Андрей Иванович уже узнал этого подростка и, хотя выглядел он с сигаретой и каким-то недетским холодом в усталых глазах немного странно, все же опасности он представлять не мог.
Андрей Иванович дернулся, застонал от боли в затылке, в голове все еще стоял какой-то туман, как во время болезни.
— Игорь, — сказал Андрей Иванович, — что происходит?
— Ты меня знаешь? — подросток уставил на него свои большие подозрительные глаза.
— Конечно, ты же брат Максима. Ты следил за мной?
— Ты сегодня не был в школе, учитель…
— Да, я… гостил у родителей. А-а… кто меня связал? Что происходит вообще?
Игорь встал и бросил паспорт с советским гербом на пол.
— Я спрошу только один раз, — сказал он. — Обещаю, что серьезных последствий не будет, если ответишь честно.
— Ничего не понимаю, — Андрей Иванович заморгал.
— Где мой брат, учитель? Что ты с ним сделал?
— Максим? — спросил действительно ничего не понявший Андрей Иванович.
Игорь поджал губы, коротко кивнул, подошел к Андрею Ивановичу и достал что-то у него из-за спины. Стало понятно, наконец, чем это так мерзко воняет. В грязной руке подростка появился раскаленный паяльник.
— Привет, девяностые, — сказал он, поглядев на паяльник. Андрей Иванович закашлялся от едкого дыма.
— Осторожнее, Игорь, ты чего это…
Игорь схватил его за волосы и нацелил паяльное жало прямо в глаз. Почувствовав жар, Андрей Иванович перепугался и задергался, но узлы были крепкими.
— А ну прекрати!
— Где мой брат?
— Да откуда мне знать-то, я не был в школе сегодня!
— А где ты был? Что ты делал прошлой ночью?
Раскаленное жало на сантиметр приблизилось к глазу, от дыма потекли слезы. Андрей Иванович был в ужасе.
— Я… я… что я делал? С отцом болтал о жизни, потом спать пошли… Чего ты хочешь, Игорь?
Жало приближалось. Игорь молчал. Туман в голове Андрея Ивановича неожиданно рассеялся, он стал торопливо соображать. Где его брат? Откуда же знать мне, если только, он ведь боялся чего-то… Одна мысль, насторожившая Андрея Ивановича – вот и все что он мог сказать.
— Я не смог ему помочь! — выпалил Андрей Иванович.
Неумолимо приближавшееся жало паяльника вдруг остановилось.
— В чем ты мог ему помочь?
— Да в том-то и дело, — тяжело дышал Андрей Иванович, — не смог я ему помочь. Брат…
Игорь нахмурился.
— Брат мой старший в Институте Стеклова работает, даже он не смог…
Паяльник совсем отдалился от лица, Игорь опустил руку, и Андрей Иванович смог немного перевести дух и прийти в себя.
— Он слишком далеко ушел… Максим, я имею в виду… и задавал все больше вопросов. Я перестал его понимать, когда он ушел в дифференциальную геометрию, а этот шифр… Я говорю ему, Максим, этого даже мой брат не знает, это уже не математика, а криптография.
— О чем ты говоришь, учитель? — нахмурился Игорь. — Какая еще геометрия?
— Его что-то пугало. Я думаю, какие-то детские фантазии из-за ограниченного общения – он был очень одинок, сам понимаешь и конечно из-за его дара… — Андрей Иванович вдруг сдвинул брови, будто о чем-то догадался, — а что собственно случилось? Почему ты задаешь о нем такие вопросы?
— Какого еще дара?
Андрей Иванович вскинул брови.
— Ты шутишь?
— Да о чем же ты?
— Твой брат настоящий гений! Это будущий Карл Гаусс.
— Будущий?
— Даже не сомневайся, — Андрей Иванович простодушно заморгал.
Игорь, не отрывая немигающего взгляда от учителя, достал из заднего кармана джинсов сложенный вчетверо рисунок Макса со спиралью и «финикийским» набором символов и показал учителю.
Тот завороженно смотрел на рисунок и вдруг вскинул брови.
— Так вот оно что!
— Что?
— Фибоначчи. По крайней мере, первые два точно. Третий, тоже наверное… Ну, конечно.
— Что?
— Спираль! — Андрей Иванович хлопал глазами, глядя на рисунок. — Ты что не видишь? Он частично расшифровал… Козья тропа…
— Что ты сказал?
— Козья тропа, он говорил о ней, но я… черт возьми, твоему брату нужен не я. Я всего лишь школьный учитель. Ему нужен экстерн в Институт Стеклова, его возьмут или хотя в школу при МВТУ. Я гарантирую, возьмут!
— Как его возьмут, если он пропал! — с отчаянием сказал Игорь.
— Что значит пропал?
— Сбежал из дома ночью и все!
— Как сбежал? Куда?
— Может сюда? — Игорь снова показал рисунок.
Андрей Иванович на него посмотрел, затем осторожно улыбнулся.
— Ну, это же просто математическая абстракция…
— Что она означает?
— Понимаешь, в чем дело, — у Андрея Ивановича зачесался нос и он поморщился, — не думаю, что мы способны ее понять. Я уже давно перестал понимать, еще, когда давал ему задачки из журнала по высшей математике. Он просил помощи у моего брата, он профессор, но и тот перестал понимать. Ему нужен уровень повыше. Есть вещи, которые может понять только математик. А что говорит сам Максим?
— Я же говорю – он исчез вчера ночью!
— А. Ну, он найдется, ты не волнуйся так.
— Не найдется.
— Так… Откуда ты знаешь?
— Знаю.
Андрей Иванович вдруг побледнел и в страхе посмотрел на Игоря.
— Я работаю с детьми, — сказал он уверенно, но губы его задрожали. — Почти двадцать лет. Я знаю… Ты ведь…
— Что?
Глаза Андрея Ивановича были полны ужаса.
— Ты ведь не тот за кого себя выдаешь! — почти выкрикнул он.
— Кто же я, по-твоему? — удивился Игорь.
— Не знаю, но ты не ребенок. Ты выглядишь как ребенок, но ты не ребенок! Это ты… Это ты с ним что-то сделал!
Игорь вдруг испугался. Кто он, в самом деле? Сказать правду учителю? Он ведь сочтет его сумасшедшим, но что если так оно и есть? Что если он и вправду сумасшедший? Что если и вправду именно он что-то сделал?
В голове помутилось, но Игорь взял себя в руки, закрыл глаза, затем сел на табуретку, придвинув ее к Андрею Ивановичу.
— Ты знаешь язык жестов? — спросил Игорь.
— Конечно.
— Что значит этот?
Игорь повторил жест Макса – провел ладонью перед лицом, держа руку строго вертикально.
— Нет такого жеста.
— Уверен?
— Во всяком случае, мне он неизвестен.
* * *
Добравшись до площади, Игорь собирался позвонить «Вилли», но взгляд его остановился на очередной редкой для его времени картине – у памятника Ленину стояли две пожилые женщины с красными флагами и один седобородый мужчина с плакатом «Банду Ельцина под суд!» Собственно, Игоря заинтересовал не малочисленный митинг, а Ленин, измазанный в птичьем помете. Игорь вспомнил тревожный взгляд брата. Справа и слева от памятника размещались администрация и почта, а позади – дом культуры коксогазового завода. Красивое здание с колоннами с пафосными капителями в виде каменных листьев и балконами-галереями с балясинами. Все три здания голубоватого оттенка – самые красивые в городе, выстроенные в духе сталинского неоклассицизма.
Игорь слез с велосипеда медленно пошел вдоль стриженого кустарника, ограждавшего миниатюрный скверик вокруг памятника.
У входа в дом культуры стоял ВВшник со сложенным автоматом на плече в камуфлированной милицейской форме.
— Эй! У вас там несанкционированный митинг! — крикнул ему Игорь.
— Чего? — недоверчиво глянул на него ВВшник.
— Там, перед памятником, — Игорь махнул рукой.
Милиционер, сохраняя все тоже недоверчивое выражение лица, вытянул шею, затем двинулся к скверику.
Дождавшись, когда он уйдет, Игорь тотчас бросил велосипед и кинулся в дом культуры. На его счастье стол перед входом, где обычно сидят приставучие вахтеры, оказался пуст, хотя Игоря одолевала сейчас такая ярость, что он, несмотря на возраст и внешнее спокойствие готов был вступить в бой с любым кто встанет на его пути.
В огромном фойе было пусто, с непривычки удивил богатый интерьер как в колонном зале, в котором, правда, полвека не делали ремонт. За огромными дверями звучала музыка, и пел какой-то хор. А со стороны правой лестницы послышались шаги. Игорь спрятался за толстую колонну и, ориентируясь на звук, укрывался за ней, пока шаги не исчезли за дверью. Здесь ему делать нечего – на желтых стенах висели только какие-то коллажи и стенгазеты. Он забежал по лестнице на второй этаж, еще более богатый, с цилиндрическим сводом над головой, украшенным роскошной лепниной и обрезанным балконами третьего этажа.
