Определенно, маркиз дурно влиял на мою выдержку. Слишком много накопилось вопросов к нему. Начиная с того, куда он бесследно пропал сразу после похорон моих родителей, и заканчивая таинственным нападением на Лайзо. С самого возвращения маркиза я старательно отгоняла от себя неуместные мысли, пытаясь отыскать среди застарелых обид хотя бы росток прежних родственных чувств, но тщетно. Подавленное недовольство упрямо прорастало во мне злостью и обнажало нервы так, что больно становилось даже от неосторожного слова.
Это не могло продолжаться бесконечно. И, кажется, пришло время расставить всё по местам.
Уже в особняке вновь начались попытки выдворить меня прочь. Правда, теперь за дело взялась экономка Рокпорта, Клара О’Дрисколл – немолодая сухопарая женщина с рыбьими глазами, прекрасно знавшая, кто я такая. Действовала она куда более тонко, прикрываясь заботой обо мне.
– Леди Виржиния, приношу извинения за назойливость, однако я не смогу простить себя, если сейчас промолчу, – бесцветным голосом вещала О’Дрисколл. – Боюсь, что маркиз сегодня может и вовсе не приехать. И, возможно, даже завтра. Если кто-нибудь узнает, что леди провела ночь в доме неженатого мужчины…
– Мы не в девятнадцатом веке, миссис О’Дрискол. Кроме того, маркиз мне не чужой. Он мой жених. Да и сплетни… откуда им взяться? Разве вы собираетесь рассказывать кому-нибудь о моём визите?
– Нет, что вы, леди. Я лучше приму обет молчания до конца жизни, чем скажу хоть слово, способное вам повредить. Но даже если вы останетесь, то гостевые спальни не готовы.
– Ничего страшного, я могу поспать и сидя. Здесь, в этом кресле, чтобы поговорить с маркизом тотчас же, как он приедет.
– Леди Виржиния, прошу вас, возвращайтесь домой! Клятвенно обещаю сообщить вам, как только маркиз вернется!
– Нет нужды так утруждаться. К слову, могу я рассчитывать на чашку чая в этом гостеприимном доме?
– Конечно, леди. Конечно. Прошу прощения.
Судя по обреченности, тревожным колокольчиком зазвеневшей в голосе экономки, настойчивое желание прислуги отправить меня домой было продиктовано не только необходимостью оградить драгоценную особу маркиза от нежданных гостей. Возможно, Рокпорт действительно не собирался возвращаться сегодня домой.
В девять часов вечера миссис О’Дрисколл оставила бесполезные уговоры и смиренно сообщила, что в Восточной гостиной меня ждет ужин.
В десять я пожалела, что не взяла с собою счета и деловые письма – по крайней мере, за ними можно было с пользой провести время.
В половине одиннадцатого ко мне пришла светлая идея перебраться в библиотеку. Некоторое время я колебалась между толстенной «Теорией новых экономических отношений» Спаркса и «Искусством пытки» за авторством некоего Константа Невинного. Кажется, был такой монах в Тёмные времена… Выбрав труд, в большей степени соответствовавший моему настроению, я устроилась в кресле с книгой загадочного Константа и потребовала у служанки ещё чашку чая.
После полуночи строчки стали расплываться у меня перед глазами, а потом и вовсе начал мерещиться голос маркиза, монотонно зачитывающий список преимуществ «железного сапога» перед «окунанием на стуле». Голова становилась тяжелее, тяжелее, страницы книги – ближе…
А затем вдруг я услышала недоверчивый оклик:
– Виржиния, вы ли это?
И проснулась.
Спина затекла и болела нещадно.
– Кажется, я… Не уверена, впрочем. Который час?
– Половина второго, – несколько растерянно ответил маркиз. Он уже снял очки и потому немного щурился – даже здесь, в полумраке старинной библиотеки. Старомодный зелёный сюртук, как всегда, сидел безупречно, но сейчас казался, скорее, доспехами, чем просто одеждой. – Миссис О’Дрисколл сказала мне, что вы ждёте, но я, каюсь, подумал, что она вводит меня в заблуждение. Не ожидал увидеть вас здесь, Виржиния.
– Я сама не думала, что приеду. – Я постаралась принять исполненное достоинства положение – не сидеть же леди с поджатыми под себя ногами, когда с нею говорит мужчина! Но потом передумала. В конце концов, я не в первый раз засыпала в этой библиотеке. И иногда – когда-то очень давно – маркиз на руках переносил меня в карету. Отец слишком часто предпочитал другую ношу – одолженные книги… Впрочем, ни к чему сейчас вспоминать об этом. – Но мне срочно нужно было поговорить с вами.
– О, какое совпадение… Я тоже ждал беседы, – без тени иронии произнес маркиз и наконец сел в кресло напротив. – Но мой вопрос может и подождать. Не хочу портить такой момент.
«Уж не об одном и том же мы собирались побеседовать?» – засомневалась я на секунду, а потом решилась – была не была! – и спросила без обиняков:
– Скажите, вы имеете какое-либо отношение к тому, что произошло сегодня с моим водителем?
Маркиз не изменился в лице. Даже дыхание не сбилось с размеренного ритма… Но вот зрачки у него дрогнули, и веки опустились – всего на мгновение, но мне этого хватило.
– Смотря что вы имеете в виду, Виржиния, – спокойно ответил он. – Что натворил этот человек? Огорчил вас?
– О, можно сказать, что я осталась вовсе без водителя, – с совершенно искренним сожалением произнесла я.
Губы маркиза тронула улыбка:
– Не могу сказать, что соболезную вашей потере. Я так и думал, что рано или поздно прошлое мистера Маноле даст о себе знать. Тем не менее, Виржиния, вы можете всецело рассчитывать на мою поддержку. У меня на примете есть хороший, верный водитель, который также способен стать вашим телохранителем, не привлекая при этом внимание общественности.
Я проглотила смешок. Определенно, у Эллиса и маркиза есть нечто общее. По крайней мере, своих протеже они сватают одинаково. Вплоть до формулировок. Надо же – и водитель, и телохранитель!
– Не стоит беспокоиться об этом, маркиз. Я пока не собираюсь увольнять мистера Маноле, его работа меня более чем устраивает. Не каждая леди может похвастаться, что водителем у неё работает тот, кто раньше увлекался гонками на автомобилях… Почему вы так смотрите на меня?
Выражение лица у Рокпорта стало… сложным.
– Вы хотите сказать, что ваш водитель жив?
– Конечно. Никогда не говорила, что он умер, – пожала плечами я. – Как и не говорила, что на него напали, и что это как-то связано с его прошлым. Мистер Маноле был сильно избит, и поэтому я дала ему несколько свободных дней. Кажется, что мне придется некоторое время пользоваться кэбом. И ещё мне кажется, что вы, лорд Рокпорт, можете рассказать о сегодняшнем ужасном происшествии гораздо больше мистера Маноле. Я права?
– Виржиния, не всё так однозначно…
У меня кольнуло сердце.
После этих слов маркиз мог ничего больше и не говорить. Разом навалилась усталость и страшная, глухая обида. Не слушая ни единого слова, я тихо спросила:
– Зачем?
Рокпорт не стал отводить глаза. В высшем свете о нём говорили разное, некоторые открыто боялись, другие недолюбливали, третьи считали старомодным чудаком… Но даже леди Милдред, которая знала о нём едва ли не больше, чем мой отец, никогда не обвиняла маркиза во лжи. И с ней, и с отцом Рокпорт был настолько честен, насколько это вообще возможно для человека его склада характера.
Видимо, теперь священное право слышать правду от маркиза перешло ко мне – по наследству.
– Так надо, Виржиния.
– А я ведь сразу заподозрила это, – призналась я. – Вспомнила ту служанку, которая украла мамино колье. Вы пообещали «решить вопрос», а через день служанка сама вернула маме украшения. Плакала… хотела идти и сдаваться «гусям». Отец тогда пошутил, что вы волшебник. Только мне не понравилось такое колдовство.
– Служанка действительно была виновата.
– Я знаю. И, конечно, воровке не место под крышей особняка Эверсанов.
– Вы сердитесь, Виржиния?
– Конечно, – снова вздохнула я. – Я настолько сердита, что вот прямо сейчас начала бы кричать на вас, заламывать руки и кидаться книгами – да вот беда, слишком устала за день.
– Вам так дорог этот водитель? – в голосе у маркиза звякнул металл.
