин Максим

— Это как понимать? Вы же из Кольца? Там каждое существо бессмертно в своем Плане. Именно потому поля их сражений всегда за Кольцом. И чаще всего чужими руками. Так меня учили, по крайней мере.

— Не каждое. Но в остальном именно так.

— Тогда…

— Есть у нас особенность — наша связь с Нейтралью, усиленная аарком.

Амарис замерла в ожидании продолжения. Кйорт шевельнул плечом: шей.

— Для ходящего нет неуязвимого противника, кем бы он ни был и где бы ни находился. Надо лишь правильно подобрать форму аарка. Многие считают нас просто убийцами, и отчасти они правы. Но лишь отчасти. Нас боятся, ненавидят, но мы нужны всем. Так было, пока не… — ходящий замолк.

Его лицо стало угловатым и жестким.

— Впрочем, не стоит об этом говорить.

— Прости, — расстроилась Амарис. — Я правда…

— Счастье этого Мира в том, что у него есть болверк. Граница. Стена из самой Нейтрали, не позволяющая духам являться напрямую. Не каждому так повезло. Примерно такая же окружает Кольцо Планов. И это правильно: Высшие далеки от тех качеств, которыми их наделяют подобные вам. Кгнолль, напавший на тебя, куда чище.

— Прости, — совсем тихо повторила девушка.

Кйорт замолчал и больше не произнес ни слова, пока она работала. Лишь время от времени подрагивали мышцы, когда игла сновала туда-сюда, стягивая кожу. Заговорил, лишь когда девушка стала обрабатывать раны на лице.

— Скажи, элуран, а ваши рисунки на теле, они что-то означают? Что-то конкретное, или это просто для украшения? Я встречал много племен, у которых нательные рисунки не означали ничего, просто других способов выделиться не было, вот и раскрашивали себя. Но видал и тех, у кого каждый завиток нес определенный смысл. Так как у вас, у жрецов, зверовщиков?

— А с чего ты решил спросить?

— Интересно. Вот твои совсем не похожи на его, — Кйорт кивнул в сторону Арлазара.

— Так и должно быть. Он зверовщик из Эль-Эдала. Старейший род. У них свои законы. У моего рода свои. Мои — для красоты, некоторые мне сделал отец, когда я была еще подростком. У него — скорее всего, нет. Но я не берусь судить… Вот и все, — довольно протянула Амарис, смазав последнюю рану и складывая принадлежности. — Сейчас перевяжу, и можешь идти спать.

— Спасибо, элуран.

Ходящий поднялся и внутренне оскалился: он рассмотрел татуировки обоих очень внимательно. И совершенно точно мог сказать, что отдельные элементы у них повторяются с максимальной точностью, до мельчайшей точки, малейшего укола татуировочной иглы. И эти же элементы необычайно напоминают один из рисунков в книге, что оставил ему для ознакомления Волдорт. Рисунок с закладкой «Аргосский Тигр». Но йерро ничем не выдал себя.

Когда Амарис, довольная своей работой, отступила, он снова заговорил:

— Следи за эдали. Он хоть и выбрался, но после такого люди обычно болеют. И болеют тяжело. И часто гибнут уже после того, как пережили холод.

— Он не человек. Он эдали! — с вызовом произнесла элуран.

— И оттого не может начать харкать кровью или сгореть от жара в груди? Или эдали бессмертны? — Кйорт с издевкой сделал ударение на последнем слове.

— Может, — тихо согласилась Амарис.

— Следи за ним. Буди, если что, — ходящий подошел к свободному лежаку и накинул на него несколько шкур из сундуков. — Нам еще выбираться из этой клетки, не хочу в одиночку тащить тебя на спине. И не трогай аарк.

— Аарк?

— Меч, — Кйорт указал на стоящий у входа аарк. — Пикнуть не успеешь. Ясно?

— Вполне.

Ходящий кивнул. Теперь вторая часть перехода закончилась и для него. Когда позади оказались не только скользкие горные тропы, но и волнение за жизнь выживших, пока ни ему, ни кому-то из его спутников ничего не угрожало, он мог спать.

— Спокойной ночи, — прошептала себе под нос Амарис.

На цыпочках подошла к спящему Кйорту и еще раз нежно промокнула раны на его лице сухой тряпочкой. Тот не шелохнулся. Усталость взяла свое, и он провалился в глубокий сон, едва голова коснулась подобия подушки из свернутой волчьей шкуры.

25-2.

25.

Горькие мысли бушующим вихревым потоком заполняли голову и искали выход в соленых слезах. Но слез не было. Уже не было. Они излились по всему телу, вызывая дрожь и содрогание всех членов. К этому потоку присоединялся стон и трепет в груди. Холодный ужас и осознание полной безысходности. Отчаяние и ненависть. Боль и страх. Искра надежды и черная бездна неизбежного. И уже невозможно было решить, что же лучше: брести по Тропе и знать, что ворот Радастана не минуть, или идти вот так, в сопровождении Аватара — рыцаря в сверкающих, как корона на солнце, как металл в горниле, доспехах, но при этом шагать в неизвестность.

Оплавленная рука болела и ныла постоянно. Несуществующие кости будто крошились от тягучей постоянной боли, суставы крутило, словно в горячке, и по коже из многочисленных ран текла невидимая кровь. Привыкнуть к постоянной серости и не дергаться от ужаса и отвращения при встрече с безумными, жуткими, уродливыми созданиями Нейтрали оказалось куда как легче, чем смириться и свыкнуться с мыслью, что все бесполезно, что радость и облегчение, испытанные от мысли, что за ним пришли, что его спасли от незавидной доли, — не более чем мираж, морок, навеянный проклятием этого Кйорта. И надежда уже много раз покидала его, но все-таки тусклая, незаметная, крохотная ее капля, даже не лучик, а искорка заставляла его идти и идти. Крохотная искра оказывалась сильнее, чем бездонные глубины черной тоски. И даже появление этого существа по имени Криз-Агол, как назвал его Аватар, которое, кажется, испугало даже его, не могло затушить искру надежды, полностью подтверждая поговорку о том, что она умирает последней. И потому, пока он, Илур, жив, он надеется. И потому идет и идет. И снова, как и раньше, пытается представить перед собой единственную цель — Кйорта Ларта. А чтобы было легче, он снова представлял его то на дыбе, то на костре, то на виселице, то под топором палача. Он знал, что Аватар видит его мысли, но раз он не мешает ему, то, видно, понимает, что только подобная ненависть питает и помогает его искре не угаснуть. Надежда, питаемая ненавистью, помогала Илуру. И она же вела одного из воинов Живущих Выше к цели. 

Илур не понимал, почему Аватар спокойно следует за ним. Ведь он просто идет, сам не зная куда. Может, он бесконечно кружит на одном месте или вовсе идет в противоположном направлении и уже с трудом выделяет в собственных путаных мыслях и виденьях ненавистный образ. Да и сам Аватар уже выглядел не столь уверенным. На его лице словно пролегла тень от невидимой тучи, а глаза потеряли блеск. И, что удивительно, мокнущий шрам стал постепенно истекать кровью. Энглуд уже несколько раз вытирал лицо рукой и сбрасывал на серую землю яркие алые капли. Илур боялся, что Аватар скоро падет без сил или зачахнет от неведомой хвори, и тогда испарится незримая преграда меж ним и идущими по следу загонщиками. Он живо вообразил, как их кривые зубы впиваются в его конечности и волокут к вратам, но тут же спохватился и снова представил дыбу с мучеником. Но ненадолго. Глаза снова застелил туман. Он внутренне всхлипнул. Ноги заплелись, и Илур упал. По привычке выставил вперед руки, но опоры слева не оказалось, и он завалился набок. Звенящим топором над ним нависла мысль: «Вот сейчас Аватар меня вышвырнет». Он испуганно обернулся через плечо. На его удивление, Аватар также остановился и терпеливо ждал, пока Илур поднимется. Но он не торопился, прижался всем телом к земле и зарыдал. Ему хотелось встать на колени перед Живущими Выше и молить их о прощении. Молить сколь угодно долго, лишь бы прекратилась эта невыносимая пытка. Нет, тело его не знало усталости, а ноги были все так же крепки. Он, как некий астральный голем, был неутомим. К царапающей и скребущей боли в отсутствующей руке он уже притерпелся, но к пугающим болям в несуществующем сердце, вызванным жутким, бесконечным страхом перед будущим, привыкнуть не мог. Он сделал попытку встать на колени. И в этот раз желание просить прекратить его пытку было настолько сильным, что он решился.