Сегодня у артели был выходной, и я застал Пахома дома.
Вот только несмотря на то, что беседа шла уже битый час, мы ни на пядь не приблизились к интересующему меня моменту.
— Почему плохо? Как умеем, так и чистим, — Пахом, здоровенный двухметровый детина с белым шрамом на левой щеке, развел руками. — Как деды завещали, так и делаем, господин Макс.
Свою жену и пятерых детей Пахом отправил в баню на помывку, и нашему разговору никто не мешал.
Вот только на столе, за которым мы сидели, не было даже чая — явный намек на то, что мне здесь не рады.
— Пахом, ты давай-ка бросай этой дурью маяться, — поморщился я. — Давай поговорим, как деловые люди…
Стоило единожды посмотреть в хитрые глаза Пахома, чтобы мгновенно понять — этот громила у себя на уме.
И хоть староста всеми силами строил из себя недалекого рыбака, я успел понять — он тот еще хитрец.
— Это как, господин Макс? — староста, когда разговор заходил о чистке рыбы, становился неимоверно глуп.
— Пахом, — я демонстративно закатил глаза. — Сколько ты выручаешь за свой улов?
— Ну дык, — глава артели почесал затылок, — выходит по три медяка за рыбешку.
— А в бочку сколько рыбин влезает?
— Можно и сотню сложить.
— Выходит, за бочку выручаешь три серебряных?
— Когда как, — уклонился от прямого ответа рыбак. — А что?
— Я дам тебе четыре, но за хорошо почищенную рыбу.
— Это вам лучше Дениску нанять, господин Макс, — Пахом тут же попытался перевести стрелки, — он может так рыбу почистить, что ни чешуи, ни костей, ни уж тем более требухи не будет. Уж бочку-то за месяц сможет выдать. Да и любой деньге рад будет.
— Да сдался мне твой Дениска, — рассердился я. — Мне нужно двадцать бочек почищенной рыбы!
— Можно пацанов привлечь, — Пахом покосился на окно, из которого был виден длинный сарай, гордо именуемый местными школой.
— Покажи ему монету, — посоветовал свернувшийся в клубок Виш, — Или тресни по его наглой роже.
Виш, несмотря на Огненный щит, жутко мерз, отчего его и так несладкий характер стремительно портился.
И я целиком и полностью понимал фамильяра — даже Огненный щит не спасал от вездесущего холода, который, казалось, проникал до костей.
— Вот, — я продемонстрировал старосте серебряный, — может быть это поможет наладить деловой разговор?
— Непохоже на деловой разговор, — хитро прищурился Пахом.
— Тресни по этой зажравшейся харе, Макс! — посоветовал Виш. — Его рожа так и просит кулака!
— Хорошо, — я, не обратив внимания на слова фамильяра, достал из Инвентаря золотой и положил его на стол. — А если так?
— Уже лучше, — Пахом сделал вид, будто золото его не интересует, но в его глазах вспыхнул алчный огонек.
— А знаешь, Пахом, я, пожалуй, пойду, вон, к Дениске. Он мне и за серебряную монету все расскажет.
Я знать не знал, кто такой Дениска и как его найти, но под наглого Пахома прогибаться не собирался.
Чем больше я общался с этим громилой, тем отчетливей понимал, что передо мной находится очень хитрый, наглый и расчётливый человек.
— Не спешите, господин, Макс, — широко улыбнулся Пахом, не сводя глаз с монеты. — Деловой разговор, так деловой разговор!
— Смотри, Пахом, — я катнул старосте золотой. — Если меня не устроит твой ответ, то я и деньги назад заберу, и недовольство свое выражу.
— Не извольте сомневаться, господин, Макс, — староста, не вставая, изобразил нечто похожее на полупоклон, — все сделаем в лучшем виде.
— Скажи мне, Пахом, отчего вы так плохо чистите рыбу?
— Как умеем, так и чистим, — фальшиво улыбнулся староста. — Как все, так и мы.
— Ты это уже говорил, — я сделал вид, что не заметил демонстративного фырканья Виша. — Мне нужна правда.
— Простите, господин, Макс, — Пахом нахально пожал плечами, — как есть говорю.
— Ну как знаешь, — поморщился я, тщательно сдерживая раздражение. — Гони золотой назад.
— Как можно ваше благородие, — староста, прикрыв монету ладонью, изобразил обиду, — на вопрос был дан ответ. Деловой разговор!
Дах!
Ударил я резко, но от души.
Из-за того, что мы оба сидели за столом, удар вышел несколько смазанным, но старосте хватило и этого.
Кулак влетел в челюсть Пахому, мгновенно стирая с его лица эту нахальную улыбочку.
Здоровяк ещё хлопал глазами, переваривая, что только что произошло, как мой второй кулак уже летел ему в ухо.
Дах!
И если первый удар Пахом как будто и не заметил, то от второго улетел на пол.
— Выбирай, Пахом, что тебе сломать — руку или ребра?
— Лучше нос ему сломай, — посоветовал Виш. — Как он со сломанной рукой рыбу нам ловить будет?
Сказать, что во мне кипела злость — ничего не сказать!
Я не просто был зол, я был в ярости!
Ну почему люди вечно принимают вежливость за слабость?
Почему сразу нельзя вести себя уважительно?
Бесит!
Пахом что-то прохрипел, но я не расслышал, что именно.
— Руку, говоришь? — процедил я, поднимаясь из-за стола. — Ну, руку, так руку!
Руку, понятное дело, я ему ломать не собирался, а вот нос — другое дело!
— Стой, — староста с трудом поднялся на ноги и сейчас смотрел на меня с опаской. — Ты кто такой?
— Купец первого ранга, Макс Огнев, — снова представился я. — Ты понимаешь, что вынуждаешь меня сломать тебе руку?
Пахом вместо ответа неожиданно ловко метнулся к печи. Мгновение, и в его руках, как по волшебству, появился топор.
— Не стоит, — я демонстративно создал Огненный шар. — Последний шанс вернуться в русло… делового разговора.
Увидев огонь, здоровяк мгновенно сник и побледнел — уж что-что, а магов огня на севере уважали.
— Ваш благородие, простите, Бездна попутала!
— За свою дерзость, — я демонстративно забрал лежащий на столе золотой, — работой расплатишься. А сейчас, по сути, Пахом!
— Невыгодно это, ваш благородие!
— Как это? — не понял я. — А ну-ка давай поподробней.
Дважды Пахому повторять не пришлось, и информация полилась полновесной рекой.
И чем дольше я его слушал, тем больше давался диву.
Местные, как я и предполагал, оказались крутыми спецами во всем, что касалось рыбы, и с легкостью могли вычистить её так, что хоть на стол императрице подавай.
Но зачем, если торговцы и так скупали всю рыбу подчистую?
Местные быстро смекнули, что раз купцы покупают все, что есть, то упор нужно делать не на качество, а на количество.
Ведь зачем заморачиваться, если все равно купят?
Вот и чистили рыбу тяп-ляп, стараясь побыстрей заполнить всю бочку и забить её крышкой.
Единственное, чего не жалели — так это соли. Её в бочку подчас засыпали чуть ли не на четверть.
И если поначалу я постоянно порывался возмутиться, то к концу разговора начал понимать местных рыбаков.
Но одно дело понимать, другое — быть согласным с текущим положением вещей.
Такое ведение дел меня не устраивало от слова совсем, и я, как только Пахом замолчал, задал ему очень важный вопрос.
— Ты готов работать по-новому? Ставить на первое место качество, а не количество? Делать так, будто для себя?
Староста посмотрел на меня, как на умалишённого, и этот его взгляд был красноречивей любых слов.
— Ясно. Ты когда в море идешь?
— Завтра поутру, ваше благородие… — смотри-ка, две оплеухи, я уже благородие стал! — Мы обычно солим прям на корабле. Так и идем, пока все бочки не заполним.
— С тобой поеду. Бочки не брать. Соль тоже. Помощникам скажи, что, если хоть одна рыбина окажется с требухой, сожгу к чертям. И их, и тебя, и твой корабль.
— Правильно, — буркнул Виш, пряча нос под крыло. — Они только силу разумеют. Может все-таки сломаешь ему нос?
— Хорошо, ваш благородие, — было видно, что Пахому мое решение не понравилось, но он благоразумно промолчал. — Завтра поутру, стало быть…
— И попробуй только без меня уйти, — я показал Пахому кулак. — Все, до завтра.
