"Фантастика 2024-187". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Сухов Александр Евгеньевич

– Иначе говоря, по вашему мнению, выбор работ для аукциона был сделан абсолютно беспристрастно? – ровным тоном поинтересовалась усаженная в кресло Аманда, пока Габриэль якобы бездумно и машинально вышагивал по кабинету за её спиной.

Тонкие губы профессора тронула грустная улыбка.

– Вы, как и Глен, подозреваете, что Бойд оказывал протекцию своим сородичам фениксам? А моя горячая симпатия к Иным побудила меня не вмешиваться в процесс нечестного продвижения представителей ИГР? На самом деле этот год стал первым, когда среди отобранных художников так заметно превалировали фениксы, но и курс с таким большим процентом «радужных птиц рассвета» у нас сформировался впервые. Поверьте, были выбраны действительно достойнейшие полотна! Я просил Бойда взять ещё одно, одиннадцатое, полотно, которое мало чем уступало работам в конце списка, но он упёрся.

– Вы так непринуждённо называете погибшего по имени – вас связывали не только деловые отношения, но и дружеские? – внезапно спросил Габриэль.

– Скорее, общие увлечения: я тоже по образованию реставратор, и мне предложили занять профессорскую кафедру после нескольких моих успешных проектов и разработок именно на ниве спасения повреждённых полотен. Увы, самые прекрасные произведения человеческого гения беззащитны перед вандалами. В конце прошлого века в русском Эрмитаже облили серной кислотой картину Рембрандта «Даная», таким же способом изувечили несколько картин в Германии, в Лувре объектом нападения несколько раз становилась великая «Мона Лиза». В школе я увлекался химией, и решил, что химики должны встать на страже человеческого достояния, на страже искусства. Каждый рано или поздно находит свою цель в жизни – я нашёл свою в этом. Закончив биохимический факультет, я посвятил себя теории создания и восстановления красок, увлёкшись реставрацией картин, пострадавших от действия кислот и щелочей. Много лет читал соответствующий курс лекций на факультете реставрации, но, став ректором, превратился в администратора и искусствоведа.

– Вы говорили о своей горячей симпатии к Иным – она чем-то обусловлена? – выделил ещё один момент в услышанном рассказе Габриэль. Он давно научился обращать внимание на самые тонкие нюансы речей собеседника, на его интонации, непроизвольную мимику и жесты, зачастую дающие куда больше информации о его планах и намерениях, чем произносимые вслух слова.

– О, это личное... Впрочем, моё прошлое тайной не является, его легко прояснить из официальных источников. Моя мать в восемнадцать лет получила титул королевы красоты штата Джорджия на ежегодном конкурсе, и привлекла внимание одного демона, как позже выяснилось – инкуба. Естественно, их бурный роман завершился горем и расставанием, бессмысленной ревностью, а ещё – статусом посвящённой для матери и открытым ей доступом в заведения Иных. В этих заведениях она стала рыскать в поисках новых инкубов, пополнив ряды фанаток демонов секса. Хорошенькая как куколка человеческая девушка стала для тех лакомым кусочком и переходила из рук в руки, попутно надеясь родить демонёнка от одного из одноразовых любовников и получить абонемент на безбедную жизнь. Ведь при всём распутстве демонов, они берут на содержание своих детей и заботятся об их пропитании и обучении. В общеизвестную истину, что случайно забеременеть от демона невозможно и требуется осознанное согласие обеих сторон на зачатие ребёнка, мать предпочитала не верить.

Шли годы, потасканная «королева красоты» перестала привлекать даже самых голодных инкубов и окончательно стала самой обыкновенной... «ночной бабочкой». Меня она родила от случайного собутыльника, обычного человека, а спустя двенадцать лет скоропостижно скончалась от разрыва аневризмы. Последний её более-менее постоянный любовник – пожилой ведьмак, отец моего младшего брата – дал мне толковый совет обратиться в специальный Фонд Иных и помог оформить это обращение. Мою мать и меня заодно признали пострадавшими от действий Иных (от намеренного введения её в зависимость от чар инкубов), и я избежал участи нищего сироты. Фонд ЕАФИ** дал мне путёвку в жизнь, оплатив и моё проживание-обучение в хорошем пансионате, и дальнейшее обучение в университете. Так что за свою благоустроенную жизнь я должен благодарить Иных. Как ни странно, именно магические существа не бросили меня в детстве на произвол судьбы, хоть так поступили все люди, даже родные бабушка с дедом – родители матери.

Но возвращаясь к проблемам настоящего: при всей моей благодарности, я бы не позволил ущемлять талантливых людей в интересах других рас, и, по-моему, выбор Бойда Маккони был объективен. Он мог бы быть более гибким и расширенным, но характер феникса не включал в себя такие черты как мягкость и покладистость, из-за чего они и повздорили с Гленом. Да, ссора между ними вышла серьёзная, вампир отзывался о фениксе, как о гаде, требующем сурового наказания, но убивать ради мелочной мести... Однако я не специалист по психологии Иных, оттого не вправе высказывать своё мнение.

– Расскажите о самой дорогой картине аукциона, – попросил Габриэль, которому упорно не давало покоя древнее изображение, и по тонким губам ректора скользнула загадочная усмешка.

– О той, что называется «Проклятье ведьмы»? – уточнил Блэк. – Удивлены, откуда мне известно название? Я всё-таки искусствовед, к тому же посвящённый в тайну существования Иных. Картина относится ко времени, когда впервые разгорелась кровавая вражда между тёмными и светлыми, в исторических хрониках Иных есть упоминания, что беспримерная жестокость тех гонений подвигла некоторых художников запечатлеть на досках не только богов и святых, но и реалии дней текущих. Такие картины изымались и уничтожались инквизицией, как правило – сжигались на спинах самих художников, отошедших от канонических сюжетов живописи. Великое чудо, что одно их творение всё-таки дожило до наших времён. Это я отыскал почти уничтоженную временем картину в провинциальном музее Нормандии, куда её сдали археологи. Это я отреставрировал её в академии с помощью моих коллег и предложил выставить на аукционе.

На телефонном аппарате на столе загорелся огонёк, и голос секретарши деловито произнёс:

– Господин Блэк, у вас назначена встреча: пришли из мэрии.

Ректор извинился, почтительно поднимаясь и поясняя:

– Это по поводу проекта новой площади скульптурных фонтанов: коллектив нашей академии обещал создать макеты, которые выдвинут на голосование общественности. У вас остались какие-то вопросы?

Не дав Аманде открыть рта, Габриэль твёрдо сказал:

– Нет-нет, не осталось, спасибо, что уделили нам время, – и потянул свою колдунью на выход. Та поддержала его и безропотно вышла в коридор, хоть и непонимающе нахмурила брови. – Про испорченную картину спросим у студентов, вряд ли кто-то тут не слышал о скандале с повреждением шедевра, отобранного на аукцион.

– Почему мы не могли узнать о её судьбе у ректора? – полюбопытствовала Аманда.

– Искренность ректора кажется мне несколько сомнительной. Следов артефактов я в кабинете не нашёл, признаков, что сюда периодически заглядывали демоны – тоже: магическая аура у помещения полностью отсутствует. Однако предлагаю вначале составить независимое представление обо всём, а затем обменяться мнениями.

Картина нашлась в выставочном павильоне академии – художница восстановила изображение по краю полотна. При исследовании картины магических следов на ней не обнаружилось, а такие отпечатки зелий простой водой не смоешь, и растворителями, сотворёнными людьми, – тоже. Кто-то очень постарался скрыть причины происшествия на случай, если полиция решит досконально в нём разобраться и криминалистическую экспертизу провести. И этот кто-то, нигде не отыскав тряпки, которой протирали раму, заподозрил, что её забрала с собой Мария Дэнс, и для чего она её забрала – тоже догадался. Полиция успела расспросить всех подруг погибшей о том случае, но она ни с кем его не обсуждала: при огромном количестве подруг и приятелей Мария оказалась довольно скрытным человеком. Автором испорченной картины была девушка-феникс, которую больше всяких картин волновало, когда будет изобретено противоядие к зелью, лишающему огнеупорности, и как теперь менять оперение, не содрогаясь от ужаса перед огнём?