С увеличением команды возникла неприятная необходимость обустраивать место ночлега. Какой костёр ни разведи, а в Диких Землях, чем он меньше, тем безопаснее, но теперь вокруг него было довольно тесно, чтобы он мог обогреть и осветить всех. Даже устройство импровизированного стола занимало немало сил и времени. За столом хорошо сидеть, когда каждый видит остальных, участвует в общем разговоре и, глядя на других, с аппетитом поедает свою порцию еды. Для сна теперь требовалась определенная территория. И там, где двое могли укрыться под кроной одного небольшого дерева или куста, для команды надо было отыскивать заросли или хотя бы группу плотно росших деревьев.
Зато легче стало с ночным дежурством, а с появлением торна оно упростилось совсем. Торны практически не спят, прекрасно слышат, то есть обладают идеальными данными, чтобы охранять людей и выродков, пока они видят сны, в течение всей ночи.
Местность вокруг мало изменилась с той поры, как они ушли от обиталища арнахов. Такое же редколесье и кустарник. Равнина простиралась перед путниками. Островки рощиц, встречавшиеся в середине дня, остались далеко позади, они таки были привязаны к прошлым строениям. Теперь же, к вечеру, глазу не на чем было остановиться. Свим озабоченно рассматривал задымленный горизонт, ища подходящее пристанище для остановки и отдыха.
Заботы о ночлеге неожиданно усугубились другой проблемой. Появилась она неожиданно для Свима после краткого и практически безобидного вопроса Харана.
Они шли рядом, перебрасываясь редкими фразами о том, о сём, как врач мимолетом спросил:
– Ты думал, как будем переходить дорогу от Пертока к Фосту? Свим словно споткнулся. Всем телом повернувшись к вопрошающему, он тут же схватился за голову. Как он мог упустить из вида эту дорогу? Все его помыслы до того были направлены на выход к дороге Фост-Примето, потому он и вёл команду строго на запад. Дорога именно там, думал он постоянно. Однако такое передвижение приводило прямиком к самому Фосту, где наверняка можно встретиться с теми, кто их преследует. Примето же располагался к югу. Значит, и о смене направления движения следовало давно уже не только подумать, но и повернуть.
Но дорога! Её пересечь – не одно и то же, что передвигаться здесь, практически в ненаселённых пространствах Заповедника, куда тескомовцы, наверное, давно не заходили, кроме посещения тростеров. Разыгравшаяся драма между кринами враждующих группировок не в счёт, она могла произойти в любом месте…
– Не в счёт, – буркнул себе под нос Свим.
– Что? – повернула к нему лицо Клоуда.
– Я так, для себя… Впрочем… Харан! Ты, Кло, тоже послушай. Крин со стороны Такеля шёл по нашим следам уже давно, со времени, когда Теском еще был един. Во всяком случае, номинально. Так? И вдруг десант на шарах. Почему Марсьек выступил против крина Такеля? Тот ведь охотился за нами.
– Марсьек ничего просто так не делает, – заявила Клоуда. – У него всегда всё рассчитано.
– Ну да, – Харан зашёл с другой стороны от Свима, чтобы общаться с ним не через Клоуду. – Он решил вам облегчить дорогу и убрать преследователей.
Свим в сомнении покривил губами.
– Навряд ли. Правильнее, думаю, чтобы самому выслеживать нас. Потому и послал нам наперерез целый крин, дабы перехватить у текелевцев. Так, что ли? А те были рядом с нами… Что-то не сходится.
– Да уж. Они встретились, зная друг о друге. Скажи, Свим.., – Харан замялся, что мало походило на него, насколько его уже знал Свим, выслушивая последние два дня.
– Говори, не мнись.
– Твоя команда для меня, как бы это сказать… Мне непонятно её назначение. А проще, почему Теском за вами так рьяно охотится?
– Хороший вопрос. Сколько раз я сам себе его задавал. Скажу честно, на него полностью мне самому не удается ответить… Да не торопись ты мне не верить! У тебя сложилось о нас несколько превратное мнение. Тескомовцы гоняться не за мной, да и команда моя им не нужна. Им нужен Камрат. А вот почему, тут я что-либо сказать определённое, бессилен.
– Малыш? – широко раскрыл глаза Харан. – Теском против Камрата?
– Ты правильно меня понял. Как я сейчас знаю, именно весь Теском и… некоторые другие, не буду уточнять, против него… Нет, я не так сказал. Может быть, они не против него. Он им, вернее всего, нужен живым. Однако бабку его они хотели убить… Послушай, Харан, – покривил лицом Свим. – У меня от этого вопроса голова давно болит. Не будем об этом говорить, пока нет ничего определённого. Договорились?
– Вполне… Но любопытно!
– Не сомневаюсь. Я уже попривык к этому. Сейчас нам лучше подумать о другом. – Свим позвал: – К”ньюша!.. Ты что-нибудь увидел подходящее для остановки на ночь.
– Да, – отозвался хопс и приблизился к людям. – Слева вижу очертания большого дерева. До него не больше свиджа.
Заслонив глаза рукой от солнца, Свим посмотрел в сторону, указанную К”ньецем.
– Прекрасно. Смотрите, друзья. Это дерево растёт как раз в том направлении, которому нам следует теперь придерживаться, чтобы перейти дорогу от Фоста к Пертоку. Так что сворачиваем к нему.
Дерево, громадный дуб с толстым, особенно к комлю, словно расклешённым стволом, одиноко тянуло вверх и в стороны разветвленную крону. Летом под ним мог бы разместиться целый крин, и его нельзя было бы рассмотреть сверху. Весной же здесь было не слишком надёжное прикрытие. Однако все устали, солнце уже коснулось горизонта, да и вокруг ничего подходящего не просматривалось. Тескомовцы, как угроза, по-видимому, пока отошла на второй план. После сражения они долго теперь будут их разыскивать на громадной территории.
Костёр собрали небольшой. Дул теплый несильный ветер, не посвежевший и после захода солнца. Поели быстро. Все жаждали отдыха, но с удовольствием послушали рассказ торна, пять дней водившего за собой целый крин тескомовцев, благодаря передатчику, вшитому в обрубленный хвост Ф”ента.
Пикантности словам Сестерция добавлял факт присутствия бывшего обладателя носимого торном предмета. Ф”ент впервые узнал о приключениях некогда существенной части своего тела.
Хотя Сестерций произнёс свой длинный монолог ровным скучным голосом и не сказал ничего такого, что могло бы вызвать смех, однако к концу его подробного повествования люди хохотали как сумасшедшие, от удовольствия урчал и мяукал К”ньец и поскуливал Ф”ент.
Дело едва не дошло до истерики. Клоуда перешла на рыдания, и её долго не могли успокоить. Напряжения последних дней, арнахи и бойня между тескомовцами, усталость и страхи – всё это прорвалось дурным смехом, слезами, всхлипыванием. Вытирал слёзы Харан, и никто бы не мог определить – это плач у него отчего: об увиденном и потерянном или радость избавления из плена невменяемости?
Пожалуй, только Камрат смеялся оттого, что ему по истине было смешно слышать о хвосте Ф”ента и видеть перед собой выродка, внимательно слушающего торна.
На второй день после описанных событий, в течение которых команда шла на юго-юго-запад, появились первые признаки, отмечающие близость хорошей, охраняемой и постоянно используемой всеми обитателями бандеки дороги: кострища разумных, проторенные тропы, предметы, оставленные или потерянные прохожими. Уже можно было ожидать появления банд, промышляющих на и при дороге, тескомовцев, прочесывающих окрестности в поисках и наказании таких банд, а то и случайных разумных, сошедших с дороги и потерявшихся. Причиной сошествия с дороги могло быть и неустойчивое положение в бандеке. Вдоль дорог порой передвигались гурты, встреча с которыми не сулила ничего хорошего. К таким дорогам, стаж существования которых насчитывал десятки тысячелетий, примыкали древние поселения, окончившие своё бытие также тысячелетия назад. О том, что они были, напоминала более густая растительность, почти настоящие леса и перелески, остатки бывших и вновь выросших упран.
С появлением зарослей с высокими деревьями идти стало легче и труднее одновременно. Не надо бояться быть замеченным издалека и с воздуха, зато шагать по бурелому – не разгонишься, ветки целятся в глаза, а корни стремятся подвернуть путнику ноги.
