— Оступится? — барон повысил голос, его лицо покраснело. — А Пылаев? Ты его видел? Этот тип — та ещё тёмная лошадка! Только появился в городе, а уже вхож в дом Петрищева и знается с мэром! Это ж неслыханно! Я десять лет потратил, чтобы добиться доступа к Петрищеву, связи ткал, как паутину. А этот Пылаев — раз! — и уже чаи распивает с генералом! Вчера их род едва дышал, а сегодня он на брудершафт с руководством Братска! Это ненормально, Лисин, это опасно!
— Зато Злобин не вхож в такие круги, — произнёс Лисин, его голос оставался ровным, почти насмешливым. — Пылаев — его марионетка, но пока он не Злобин. Спокойно, Левин. Всё идёт своим чередом. Главное — не упустить момент, когда противник ошибётся.
— Ошибётся? — Левин стиснул зубы, машина вильнула, когда он ударил кулаком по рулю. — А если ошибёмся мы? Я предлагаю убрать Пылаева. Прямо сейчас! Убрать, значит, убить! Закончить с ним, пока он не стал угрозой.
— И как ты себе это представляешь? — Лисин повысил голос, но в нём всё ещё сквозило раздражающее спокойствие. — Застрелить его среди бела дня? Устроить бойню в центре города? Ты понимаешь, какие это риски?
— Ассасина Викентьевых убрали средь бела дня, в собственной квартире! — выкрикнул Левин. — Это говорит о том, что наши противники сноровистее, и на шаг впереди нас. Надо исправить это, а не сидеть, сложа руки!
— Левин, это не игра в казаки-разбойники, — отрезал Лисин. — Злобин и его шайка ждут нашей ошибки. Они только и мечтают, чтобы мы сорвались. А ты уже готов бежать с ножом наперевес.
— Вы как знаете, ваше светлость, — выплюнул Левин с сарказмом, его дыхание стало тяжёлым. — А я поеду к князю Демидову. Сам всё ему расскажу. И если потребуется, я этого Пылаева собственноручно прикончу. Их шайка сейчас уязвима, как никогда. Раньше это были клоуны на границе, а теперь, под крылом Злобина, они — реальная угроза. Слышите? Угроза! Нельзя относиться к этому так… так халатно!
— Делай что хочешь, Левин, — Лисин вздохнул, его голос стал тише, почти зловещим. — Но учти: пока ты мечешься, как загнанный зверь, я делаю свои дела. А ты лишь себя дискредитируешь. Паника — твой враг, а не Пылаев.
Лисин откинулся в кресле, его пальцы нервно постукивали по столу. Разговор с Левиным изрядно раздражал и его хотелось поскорее закончить.
— Мне с вами пока нечего обсуждать, — спокойно произнёс Лисин. — Как только вы понадобитесь, я позвоню.
— Это я своих гвардейцев отправил напасть на Злобина! — выкрикнул Левин с другого конца линии, его голос дрожал от ярости. — Я подставил шею, а вы, граф, побоялись! И сейчас боитесь?
— Следите за языком, Левин, — спокойно, но с холодной угрозой отрезал Лисин. — Я не побоялся, а не допустил глупость. Попросту не стал глупо подставляться. А ты до сих пор считаешь что совершил что-то значимое, и при этом дрожишь словно осиновый лист. Просто не следовало лезть на рожон, если ты был не уверен в своих силах.
Барон, не выдержав, разорвал связь. На своего помощника он не смотрел. Вениамин, всё это время присутствовал при разговоре, и наблюдал барона в расстроенных чувствах, но эмоций не показывал, терпеливо ожидая когда с ним заговорят.
* * *
Отложив магофон, граф рассеяно посмотрел в пустоту и покачал головой. «С какими же недоумками и трусами приходится работать», — пробормотал он, чувствуя, как раздражение сдавливает виски. Но времени на эмоции не было. Он вновь схватил магафон и набрал номер барона Викентьева. Линия ожила, и мрачный голос барона прорвался сквозь треск:
— Да, мой друг, — произнёс барон.
— Рассказывай, что произошло, — вместо приветствия бросил Лисин. — До меня дошли слухи, что Луиза мертва.
Лисин замер в ожидании ответа, его пальцы стиснули трубку. Молчание повисло, как тяжёлый туман.
Наконец Викентьев заговорил:
— Луиза выжила. Это было непросто, но теперь всё хорошо. Мой сын вовремя использовал запечатывающий артефакт, тот, что ты подарил ей когда-то. А потом он вызвал констеблей, чтобы засвидетельствовали покушение и возбудили дело.
— Считаю это маленькой победой, — Лисин постарался говорить бодро, хотя внутри всё кипело. Да, Луизу спасли, но ассасин, в которого он вложил столько сил и денег, раскрыт. А сколько времени уйдёт на её восстановление? Это серьёзная проблема. Хорошо еще что она жива… — Есть предположения, кто это мог быть?
Барон помолчал, затем его голос стал твёрже:
— Мой сын смог запечатлеть ауру. Клянётся, что это был Пылаев. Тот самый Пылаев, которого Злобин подселил к ним недавно.
Лисин вздёрнул брови, его пальцы замерли на столе.
— Пылаев? — переспросил он, не скрывая удивления. — Как это возможно? Ты же сам говорил, её пытались убить в собственной квартире. Неужто он и там умудрился оказаться?
— Не знаю, — барон невесело усмехнулся. — Я и сам не до конца верю. Мой сын не так хорошо владеет своим вторым даром. Но клянётся, что аура — его. Мол он однажды его видел, ауру запомнил — сомнений быть не может и это точно был он.
— Больше вопросов, чем ответов, — Лисин покачал головой, его голос стал тяжелее. — Связать это покушение с ним будет сложно. Констеблей навести получится?
— Мы работаем в этом направлении, — ответил барон.
— Прекрасно, — Лисин выдохнул, его тон стал резче. — От Пылаева надо избавиться. Мягко, без лишней суеты и шума. Сделаешь?
— За свою дочь я отомщу, — отрезал барон, его голос звенел сталью. — Я предприму все силы.
— Даже не сомневаюсь, — Лисин усмехнулся, но в его глазах не было веселья. Он положил трубку, предвкушая, что скоро игра станет ещё опаснее.
Глава 6
Торг
В итоге над чертежом тюрьмы я просидел весь вечер. Дмитрия дома не оказалось. Он лишь оставил мне записку, что отправился с Петром на встречу с «детишками». Я же разрабатывал планы по спасению Медведева, изучая каждый сантиметр чертежа, выискивая все потаённые комнаты, помещения для сотрудников и особые расположения со всеми видами заключённых, содержащихся там.
Я прикидывал маршруты, просчитывал время, необходимое на преодоление каждого участка, оценивал риски. В голове один за другим рождались и умирали планы — слишком сложные, слишком рискованные, слишком ненадёжные… Я вычёркивал их и начинал сначала, перемещая фигурки воображаемых людей по плану тюрьмы, как по шахматной доске. Я не так долго находился в здании тюрьмы, но подметил и запомнил многое…
Несколько раз я делал пометки в блокноте, выписывал отдельные мысли, схематично обозначал маршруты. От напряжения начинала болеть голова, и я то и дело растирал виски, пытаясь сосредоточиться. Даже кольцо один раз использовал.
Спустя пару часов у меня зазвонил магофон. Не глядя, ответил.
— Добрый вечер, Роман Михайлович.
— О-о, Костя, привет, привет! Наслышан о твоих похождениях. Петрищев отзывался о тебе очень уж лестно. Говорит, ты произвёл прекрасное впечатление на всех этих зазнаек, — восторженно вещал граф. Даже Груздина смог впечатлить. Он с тебя весь вечер глаз не сводил, а?
— Всё-то вы знаете, Роман Михайлович, — задумчиво произнёс я, оценивая, пересчитывая количество туалетов в тюрьме.
— Чем занят? — спросил он. — Уже придумал план, как спасти Медведева?
Несмотря на то, что вопрос был серьёзный, да и Злобин сам переживал за судьбу капитана, в голосе его звучала ирония. Не удивлюсь, если у того тоже имеется пара тузов в рукаве.
— Как раз на пути её решения, — произнёс я. — Кстати, Роман Михайлович, а возможно ли мне достать где-нибудь большую партию слабительного лекарства?
— Опа, а зачем тебе? — спросил он с удивлением.
— Да так. Для личных нужд, так сказать.
В трубке повисла пауза, затем раздался хохот. Злобин явно пытался представить, зачем мне могло понадобиться столько слабительного. Его воображение, видимо, рисовало забавные картины.
— Конечно, найдём. Распоряжусь. Мартынов выдаст. Он человек надёжный, хоть и ушлый. По крайней мере, с ним можно делать дела и быть уверенным, что дальше него никуда не уйдёт.
