— А как же, заходил, — с готовностью отвечаю я. — Он у нас под столом сидит.
Дверь с треском закрывается.
— Она ведь могла бы и поверить, — укоряет меня Андраник, выбираясь наружу и кладя на стол листок с аккуратными буковками.
Ближе к вечеру из-за дворцовых ворот раздаются громкие вопли. Звуки быстро приближаются.
— Разойдись! — удаётся мне разобрать среди визгов и причитаний. — С дороги, с дороги!
Сонный стражник шагает было к воротам, но те распахиваются с треском, ломая запор, и во двор влетает встрёпанная Тея верхом на Старишке. Мы машем ей руками из окна, и она спешит к нам, бросив поводья опешившему стражнику.
Руку Гилберта она исцеляет в два счёта, а затем гонит его спать подзатыльниками.
— Нет, я… — хрипит он.
— Иди, кому сказала! На ногах не стоит уж, голоса нет! Без тебя справимся! И наряд смени, нечего людей пугать.
— Тея, я… я так виноват… я её не удержал! — на глазах Гилберта выступают слёзы.
Тея обнимает его и покачивает, как маленького.
— Нет, всё из-за меня, — всхлипывает Андраник. — Это я выдал злому колдуну все тайны, я погубил королеву Нелу-у-у!..
Добрая Тея принимает в объятия и его тоже, и они сидят втроём на кушетке, как остолопы. Мне тоже, между прочим, не по себе из-за случившегося и страшно за Нелу, но я не собираюсь рыдать, не маленький.
Тут я некстати вспоминаю, как Нела сказала, что любит нас с отцом, будто что-то предчувствовала, а я ей ничего не ответил, даже не обнял в ответ. Я бросаюсь к ногам Теи, утыкаюсь в её колени и реву громче всех.
Глава 23. Но велит надежда рук не опускать. Будет ли, как прежде? Может быть. Как знать…
Утром следующего дня в Немал-городе разворачивается не то чтобы торжество, так, скорее собрание. Люди давно уже хотели знать, почему это на руднике внезапно прекратились работы, и королю Фергусу приходится выступить с пояснительной речью. Он рассказывает горожанам, что под землёй завелось ужасное чудище, а вдобавок на королевства решил напасть злой колдун, но усилиями многих храбрецов обе опасности были преодолены.
— Опрометчиво-то как, — ворчит дедуля, стоящий на помосте рядом с королём. — А ведь колдун-то может быть ещё жи…
Король Фергус ловко подаёт знак дворцовым музыкантам, и те играют торжественную мелодию. Но вот музыка стихает, и дедуля снова открывает рот.
— Поприветствуйте дедулю Йоргена! — перебивает его король Фергус. — Без его вмешательства мы все могли бы погибнуть!
Вновь звучит музыка. За спиной дедули разворачивают полотно, на котором большими красными буквами выведено: «все ниновидют дидулю ёргина».
Люди в толпе недоумевают, кое-кто смеётся. Корол Фергус краснеет, бледнеет, извиняется перед дедулей, рычит на работников: «Я разве это приказал написать? Где вы взяли это полотно, олухи?»
Дедуля негодует, тряся в воздухе кулачком. На обшлаге его рукава алеет пятнышко краски.
Затем вперёд выходят король Эвклас и мой отец, которого с трудом, но уговорили покинуть подземное королевство. Король Эвклас в красках описывает сражение, что удивительно, поскольку большую часть времени он бултыхался в воде без чувств и ничегошеньки не видел. Я хочу сказать об этом Гилберту, но вспоминаю, что мой друг остался отправлять письма с Теей. Рано утром им принесли из ближайших лавок новые запасы бумаги, поскольку во всём дворце она подошла к концу.
— …но наибольшую храбрость, я думаю, проявила королева Нела, которая голыми руками скрутила подлого злодея! — между тем заявляет Эвклас. — Король Бернард, пожалуйста, расскажите ещё раз, как это было.
— Рассказать? — не выдерживает отец. — Я не понимаю, зачем я вообще здесь стою, когда неясно, что произошло с моей женой и жива ли она! Нела рискнула своей жизнью, а я даже ничем ей не успел помочь! Хотите праздновать спасение королевств — празднуйте без меня!
С этими словами он спрыгивает с помоста. Король Фергус замирает в раздумьях, стоит ли подать знак музыкантам. Я пробиваюсь к отцу сквозь толпу и вижу, что его уже окружили простые горожане и пытаются утешить, как умеют.
— Не убивайтесь вы так, король Бернард! Супруга-то ваша, знаем, непростая — авось выкарабкается!
— А я тоже вместе с вами буду надеяться на лучшее и добра вам желать!
— Если мы чем помочь можем, скажите только!
Тут меня кто-то внезапно останавливает, хватая за плечо.
— Убивец, ты ли это? — изумлённо спрашивает рыжий мужик, заросший бородой до самых глаз. Я узнаю в нём рудокопа, который донимал меня больше всех.
— Точно, Брок, точно, я помню его в лицо, — поддакивает его товарищ, приглядываясь ко мне. — Да это никак и правда принц!
— Принц Сильвер, у вас возникло какое-то затруднение? — спрашивает Ланс, весьма кстати появляясь рядом.
— Ах ты ж ломаная кирка, гнутая лопата! — и Брок изумлённо присвистывает. — Ещё скажите, что Рэналф и был тем самым злым колдуном, про которого тут битый час толкуют!
— И был, — сурово припечатываю я. — Пропустите, мне к отцу надо.
Но рудокопы вцепляются в меня с извинениями и отстают лишь тогда, когда Ланс даёт им несколько монет и отправляет выпить за моё здоровье. Правду говоря, это они должны были бы дать мне денег за своё поведение, я так считаю.
— Отец, — говорю я, наконец добираясь до него, — ты как? Что норятели, есть ли…
В это мгновение поднимается шум, заглушая мои слова. Причиной волнений опять является Тея, влетевшая в толпу на Старишке. Точнее, не Тея, а, наверное, сам Старишка. Я и сам был порядком напуган, впервые увидев беднягу в его теперешнем обличье.
— Тише, тише! — утихомиривает людей король Фергус. — Что там такое?
Отсюда мы не слышим голоса Теи, но десятки людей тут же подхватывают и повторяют принесённую ею весть.
— Письмо отправилось! Письмо отправилось, Нела жива! — радостно кричат они.
Вот тут уже начинается настоящий праздник, в котором, впрочем, мы не принимаем участия. Отцу хочется скорее бежать за Нелой.
Но оказывается, прежде чем оповестить нас, Тея отправляла Гилберта лететь птицей вслед за пеплом. Тот добрался до границы с Четвёртым королевством и понял, что надо поворачивать назад. Нелу занесло слишком далеко, и на её поиски лучше было отправляться в компании с кем-то вместе.
— Жива, она жива! — приплясывает отец, ожидая, пока Ланс навьючит коней. — Да скорее, давай я сам!
Но он только путает ремни от волнения, и потому я принимаюсь его отвлекать, чтобы позволить Лансу спокойно закончить дело.
— Отец, расскажи, как тебе удалось узнать все три имени Рэналфа, — прошу я.
— Ой, да ничего сложного, — гордо усмехается отец. — Рэналф, Рудольф — ясно, что этому человечишке нравилась буква «Р». Ну так я и принялся перебирать все имена, какие только в голову могли прийти. Гляжу, на Раскине он забыл меня поправить. Раз забыл, два забыл — ясное дело, значит, Раскин тоже его имя.
— А как ты додумался до Разрушителя? Имени-то такого нет.
— Так это у Рэналфа было прям любимое слово, — поясняет отец. — То говорил, что давно уже требовалось разрушить прежнее отношение к колдунам. То намекал, что из Нелы выйдет плохая жена, которая разрушит нашу семью и порядок в королевстве. Надобно заметить, он был довольно забавен в то время, когда считал, что я ему доверяю. Столько всего наплёл про Нелу, будто это она могла тебя погубить, ну, когда ты пропал. Что ей было важно захватить власть, а ты стоял на пути, и всё такое. А когда мы с вами разделились, утверждал, что она осуществляет какие-то злые замыслы. Очень старался, уморительно было его слушать, я его чуть не прибил.
— Ничего себе, — изумляюсь я, — до чего ты у меня умный! Это надо же, два имени угадать! В жизни бы не поверил, что ты на такое способен!
— Что, сынок, умею я удивить? — широко улыбается отец и подкручивает короткий ус. — А вообще имя у подлеца на медальоне было выгравировано, я ещё в первый день подглядел, когда мы его напоили, только не знал, настоящее ли. Вот и проверял, а сказать Неле о том в последний миг вспомнил.
