Помнит, помнит народ советское пенное из бочек и автоматов! А лет через десять начнут ностальгировать. Ах, какое было пиво! Просто сказка. Моча это была! Правильно чинуши шутят. Даже рядом отечественное хмельное с чешским или немецким не стояло!
— Сергей Дмитриевич, вот ваше пиво. И сухарики.
Андрей подвинул ко мне кружку, поставил ее на специальную подставку-бирдекель. Рядом оказалась вазочка с сухариками. Сервис! Ну что… Первый глоток, самый главный. М-м-м… точно чешское! Пена прямо пружинит, вкус с фирменной горчинкой.
— Тут у них во Дворце все по уму, — продолжали обсуждать пиво чиновники. — После отстоя доливают. Праздрой настоящий, я смотрел маркировку кега.
— Ну, что-то меняется в родном отечестве! Не зря скинули коммуняк.
— Их еще поди скинь… Слышал, что вчера Зюганов заявил?
— Слушай, давай без этой херни. Тошнит уже. Пошли на рулетку — я еще не все фишки просадил.
— Не, я в очко пойду сыграю.
— Осторожнее, — засмеялся мой сосед. — Сектор банкрота и… твое очко отправится в зрительный зал!
Народ на баре, услышав шутку из капитал-шоу «Поле чудес», заржал. Даже бармены заулыбались. А может нам сюда телевизоры поставить? Пусть народ смотрит. Без звука, конечно. Чтобы не мешать шоу-программе. Я поднял руку, щелкнул пальцами. Ко мне тут же подбежала Любка-крыска:
— Да, Сергей Дмитриевич!
— А не поставить ли нам сюда телевизоры? Вон туда, над баром — я показал пустой участок стены вверху — Пусть посетители смотрят то же «Поле чудес» или «Что? Где? Когда?». Привыкают, так сказать, к рулетке…
— Уже обсуждали с Бобом Дональдовичем…
— С кем? — я даже пивом поперхнулся.
— Ну, папа у него Дональд, — непонимающе хлопала ресницами Люба, — так что как-то так… Да он и сам не против. Говорит, настоящим русским себя чувствует.
— Ладно, — смирился я с жестокой действительностью. — И что он сказал?
— Сказал, что телевизор будет отвлекать посетителей от игры, — разбила мои фантазии Любка.
— А, ну да… тут не поспоришь. Карась уже поправился?
— Господин Карасев завтра выходит на работу, — она даже в лице не изменилась, хотя подробности Вовкиного заболевания уже просочились в народ. Профессиональная травма, как-никак. Человек пострадал на производстве.
Я допил Праздрой и пошел обратно на второй этаж. Сейчас приедет Гирш, надо перетереть насчет нового министра МВД. Хотя, судя по тому, что происходит вокруг Белого дома, Ельцину сейчас будет совсем не до министров.
Да, вот и он, но не один. С ним пришел молодой мужик лет двадцати семи- двадцати восьми, крепкий, с уверенным взглядом, усы щеткой. Отставник? Возможно. Сейчас из армии бегут сломя голову. Там просто беда. Но как старлей, судя по возрасту, мог оказаться рядом с таким человеком? Наверное, сейчас я это узнаю.
— Николай, — протянул тот руку первым. Решителен, не слабак, кисть крепкая, с мозолями на костяшках. Интересно, для души колотит грушу или жизнь заставила?
— Сергей, — сказал Гирш, по-хозяйски располагаясь напротив и наливая себе выпить. — Знакомься. Это Николай Гут. Есть одно очень интересное предложение…
Я слушал не перебивая. Да, вроде бы интересно, но только воняло от этого дела за версту. Воняло проблемами с амерами. И в эти проблемы меня втаскивали за волосы, не особенно спрашивая моего желания. Парень и вправду оказался отставником, который уехал на Ближний Восток и начал организовывать авиаперевозки. Был Николай полиглотом, и при СССР успел послужить в Африке, а это означало, что прикручен он к Конторе колючей проволокой, да так, что не отодрать. И хочет сей паренек барыжить не только чартерами в страны Африки, где вовсю постреливают, но и, как говорит мой Йосик, наладить кросс-продажи. Окучить, так сказать, доптоваром тот же клиентский сегмент. Как в проклятом Макдональдсе, где, что бы ты ни взял, тебе предложат купить еще какой-нибудь пирожок. Говоря по-простому, этому Николаю надоело подписывать на гнилые рейсы русских и украинцев, чтобы отвезти чужое оружие куда-нибудь в Конго. Теперь он хочет возить туда свое и поднять пять концов. И для всего этого им нужен такой, как я: замазанный по уши в грязи и крови коммерсант-бандит, которого можно убрать по щелчку пальцев. Вот дерьмо!
— Ну что? Понял перспективы? — жадно спросил меня Гирш. — Твои десять процентов. Больше не могу, сам понимаешь, тут всем дать нужно. Как тебе идея?
— Полное говно, — честно признался я. — Тебя прихватят и посадят, — я повернулся к Гуту. — А я пойду паровозом. Так что мой ответ — нет. Мне это не интересно.
Николай переглянулся с Гиршем, пожал плечами. Тут Люба принесла напитки, и мы замолчали. Как только она ушла, давление на меня продолжилось:
— На кону большие деньги, Сергей, — на лице Гирша заходили желваки. Не привык, сволочь, к отказам. Он добавил значительно. — Серьезные люди в теме.
— Так покажи деньги, — усмехнулся я. — Вы же, американцы, так любите говорить. Денег я пока не увидел.
Такой язык Гирш понимал хорошо, а потому тут же успокоился и перешел на деловую волну. Подумал, сволочь заморская, что я цену себе набиваю. А я не набиваю ее, я выскочить хочу из той мясорубки, куда меня втягивают. Они же сольют Сережу Хлыстова, и даже не поморщатся. Сольют, как последнего лоха. Думай, Хлыст, думай! А Гирш разливался соловьем, перейдя к невероятным, почти интимным подробностям будущего бизнеса. Оказывается, оружейные склады иногда горят, а раз так, то зачем теряться. Крадешь оттуда все, и пусть себе после этого горят. Результат тот же, но все, кому надо, хорошо заработали. А оружие, появившееся из воздуха, в длинных зеленых ящиках, заколоченных намертво, летит в страны Африки и Азии, где его ждут всякие бармалеи с мешками баксов, золотом и алмазами. В общем, товар крадешь, а краденное продаешь за недорого. От меня требовалась начальная оборотка — оплатить перелеты и взятки, ну и банковская инфраструктура. Деньги гонять. Вот такая бизнес-схема, простая как топор.
— Сколько, Аарон? — в лоб спросил я. — Сколько я заработаю?
— С одного рейса мы рассчитываем на двести тысяч долларов, — ответил за него Николай, — чистыми. Это по стрелковке. Если везти что-то серьезное, то там больше.
— Без меня, — решительно ответил я и протянул руку. — Спасибо, что пришли, было приятно пообщаться.
— Ты не понял, Сергей, — зверем посмотрел на меня Гирш. — Твой отказ не принимается.
— Слушай сюда, Аарон, — серьезно посмотрел я на него. — Я тебя уважаю, потому знаю, кто ты, кем и зачем поставлен. Но я, во-первых, не стану подставлять башку за двадцатку зелени, во-вторых, у меня по горло других дел, а в-третьих, план дырявый, как решето. Такие перелеты легко отслеживаются, платежи тоже палятся на раз, в том числе и через банки.
Я уже немного пообтесался в финансовой теме, понимал, о чем говорю. Сказалось благотворное влияние Йосика Варшавера. Расписал он мне про АНБ, ФАТФ и прочие милые конторы, которые следят за такими резвыми Гутами. Нелегальные поставки оружия разным повстанцам — это серьезная угроза большим белым господам. Точнее, их планам в Азии, Африке и так далее по списку.
— На такой тухляк подписываться не буду, — помотал я головой. — Не хочу сгинуть где-нибудь в Гуантанамо, в камере без окна.
— Твои условия? — Гирш посмотрел на меня с интересом.
Он и не думал, что я в курсе про Гуантанамо, это место пока не на слуху. Я оказался прав, эта сволочь прекрасно знала, что всё дело собрано на коленке. Для этого я и был ему нужен. Довести до ума, сделать конфетку и даже в фантик завернуть. А он, Аарон Гирш, потом фантик развернет и конфетку скушает. И если что тухлое — просто скинет нас за борт и скормит акулам из ЦРУ. Еще и медальку себе на грудь повесит, сволочь циничная.
В общем, примерно через час криков и споров мы договорились об условиях будущей сделки. Контора Николая через сеть нашего зарубежного банка получает финансирование. Я к этому делу ни малейшего отношения не имею, а все операции прячутся за экспортом нефти, дополнительные квоты на которые мне пробьет Гирш. Нефть продается на рынке, деньги остаются в моем банке за рубежом, и этот вопрос Гирш тоже берет на себя. Все будет оформлено как коммерческий кредит, а дальше Николай гребется сам, как хочет, а я в это дело не вникаю. За исключением одного момента, который я не преминул озвучить.
