Вивиан глубоко склонила голову, и я уловил легкое дрожание ее ресниц — смесь облегчения и осознания масштаба того, что только что произошло.
— Мы безмерно благодарны за Вашу милость и доверие.
— Доверие, — повторил Годунов, и в его глазах вновь вспыхнул тот самый недобрый, всевидящий огонек, — заслуживается делами, герцогиня. Помните об этом.
Он встал, его тень внезапно накрыла весь стол, делая фигуру исполинской. Аудиенция была окончена.
Мы поднялись, отвешивая поклоны. Когда я рискнул взглянуть на императора в последний раз, его взгляд уже был устремлен куда-то вдаль, за стены кабинета, в бескрайние просторы его мрачной империи. Но я знал — он не забыл. Ни Пустоши, ни моего проступка. Бал, академия, представление ко двору… все это были лишь отсрочки. Расплата ждала своего часа. И холодная роскошь кабинета вдруг снова сжалась вокруг меня, напоминая, что я нахожусь не просто во дворце, а в самом сердце паутины Темного императора.
— Видар, задержись немного. Я бы хотел поговорить с тобой, пока Григорий проведет экскурсию для наших гостей.
Уже собравшись покинуть императорский кабинет, я остановился, понимая, что меня сейчас будут бить и, возможно, ногами.
Ободряюще кивнув девушкам и хмурому отцу, я развернулся и замер в полной тишине, ровно до тех пор, пока за вышедшими с тихим щелчком не закрылась дверь.
— Присаживайся, — указал Борис мне на кресло, из которого я только что встал.
Его тон был дружелюбным и даже, можно сказать, ласковым. Но это была ласковость змеи, которая, прежде чем проглотить жертву, облизывает ее.
Я сел, чуть расслабился, понимая, что с одной стороны я действительно виноват, но с другой… Попробуй тут докопаться до истины.
Как ни крути, я сделал то, чего никто не мог сделать на протяжении сотен лет. Мало того, что прошел всю Пустошь, так еще и нашел ее центр, выжил и вернулся домой. Мои знания уникальны, как и мои записи, что я передал отцу. Так что мне есть чем парировать любое обвинение.
Впрочем, уверен, Борис даже и не думает, меня в чем-то обвинять. Нет, ему интересно, что произошло там, куда много лет не ступала нога человека. А еще наверняка он прекрасно осведомлен о том способе, которым мы вернулись. Ведь проверить наш маршрут не составит никакого труда. Ну, и как темный маг, он прекрасно видит на мне печать Мораны, так же, как и ледяную дымку Нави, что навсегда въелась в мое тело. Ее теперь не спрятать, не скрыть. Правда, и увидеть ее может далеко не каждый. Но тот, кто увидит — поймет и… не рискнет приставать ко мне с глупыми вопросами.
Впрочем, гадать не имеет смысла. Послушаем, что скажет мне император темных и мой, надеюсь, будущий тесть…
Глава 16
— Видар Раздоров, — голос императора разрезал тишину, как острый нож. Низкий, без интонаций, но от этого еще более страшный. — Думаю, ты понимаешь, для чего я тебя оставил.
— Да, Ваше Величество, — коротко сказал я, ожидая первого вопроса.
И он не заставил себя ждать. Откинувшись на спинку кресла, сплетя пальцы на животе, Борис Федорович посмотрел мне прямо в глаза.
— Пустошь, Видар Григорьевич. Северная. За Карельским лесом. Рассказывай, как выжил?
Вопрос прозвучал просто, но я знал — за ним стоит все. Оценка моей силы, моей удачи, моей ценности. Для всей Империи и для него лично.
Я начал. Ровно, без лишнего пафоса, как докладывал отцу. Но здесь требовалась иная мера откровенности и, главное, умолчания. И скорей всего, фантазии. Как все было на самом деле, я говорить не собирался. По крайней мере, не сейчас. Если император хочет услышать красивую и страшную сказку — что ж, он ее получит. Все равно подтвердить или опровергнуть мои слова никто не сможет, даже Вивиан, которая угодила в лапы тенеплетам еще в самом начале маршрута.
— Я искал Границу Теней, Ваше Величество, — рассказывал я. — Зов крови. Магия Проклятий… Она течет в венах у нашего рода. Но при переходе я попал в ледяную бурю невиданной силы. Это была не обычная стихия. Древний Морозный Демон. Уходя от него, я оказался… глубже, чем планировал. Попал в зону, где пространство и время будто сходят с ума…
Он внимал мне, не перебивая, лишь пальцы слегка постукивали по темному дереву стола.
— Выжил я… благодаря родовой магии. Холод. Контроль над льдом и тьмой. Они давали слабую защиту. Но главное — умение чувствовать Пустошь, ее течения, ее… дыхание. Как чувствует моряк подводные течения. Один неверный шаг — и тебя разорвет, или сожрет тень, что не просто живет там, а является самой Пустошью.
Я описал жуткие пейзажи — сгустки искаженной реальности, свет, выворачивающий душу наизнанку, тишину, гнетущую громче любого грома. Рассказал о тварях — не из плоти и крови, а сгустках чистой энтропии, тенях прошлых катастроф. Утаил только глубину своего погружения, свой танец на грани растворения. Это было слишком… личным. Слишком близко к тому, что сделало меня тем, кто я есть сейчас.
— А потом… Потом я нашел их, — продолжил я, переходя к ключевому моменту. — Нормандский отряд. Вернее, то, что от него осталось. Сначала наткнулся на трупы. Пошел искать дальше. Нашел остальных. Точней то, что не успели сожрать твари. Из двадцати человек осталось всего трое. Двое остались там, накрытые Серой пеленой. Боги дадут, они еще живы. Спят. Если не произойдет непоправимого, мы еще успеем их вытащить. Пара месяцев у меня для этого точно есть.
Годунов наклонился вперед. Интерес вспыхнул в его глазах ярче пламени в камине.
— Троих прикрыть у меня не получилось, поэтому дальше мы пошли с Вивиан. Остальные остались там и надеюсь я сумею вернуться туда раньше, чем их защита спадет.
Я рассказал Борису о совместной борьбе за выживание. Как наши магии — ее смерть и мой серый эфир — странно резонировали, создавая хрупкий барьер против всепожирающей силы Пустоши. Как мы делились последними силами, последней водой и пищей, как вели отчаянную перестрелку с тенями, используя не только магию, но и холодный расчет, знание ландшафта безумия.
— И вы увидели… Его? — вопрос прозвучал почти шепотом. — Сердце?
Я кивнул. Сдержанно. Даже сейчас воспоминание о нем вызывало ледяной ожог в груди.
— Видели. Невооруженным глазом. Оно… Это не место. Сущность. Дыра. Точка, где мир кончается. Свет… неописуемый. Он не слепит глаза. Он выжигает душу. И звук… Тишина, что громче любого гула. Оно дышало. И с каждым «вдохом» пространство вокруг корчилось, сжималось, затягивая все ближе к небытию.
Я сделал паузу, глотнув воздух, пахнущий теперь не тленом проклятого места, а дорогим табаком императора.
— Мы были слишком близко к нему. Чувствовали, как нас тянет. Как плоть и душа начинают… расслаиваться. Потом оно атаковало. Вырвались мы лишь чудом. На последнем издыхании. Прыгнули в разлом… И очнулись уже у входа в Пустошь со стороны…
— Нормандской Империи, — констатировал Годунов, его взгляд стал острым, как шило. — На землях самой герцогини?
— Не совсем, но близко к ним. На границе её владений. Изможденные, едва живые. Но… Все же живые.
Я опустил детали первых дней, нашу растерянность, слабость. Перешел сразу к сути.
— Там нас и нашли люди её дворецкого, Рудольфа. Уже после того, как грянул гром. После того, как мы услышали нелепые обвинения. После предательства.
Я изложил схему тех событий кратко, но ясно — зависть Норфолка, слабеющий император, жажда мести принца Альберта. Фальшивые улики виновности Вивиан в отравлении. Объявление ее вне закона. Преследование. Бегство к Изабелле. Опоздание. Штурм Редмонда. Спасение под ледяным дыханьем посланцев Нави. Не упомянул детали Перехода через Царство Мертвых, лишь намекнул на «древний и опасный путь», известный моему роду. И о встрече с Мораной — ни слова. Это было только между мной и Вечностью.
— И вот они здесь, — заключил я, когда мой рассказ подошел к концу.- Под защитой моего рода и… вашей, Государь, если вы соизволите даровать им своё покровительство.
