— В Москве у меня остались друзья.
— Но ты можешь к ним ездить.
— Да и мы каждый день общаемся по телефону, но все равно…. Они отдаляются.
— Здесь у тебя появится много новых друзей.
Игорь не удержался и посмотрел на нее. Аня глядела под ноги, в ее больших глазах появилась несвойственная ей грусть.
— Почему ты всегда говоришь так, будто знаешь будущее? — спросила она.
— Я знаю тебя. У таких как ты всегда много друзей.
К его удивлению она покачала головой.
— Ты меня не знаешь. И это хорошо.
— Почему?
— Потому что ты уже начинаешь меня пугать своими предсказаниями. Но на самом деле ты видишь то же, что и другие. Ты всю жизнь живешь в этом городе?
— Ну, да.
— И что это за город?
— Все собираются уехать из него, как только закончат школу. Говорить, конечно, не значит делать, но ты понимаешь, о чем я.
— Ты тоже собираешься уехать?
— Я уеду.
— А твой брат?
Игорь промолчал. Анна посмотрела на него.
— Что с ним случилось?
— У него это с рождения, но ему это не мешает хорошо учиться. Странно…
— Почему?
— Потому что от него никто не требует хороших оценок. Родители даже не заглядывают в его дневник.
— Может ему просто нравится?
— Учиться? Разве такое бывает?
— Значит, ты плохо учишься?
— Ну, можно сказать и так.
— Мои родители сказали бы, что ты не думаешь о своем будущем.
— Просто я знаю свое будущее.
— Ага, я и забыла. Ну, и какое оно твое будущее?
— Я буду работать в полиции.
— В полиции? В смысле как в кино?
— То есть, я хотел сказать в милиции.
— А если не будешь?
Игорь задумался: ведь в этой версии он собирался спасти брата. И если брат не исчезнет двадцать четвертого октября, пойдет ли он снова в милицию? Наверное, поступить в академию будет проще с его «даром предвидения», но разве он был хорошим полицейским? Игорь вдруг понял, что не знает ответа на этот вопрос. И видимо, эта растерянность отразилась на его лице.
— Вот видишь, это просто твои мечты, — сказала Аня, — я думаю надо просто делать то, что нравится.
— Почему же ты не делаешь?
— Опять! Откуда ты знаешь?
— Тебе нравится спорт и учеба?
— Спорт возможно, а учиться… Иногда надоедает.
— Но родители заставляют думать о будущем?
Вместо ответа она улыбнулась.
— А что же тебе нравится на самом деле?
— Ну, я люблю животных. Нет, не то, что думаешь – не собаки и хомячки. Мне нравится наблюдать за бобрами, птицами и тиграми.
— Тиграми?
— В естественной среде обитания.
Глава 9
Продолжая болтать, они миновали площадь, свернули к парку аттракционов, дошли до Детского мира, за которым простиралось непривычно голое поле, разрезанное самодельными оградами на участки «в пять соток» — первая частная собственность новых русских фермеров и оттуда вновь вышли на Школьную улицу.
— Странно, но мне почему-то кажется, что мы давно знакомы, — сказала вдруг Аня, — или, как будто были знакомы в прошлой жизни, не знаю даже как сказать…
Игорь испытывал совсем другое чувство – он впервые в жизни узнавал настоящую Анну Вайсс. Жизненный опыт помогал достраивать недостающие паззлы: авторитарные родители, заслуживаемое одобрение вместо безусловной любви, компенсация собственных неудач через детей, неизбежный бунт, вечная борьба и вечный плен – заурядная модель, в центре которой, все тот же – спрятанный где-то глубоко игривый, жизнерадостный и неугомонный характер. Да, она права – она была самой обычной девчонкой, и только его любовь все меняла. Он помнил ее взрослые фотки в Фейсбуке. Детский страх перестать быть идеальной останется с ней до конца – и кто знает, что было бы дальше, если бы ее короткая жизнь не оборвалась. Пластические операции, овощные смузи, фитнесс, игры, новые образы? Как должен выглядеть успешный стареющий человек? Как в раздражающей рекламе зубных протезов, назойливо преследующей тебя после звонка спам-бота?
На улице уже стемнело, он проводил ее до дома в самом конце Школьный улицы.
— Значит это твой дом? — спросил Игорь, глядя на двухэтажный коттедж с мансардой, который видел сотни раз.
— А ты как будто не знаешь, — в ее странном испытующем взгляде он увидел новую загадку.
Конечно, он знал, что этот четырехквартирный дом целиком выкуплен ее отцом намного раньше, чем жила на свете эта девочка – сколько раз он проходил мимо него, намеренно замедляя шаг в надежде увидеть в одном из окон знакомый силуэт.
— Знаю! — признался он. — А вот чего не знаю (но всегда хотел узнать, добавил он про себя) — где в этом доме твоя комната.
Аня положила теплую ладонь ему на плечо, и слегка подтолкнув к калитке, указала на боковое окно, выходящее в сад.
Надо же, а он всегда думал, что она живет в мансарде, откуда через узкое французское окно иногда выходит на маленький полукруглый балкончик. Сколько секретов раскрыл ему этот день.
— Ну что, увидимся в школе?
Ее лицо было так близко. Желание прижать ее к себе и поцеловать эти нежные губы, почувствовав ее тепло и дыхание, одновременно глядя в эти странные бездонные глаза отзывалось в нем дрожью. Но ей было всего четырнадцать, а ему совсем не точно, тринадцать с половиной. Вряд ли кто-то не сочтя его сумасшедшим докажет обратное, но он был уверен, что обман отравит настоящее чувство. Может быть, поэтому настоящая любовь часто бывает несчастной?
—Поживем – увидим, Аня, сказал он про себя, а вслух произнес лишь: — Пока.
* * *
На город опустился черный осенний вечер. Тусклый свет фонарей спрятавшихся в остатках золотых крон стекал на пустынные улицы, печально искрясь в замерзших лужах. Лунный серп вышел из-за водонапорной башни, и повис над «игрушечными» домиками. Ветер покачивал березы, походившие в темноте на великанов, склонившихся над перекрестком. Он не забудет этот вечер. Не забудет застенчивый взгляд и неоконченную фразу и мерцание голубых экранов в низких окнах за палисадниками и свет бесконечно далекой Кассиопеи в северном небе. В периоды вечернего затишья подмосковный городок магически замирал. В такие моменты, обычно возвращаясь, домой, он иногда чувствовал, будто что-то незримое и неуловимое уходило от него навсегда и он, замедляя шаг, вглядывался в эти узкие улочки, фонари и дома с палисадниками в поисках ответа. Но не тогда, а намного позже он поймет, что это навсегда уходило его детство. Здесь жили те, кого ты знал, и кого уже никогда не будет, здесь было то, что останется теперь только в сердце.
Игорь не спешил домой. Он уже понял, что его взрослое «прошлое» растворялось в возрожденном детстве. С каждой минутой пребывания здесь он все больше превращался в подростка. Глупые мысли пробивались сквозь очерствевшее сознание. Вера в лучшее и наивные обещания самому себе.
Он перешел на правую сторону, снова прошел по Школьной улице и, выйдя на светлую площадь, остановился у ларька с печатью. На другой стороне возле магазина перед остановкой он увидел Макса с каким-то высоким мужиком. В свете фонаря удалось хорошо разглядеть их обоих. На мужчине был приталенный плащ с ремнем, у него была крупная голова «увеличенная» шапкой взлохмаченных волос и короткая борода. Мужчина, склонившись, что-то говорил Максу, тот видимо читал по губам, затем мужчина потрепал его по голове, передал что-то, что Макс сунул в карман. Игорь подошел к краю проезжей части, на которой как назло остановился автобус-гармошка.
Когда он проехал, Игорь увидел, что Макса уже нет, а мужчина спешит к ярко-красному «ЛИАЗу», который уже собирался отъезжать, но открыл для него заднюю дверь.
Давно уже пора серьезно поговорить с братом, подумал Игорь. Но по опыту он знал, что запуганные дети могут не сразу рассказать правду. Во всяком случае, время поговорить с ним еще будет, а вот за мужиком неплохо бы проследить.
