— Возможность это означает, Владимир Вольфович, — осторожно ответил я. — Я у вас десятым номером в избирательном списке, как-никак.
— Да, продешевил я, — совершенно искренне вздохнул Вольфович. — Но кто же знал, что всё так повернется! А так да, ты совершенно прав. Возможность! Слушай, а может, ко мне в аппарат пойдешь? Смотри, какой ты умный! Я тебе зарплату хорошую дам.
Он хохотнул, радуясь удачной шутке, но отвлекся, потому что принесли стейк, и он начал кромсать его с остервенением настоящего революционера. Я уже понимал, к чему все идет: сейчас денег попросит. И я ему их дам! Непременно дам. Потому что вот прямо сейчас никак нельзя не дать. Глупостью это станет несусветной. Только вот что попросить за это? Я пока не знал. А ничего не попросить взамен будет еще глупее, чем не дать. Это я как лох буду выглядеть, которого доят.
Я нажал на скрытую кнопку, и в кабинет зашла Люба, которую мы устроили администратором в казино — фактически замом Карася. Так было проще нужным людям ее в постель подкладывать. Выглядело естественней. Самое интересное, что капотненская девчонка в новую жизнь втянулась, потому как через одного ее кавалеры были людьми совсем нежадными и, по слухам, она уже прикупила двушку где-то на Юго-Западе. Девушка посещала дорогие салоны, модно одевалась, и на себя прежнюю не была похожа от слова совсем. Очень крутая московская телка, которая не по карману всяким там инженерам и научным работникам. Я как-то раз обмолвился, что ее роль в нашей конторе — это куртизанка класса люкс и Мата Хари в одном флаконе, и это вселило в нее ничем не обоснованную гордость за свою работу. По крайней мере, тоска в глазах ушла, и она выглядела полностью довольной жизнью. Все-таки называться куртизанкой куда круче, чем называться шлюхой, хотя смысл у этих понятий один и тот же.
— Сергей Дмитриевич! — она наклонилась пониже, выставив на обозрение роскошное содержимое декольте. — Что желаете?
— В кассе скажи, чтобы деньги собрали, — едва слышно ответил я ей.
— Сколько? — понимающе спросила она.
— Все, что есть, пусть в сумке принесут. И видео… — выдохнул я, а она понимающе кивнула и ушла, оставив после себя лишь облачко аромата дорогого парфюма.
Я молчал, ожидая, когда мой гость перейдет к делу. Но пока он добивал истекающий мясным соком стейк, привезенный прямо из Техаса, и упорно делал вид, что ему ничего от меня не надо.
— Я вас оставлю, — решился я ускорить ситуацию. Терпеть не могу театральные паузы, хотя уже знаю, что это такое. — Дела не ждут, Владимир Вольфович.
— Погоди, Сергей, — недовольно оторвался от мяса Жириновский. — Разговор есть!
— Я весь внимание.
Ну вот, пауза закончилась. Поговорим как взрослые, без длинных заходов и туманных намеков.
— Думается мне, Верховный Совет скоро разгонят. Наш алкаш выйдет из запоя и подпишет указ. Он уже готов, — тут Жириновский замолчал. — А это выборы, Сергей. Что нужно на выборы?
— Реклама, — с каменным лицом ответил я. Хрен я на его разводки поведусь. Пусть попросит, если хочет денег.
— Это само собой, — поморщился Вольфович. — Региональные отделения нужны. А это помещения, люди, раздаточные материалы, средства агитации… Ну, сам понимаешь, не маленький.
— Понимаю, — кивнул я. — Дорогая затея. Я мысленно с вами, Владимир Вольфович.
— Ты член партии, — недовольно посмотрел он на меня. — Мог бы и поучаствовать!
— У меня бизнес, — развел я руками. — Отдаю политику политикам. Так сказать, профессионалам своего дела. Зачем мне у них хлеб отбирать?
— Деньгами помоги! — скривился Жириновский. — Чего Ваньку валяешь?
— Так я телепатом никогда не притворялся, — абсолютно честно посмотрел я ему в глаза, зная, что камера все пишет. — Вы скажите, сколько хотите. И самое главное, что я за это получу. И тогда я подумаю, дать вам что-то или не дать.
— Деньги нужны, — прямо сказал Жириновский. — Хотя бы полмиллиона. Не рублей, конечно. Деньги эти ты в новом парламенте быстро вернешь. Определю тебя в бюджетный комитет от партии.
Ну это еще бабка надвое сказала. За самые вкусные места будет бойня.
— Там пока бардак, — поморщился я, вспоминая, что система скупки парламентариев будет налажена одним ушлым молодым человеком несколько позже. — Ваши депутаты голоса за банку тушенки продают. Ни расценок понятных за голос, ни ответственности за базар. Мне благотворительностью заниматься не с руки.
— Чего ты хочешь? — поморщился политик, услышав горькую правду.
— Я дам денег, — ответил я, — но взамен у меня сохраняется место в десятке партийного списка на ближайшие… э-э-э… три созыва.
— А ты, Сергей, большой оптимист! — Жириновский даже вилку выронил и смотрел на меня так, словно я внезапно превратился в привидение. — Весьма похвально при твоем образе жизни.
Интересно, начнет торговаться или не начнет? Я знаю, сколько он потом за место в партийном списке брать будет.
— Я уточню свое пожелание, — продолжил я. — Место мое, и я волен передать его своему человеку, если захочу.
К моему удивлению, политик торговаться не стал.
— Хорошо, — протянул мне руку Жириновский. — Удивил, не скрою. В тебе чувствуется размах, Сергей. На три срока. Тут завтра не пойми что будет, а ты вон чего захотел… Вдруг опять коммунисты придут, тогда все к стенке встанем. Оптимист. М-да…
В комнату зашла Люба с охранником, который тащил тяжелую сумку. Они поставили ее на стол и мигом испарились.
— Тут первый взнос, Владимир Вольфович! — я прямо перед ним вывалил на стол пачки денег, перетянутые резинками. Красиво получилось, и ракурс я удачный выбрал для съемки. Компромат получится просто убойный.
— А остальное когда отдашь? — жадно посмотрел на кучу денег Вольфович.
— Собрать надо, — ответил я. — В течение месяца. Сами понимаете, сумма большая. И я, знаете, что вам посоветую! Поезд! Настоящий поезд, который едет по стране, и вы прямо на вокзале устраиваете митинг.
— Какой еще поезд? — изумленно посмотрел он на меня. — Ты о чем?
— Самый обычный поезд, — пояснил я. — С вагоном-рестораном. Питаться ведь как-то надо в пути.
— Агитационный поезд! — глубоко задумался Жириновский. — В этом определенно что-то есть. Точно не хочешь ко мне в штаб пойти? Тысячу баксов в месяц платить буду! Ладно, шучу! Шучу! Не прощаемся, Сергей. Жду денег. Сейчас каждый день дорог. Поезд! Подумать только! И как я сам не догадался!
— Кстати, — спохватился я. — А вы-то сами, в свете назревающих событий за кого? За Ельцина или за Руцкого? Так сказать душой.
— Мы за бедных, мы за русских, — рассеянно отмахнулся от меня Вольфович, сгребая деньги в сумку и застегивая молнию.
Он ушел, а я смотрел ему вслед. Денег было жалко до ужаса, но в свете назревающих событий эта сумма кажется настолько ничтожной, что и думать нечего. Отработаем, и довольно быстро. Главное сейчас — не попасть в замес намечающейся заварухи.
Глава 15
В баре казино появилось чешское пиво. Разливное. Монтировали краны тоже люди из Пльзени, с ними же приехали первые кеги. После разговора с Жириновским я решил освежиться и снять, так сказать, пробу. Надвинул темные очки — после эфира ЧГК меня начали узнавать на улице — пробился сквозь толпу к стойке. Там работало сразу два бармена — Никита и Андрей. Молодые студенты. Днем конспекты — вечером шоты.
Андрей меня мигом узнал, наклонился:
— Что будете заказывать, Сергей Дмитриевич? Как обычно, водки?
— Нет. Дай-ка попробовать нового пивка. Что там у тебя на кране?
— Двенадцатый Праздрой. Светлый лагер.
— Давай кружку.
Рядом двое беседовали насчет качества советского пива. По виду — чиновники средней руки. Дорогие часы, костюмы со скучными галстуками… Шутили про советское пиво. Дескать, почему оно так быстро выходит из организма? Ему не надо менять цвет. А почему Жигули выходят быстрее всех? Ему не надо менять вкус.
