— Пока что я тут никакого стресса не заметил. — пробурчал я с полным ртом сочного стейка. — Условия как на курорте.
— Это пока! — возразил он. — Вы здесь всего второй день, а мы месяцами, порой, не вылезаем из этой консервной банки. Ешь и радуйся, что тут такая синтефабрика, не то наше путешествие было бы гораздо тяжелее. Советую на ужин взять бокал вина. Спать спокойнее будешь…
И с этими словами капитан взял свой поднос и отправился к утилизатору, а затем и вовсе покинул камбуз.
— Ну что, Игнат, покажешь мне, как тут время скоротать? — спросил я, когда мы закончили завтрак.
— Ну, в общем, тут и показывать нечего. Все здесь, — развел руками он, — на камбузе. Смотри и выбирай, что по душе.
— Да уж, не густо. — пробормотал я. — Но оставим развлечения на момент, когда совсем все плохо будет. А пока расскажи, что ты там про обучение говорил?
— Ну, некоторых из наших приставили к специалистам подлодки, чтобы в случае чего подсобить могли. Это раньше при любой экстренной ситуации подлодка могла вернуться и запросить замену пострадавшему члену экипажа, а сейчас заменить-то некем. Здесь только мы.
— Ну что ж. Пойдем к капитану. Он определит, чем мы можем быть полезны здесь. Не хочется, в минуту опасности «сидеть на жопе ровно» и надеяться, что кто-то спасёт тебя.
Я нарочно сказал это громко, чтобы праздно слоняющиеся по камбузу призадумались. И это подействовало! Несколько человек, отложив свои дела, решили пойти с нами.
Так мы дружной компанией и ввалились в отсек управления, где, на удивление, царило оживление и суета.
— Кажется мы не вовремя! — прошептал Игнат. — Им тут не до нас.
И правда, народ в отсеке управления суетился, сверялся с данными и что-то полушепотом обсуждал меж собой. Мы же тихонько отошли в сторону и старались не мешать, дожидаясь подходящего момента для нашего вопроса.
Я молча смотрел на Игната и стоящих рядом парней, подмечая, насколько они изменились после погружения.
Вообще, Игнат меня очень удивил. Уверенный в себе, боевой, с уникальными способностями парень, вдруг превратился в нерешительного и забитого. И чем больше я присматривался к нему, тем больше понимал причину. На земле Игнат был стрелком, чуть ли не главным в своем отряде. От его умения и его оружия зависели жизни товарищей, он был ответственным за них. А теперь что? Он всего лишь балласт. До поры до времени, конечно, но бесполезный балласт.
В последнее время на станции я много раз видел такие же потерянные глаза как у него, такие же, чуть втянутые в плечи, напряженные шеи. Люди на станции были вырваны из привычной среды и не могли приспособиться к новым условиям. Меня все мучил вопрос, как же я могу им помочь? Мне хотелось сделать жизнь на станции более комфортной для всех, чтобы люди начали привыкать к новому дому. Но все время меня отвлекали более насущные дела — еда, воздух, расширение территории, разморозка людей, эти чёртовы бюрократы. Но вот сейчас, сейчас ведь у меня вагон времени и, если я пойму как помочь Игнату, то пойму и как помочь остальным.
— Игнат, ты всегда был стрелком на Колбаске? — спросил я первое, что пришло в голову, лишь бы начать разговор. — Всегда был оператором Плети?
— Что? — удивился он. — А! Ну нет, конечно. Плеть вообще недавнее приобретение. Раньше пулеметами, да автоматами обходились. А однажды, мы в такую засаду попаду, что уже и не чаяли выбраться. Энергоблоки для оружия разряжались со скоростью света и в итоге остались только автоматы, да один пулемет. Но мы-то были в окружении тварей. Вот я и вылез на крышу с единственным оставшимся пулеметом. Выбрались мы тогда, конечно, больше чудом, чем благодаря мне, но после того случая на крыше появился, сначала пулемет на круговой платформе, а после и Плеть приспособили. Так я и стал оператором Плети. У нас ещё двое умеют ей управлять. Это на случай… Ну, ты понял.
Удивительное дело, когда Игнат рассказывал свою историю, он оживился, расправил плечи, а когда закончил, в глазах затаилась тоска. Человек, потерявший способность влиять на собственную жизнь. Человек, попавший в зависимость от других. Вот оно! Вот что его беспокоит! И я знаю, как это исправить!
— Алексей, с чем пожаловали? — спросил один из морпехов. — Нам тут сейчас немножечко не до вас.
— Вот мы как раз за этим и пожаловали! — быстро, пока нас не отшили, ответил я. — Мы хотим быть полезными! Вам нужно распределить всех людей на борту и закрепить за дежурными сменами. Так мы и слоняться без дела не будем, и пользу приносить! Да хоть бы мелкие поручения выполнять.
— Ну, вообще, сейчас не до…
— Дело он говорит! — вмешался капитан Мезенцев. — Дело! Действительно нужно этим заняться! Но сейчас для вас будет особое поручение. Сразу для всех.
— Слушаем! — ответил я за всех, заметив, как оживились ребята, понимая, что они нужны команде.
— Вам необходимо пройти по всему кораблю и сообщить всем, что впереди у нас опасный мутант. Мы "ляжем" на дно и переждем, пока тварь проплывет мимо. Всем необходимо соблюдать полную тишину, до тех пор, пока по внутренней связи не будет объявлено, что опасность миновала.
— А почему бы по внутренней же связи не объявить об этом? — удивился Игнат.
— Потому что тварь уже близко, а слух у нее хороший! Ясно?
— Так точно!
— Тогда выполняйте приказ. А потом желающие могут прийти на смотровую палубу и полюбоваться тезкой нашего корабля. К нам левиафан пожаловал, что очень странно. Редко они заплывают в столь холодные воды.
— Так подлодка была названа в честь мутанта? — опешил я.
— Ну да. Руководству это показалось удачной идеей. Лодка огромна и чем-то напоминает морское чудище. Но вам некогда здесь лясы точить. Хотели помочь? Помогайте! И помните, нужно соблюдать тишину!
Ближайшие минут пятнадцать мы ходили по кораблю и шепотом объясняли всем ситуацию. Мы уже почти закончили, когда корабль несильно стукнулся об дно. Это было неприятное ощущение — осознавать, что над тобой миллионы тонн токсичной воды и тысячи тварей, жаждущих сожрать тебя. Толчок вызвал небольшое волнение, но все быстро успокоились и разошлись по своим каютам.
Желающих посмотреть чудовищного исполина почти не нашлось. Только я, Игнат, пара морпехов, да биолог наш решили идти на смотровую палубу, где стены уже стали прозрачными, а свет отключили, чтобы нам было лучше видно чудовище в темной бездне вод.
Сначала я даже не понял, куда нужно смотреть, но потом огромный, более темный, участок океана подернулся и начал двигаться в нашу сторону. Мне даже показалось, что это обман зрения, но я быстро понял, что это не так. Тварь приближалась с правого борта и все взоры были устремлены на нее.
— Самую большую опасность несёт не сам левиафан, а его орда. — шептал мне на ухо биолог Даниил. — Огромная стая рыб-прилипал уничтожает все живое на своем пути. Это морская саранча.
Тем временем мы уже могли рассмотреть не только силуэт твари, но и ее огромную, зубастую пасть, фосфоресцирующие полосы на теле, короткие ласты и тучу мелких, по сравнению с ним, рыбок. Все замерли, боясь шелохнуться. Эта громадина была величиной с наш шаттл!!!
— А он нас не увидит? — обеспокоенно прошептал Игнат.
— Нет, не должен. — так же тихо ответил Даниил. — Свет специально выключили, чтобы его внимание не привлекать. Сейчас мы неотличимы от дна.
Внезапно яркие светящиеся полоски на теле твари погасли и она резко повернула в сторону.
— Почему он так резко свернул? — тихо спросил я у Даниила.
— Не знаю. Может добычу почуял. — пожал плечами он. — Вон, видишь и лампочки свои выключил — маскируется, наверное.
Все согласились с предположением биолога, ведь выглядело все именно так. Но как же мы ошибались! Тварь вовсе не охотилась, а улепетывала подальше от врага пострашнее. Но кто мог предположить, что у такого гиганта могут быть конкуренты.
Глава 16
Ксюша.
Последующие несколько дней мы провели, практически не выходя из палаты. Моника очень изменилась. Стала замкнутой, задумчивой, слишком спокойной для ребенка. Она могла долгое время сидеть и смотреть в одну точку, находясь в своих мыслях. Доктор Петрова предупреждала, что такое возможно, ведь даже вообразить страшно, что пережила на Земле моя малышка. Посттравматический синдром. Возможно, когда-нибудь она будет готова рассказать мне о своих злоключениях, а пока я стараюсь не давить на нее. Лишь отвлекаю от ее грустных мыслей.
