Ф”ент даже помотал головой, чтобы прийти в себя и избавиться от обвинений, неожиданно посыпавшихся на него.
– Я не хотел…
– А разве тебя кто заставляет? – бросил реплику Харан.
– А разве нет!? – Ф”ент ухватился за соломинку, подброшенную врачом. – Почему он решил, что может командовать мной? Мной? Я ему… Что я ему?
– Командуй ты, – равнодушно посмотрел на него Камрат и стал собирать вещи, готовясь к выходу.
Остальные члены команды посмотрели на выродка. Люди не смеялись, они терпеливо ждали его команды.
Ф”ент попятился назад и недоверчиво огляделся. О, Талисман! Они уже не смеются над ним, они издеваются! Разве может он командовать людьми? Как они могли так о нём подумать? Или им всё равно, кто ими командует? Или… они и вправду решили от него избавиться! Но он же не давал тому никакого повода. Подумаешь, не захотел подглядывать за тескомовцами. Не повод, совсем не повод, чтобы так просто отказаться от него!
Людям надоело на него смотреть и ждать, что он предпримет, они отвернулись, подобрали свои мешки и, не прощаясь, пошли гуськом за К”ньецем.
Ф”ент в замешательстве покрутился на одном месте, рванулся за уходящими, остановился, опять покрутился.
Всё! Они ушли без него, а он не знал, что предпринять.
Глава 40
Незнакомая местность ночью – проклятие для путников.
Под ногами не плоская поверхность, а взрытый неизвестно кем и для чего бесконечный участок полосы препятствий. Каждый шаг идущего по такой дороге подстерегает то непредсказуемый провал в яму, то неожиданная кочка. Ни то, ни другое не доставляет ни удовольствия от ходьбы пешеходу, ни желаемой скорости передвижения. При попадании ноги в яму тело вздрагивает и падает вниз, вызывая неприятный взлёт всех внутренностей к самому горлу, сердце делает сильный толчок и словно замирает на время падения. Следом, когда нога, наконец, достигнет дна ямы, внутри живота раздается протестующий всхлип всего содержимого, что-то там ёкает, шея при этом напрягается и вздёргивает голову так сильно, что протестующе хрустят все позвонки.
Едва путник минует яму и начинает налаживать ритм ходьбы, как одна из ног цепляется за невидимый в темноте бугорок, и трава, хотя и прошлогодняя и не такая упругая, как свежая, опутывает конечность. Верхняя часть тела продолжает двигаться с прежней скоростью, в то время как нижняя его часть остановилась. Следует резкий кивок вперёд, шея опять напрягается и дёргает голову, спина напрягается от громадной нагрузки, после чего все мышцы её начинают болеть…
Свим был именно таким путником. Он в очередной раз выругался, попав ногой в выемку и избежав вывиха. Как он ни старался идти так называемым скользящим шагом, чтобы в любой момент нащупать неровность дороги и вовремя на неё отреагировать, сегодняшняя ночная гонка стоила ему уже расцарапанных в кровь при падении рук и болью в левом колене.
– Мутные звезды! – в который уже раз повторил он излюбленную фразу. – Ползти, наверное, будет быстрее и вернее. Медленнее, но зато безопаснее.
– Пять… – Чётко проговорил рядом с ним, не видимый в темноте, торн.
– Что пять? Я тебе что-нибудь говорил такого, что ты стал считать мои монологи? Когда я говорю, мне легче. Не идти, конечно, а просто так легче. Впрочем, тебе меня не понять… – Свим споткнулся, ища опоры руками перед собой.
– Еще пять свиджей осталось, – пояснил Сестерций, когда, поминая мутные звезды и збун в придачу нехорошими словами, Свим поднялся на ноги и смог продолжить движение.
– Охо-хо! Дойти бы целым и невредимым, – отозвался Свим.
Когда стемнело, и у Свима случились первые падения, торн пытался подсвечивать дорогу для него своей аурой. Но на открытом пространстве такая подсветка едва ли освещала участок на дальность руки, а то, что Свима подстерегало под ногами, не было видно совершенно. Свиму светящиеся контуры торна только мешали идти: отведя глаза от его ауры, он не мог даже разглядеть звёзды, мутно светящиеся в небе, не то чтобы дорогу перед собой.
– Выключись! – наконец, сказал он резко, в душе понимая заботу Сестерция, тот хотел хоть как-то помочь ему.
Сам торн видел в ночи значительно лучше человека. Он убрал ауру и пропал из поля видимости Свима.
– Люди!
Чтобы смягчить резко брошенное слово, Свим пояснил:
– Береги энергию. Ночь только началась, а что нас ожидает у пеленгатора, неизвестно.
– Ещё как известно. Твой мешок…
Сестерцию почему-то понравилось все время говорить о мешке Свима.
– Вот когда придём к твоему мешку… – Говорил он периодически. – Твой мешок не двигается… С твоим мешком никаких изменений… До твоего мешка осталось столько-то…
Свим смирился с его слабостью, а вначале пытался слегка сопротивляться. Смирился и сам стал думать о мешке, как об одушевлённом предмете: лежит, не идёт, не двигается…
До пресловутого мешка оставалось четыре свиджа. Свим заученно пожаловался, ни к кому не обращаясь, на неровности пути и на некоторое время замолчал, обратив всё своё внимание на решение загадки при очередном шаге, что его поджидает впереди: яма, бугор, ровное место?
Охнув, он провалился вместе с торном.
Шли бок о бок и ступили почти в одно место. Под ногами почва вдруг подалась, раздался натуженный скрип, они потеряли под собой опору, ухватились друг за друга и так полетели вниз. Падали они в какой-то колодец глубиной не меньше, чем берметов в пять.
От увечий при падении на такую глубину их спасло многое и случайное. Колодец был узким, и им вдвоём в нём было тесновато, так что падали они, цепляясь локтями и коленями, плечами и боками за все неровности вертикальных стен. Кроме того, внизу колодца лежал толстый слой рыхловатой земли, к тому же с ними рухнули вниз ветки, трава и земля, замедляющие скорость падения. Всё это закончилось небольшими ушибами и осознанием свершившегося факта – они, похоже, попали в непредвиденную и неприятную ситуацию, из которой, возможно, быстро не выбраться.
– Ты где? – первым подал голос Свим, когда в его голове прекратился шум от внезапного полёта и удара при приземлении. – Сестерций, ты где?
– Здесь я, – раздался голос торна откуда-то снизу. – Спускайся сюда.
– Если бы я знал куда, – проворчал Свим, привычно нащупывая ногой перед собой дорогу. – Нам с тобой сегодня что-то везёт на падения. Как только шею ещё не свернули…
Внизу, разгораясь, прорезалось лёгкое сияние – Сестерций окутался розоватой аурой. Здесь и такого света оказалось достаточно, давая Свиму возможность осмотреться.
Ширина колодца была не более двух третей бермета. Сверху ничего не было видно. «Там ночь, – машинально подумал Свим, – а крупных звезд сейчас над колодцем, наверное, нет». Впрочем, в своих предположениях он не был уверен. Что-то там, когда они проваливались, скрипело. Крышка какая-то? Люк?
Он стоял на довольно высокой и крутой куче земли, склон которой уводил под арочный свод какого-то помещения, где, стоя на полу, аурой светился торн.
Упираясь каблуками в податливую землю, Свим пригнул голову, чтобы не зацепиться за полусферический, чётко оформленный край кровли помещения, переходящей в колодец.
– Куда же это мы с тобой попали? – осведомился он, подходя к торну, ожидая от него того же вопроса.
– Да, местечко, – произнес торн. – Это часть какого-то туннеля. Посмотри!
Свим видел немного, но достаточно, чтобы согласиться с выводом торна: они стояли в широком коридоре. Он тянулся в одну и другую сторону, его делила куча земли, упавшая сверху через колодец. Стены и свод коридора были сделаны из серого строительного вещества, шероховатого на ощупь. Пол устлан толстым слоем пыли, на ней, похоже, никто и никогда не оставлял следов. Может быть, они когда-то и были, но так давно, что стерлись под покровом пыли, осевшей на них за многие и многие годы.
Отсутствие следов прибавило упавшим силы и спокойствия. В конце концов, могли угодить не прошеными гостями к какому-нибудь клану, проживающему в подземелье, к банде, устроившей здесь свою базу, а то и к диким.
