В конце концов, в Магде я уверена, как ни в ком другом. И плохого она точно не посоветует.
– Хорошо. Пускай мисс Юджиния Смолл приедет в особняк, я с ней побеседую. Если мне она понравится – отправлю ее учиться на парикмахера в «Локон Акваны». И тогда уже с середины апреля она сможет приступить к работе.
– Ой, как здорово! – неподдельно обрадовалась Магда и, смутившись, присела в неловком реверансе. – Простите меня, леди. Вы, это, не думайте, что я, мол, хочу свою племянницу пристроить. Она правда девочка ловкая, пальцы у нее хорошие, да и глаза – как вышивает, загляденье просто, а какие кружева плетет! За волосами в один миг научится ухаживать, вот ей-ей!
Звучало это забавно, и я улыбнулась.
– Что ж, быть посему. Мэдди, ты не против?
Она всерьез задумалась, а потом двинула ладонью над полом, на уровне груди, будто бы показывая на маленький рост, похлопала снисходительно воображаемую визави по плечу и сделала вид, будто пишет что-то.
– Станешь ее учить? – предположила я, и Мэдди радостно закивала, а затем сцепила руки словно бы в дружеском рукопожатии. – И дружить будете, да? Вот и хорошо. А теперь… Магда, сходи на кухню, пусть мне сделают кофе. Крепкий, с сахаром и имбирем. Можно и корицу положить. А ты, Мэдди, принеси деловую почту из кабинета. Те письма, что лежат на красном подносе – это срочные. Кажется, я уже чувствую себя достаточно сносно, чтобы заняться работой…
Магда тут же побежала выполнять поручение, а Мэдди театрально развела руками, глядя на меня, и вздохнула, как будто говоря: вы неисправимы, леди.
Я улыбнулась. Меня собственная неисправимость более чем устраивала.
Следующий день я провела дома, отдыхая. Чтение писем и работа над сметой много сил не отнимали, а самая кропотливая работа временно целиком легла на плечи мистера Спенсера и его помощников. Впрочем, главное решение по новой фабрике мы уже приняли, а остальное больше касалось деталей и подробностей, так что я могла позволить себе немного расслабиться…
…и это было весьма кстати, так как еще через день меня навестили сразу обе близкие подруги – леди Вайтберри и леди Клэймор. А пребывание в одном помещении сразу и первой модницы и кокетки Бромли, и первой умницы было сродни маленькому землетрясению или средней мощности тропическому шторму.
Впрочем, скоро мы нашли тему для разговора, одинаково устраивающую нас всех.
Разумеется, это были великосветские сплетни.
– Мой последний и самый преданный пока поклонник – альбийский поэт, – томно созналась Эмбер Великолепнейшая. Сегодня на ней было немыслимое платье – короткое, всего до середины икры, с нежно-сиреневой юбкой-тюльпаном, а дополнялось оно темно-лиловым жакетом в восточном стиле. – Честное слово, он просто обворожителен. Когда он уехал к себе в Альбу, мой ненаглядный даже на радостях подарил мне это, – Эмбер, лукаво улыбаясь, коснулась сложенным веером своей броши в виде цветка лилии из аметиста в серебре. – Но Уильям Гейнс, так зовут того поэта, продолжает мне писать. И вот вчера он прислал мне письмо, касающееся самой Рыжей Герцогини. Вы просто не представляете, что случилось недавно в герцогстве Альбийском!
– Вы переписываетесь с самим Уильямом Гейнсом! – Глэдис хищно подалась вперед, разглядывая Эмбер через лорнет. – Дорогая, вы просто обязаны нас познакомить. Этот человек должен непременно стать украшением одного из моих вечеров искусства. Виржиния, а как вы считаете?
– Я? О, простите, кажется, я несколько растерялась, – поспешила я отговориться, и это было правдой: все мои мысли на секунду устремились к Рыжей Герцогине – и к недавней поездке дяди Рэйвена в Альбу. Интересно, истории Эмбер и дяди Рэйвена как-то связаны? – Да, разумеется, вы правы. Может, этот Гейнс и поклонник вашей красоты, дорогая Эмбер, но Глэдис, без всякого сомнения, поклонница его таланта. Так что вы просто обязаны поспособствовать их воссоединению. Так что там с историей? Вы знаете, я без ума от всяких интересных рассказов.
Подруги обменялись многозначительными взглядами. Затем Эмбер осмотрелась по сторонам с видом бывалой заговорщицы, раскрыла веер и, загадочно и томно вздохнув, начала рассказ.
Как у нее водилось, с конца.
– Лорд Томас Эрл Палмер, граф Палмерский и двоюродный брат герцогини Виолетты Альбийской, на прошлой неделе взорвался прямо в своем автомобиле!
Глэдис, только-только пригубившая сладчайший «кофе для леди» закашлялась.
– О, святые небеса! Я знала лорда Палмера, не то чтобы близко, но все же. Они с моим Сеймуром прежде состояли в одном шахматном клубе, и я подумать не могла, что… Святые небеса! – Глэдис, побледнев, схватила свой веер и принялась лихорадочно обмахиваться. – Подумать только, какой удар для его матери… Бедная леди Палмер! И бедная Виолетта Альбийская, она ведь выросла вместе с Эрлом… Как печально!
– Увы, это так, – с мрачной торжественностью подтвердила леди Вайтберри. – Но похороны лорда Палмера продут тихо и быстро, потому как обстоятельства его смерти крайне загадочны. Дело в том, что незадолго до смерти лорд Палмер без памяти влюбился в некую актриску без роду без племени. Ее звали Мэлоди, и, говорят, она была необыкновенно красива. Впрочем, свои отношения они не афишировали. Так вот, с тех самых пор лорд Палмер стал себя странно вести, а в последний месяц он и вовсе впал в черную меланхолию. И вот представьте себе, не так давно леди Виолетте были подброшены любовные письма, якобы от ее лица, направленные одному марсовийскому дипломату. Причем обнаружили их при весьма пикантных обстоятельствах и так, что скрыть содержание писем было невозможно. И разразился бы страшный скандал, ведь леди Виолетта – невеста Его величества, но кто-то из прислуги, как выяснилось, видел, что лорд Палмер незадолго до обнаружения писем навещал ту комнату, где они были найдены. Вошел он со свертком, а вышел – с пустыми руками.
– Неужели он подкинул компрометирующую корреспонденцию? – ахнула Глэдис. Веер ее замер. – Быть того не может. Он бы в жизни не сделал ничего, что могло бы кинуть тень на репутацию его обожаемой сестры. Только не Эрл!
– Тем не менее, были свидетели, – Эмбер отвела взгляд. – И уже пошли нехорошие слухи о лорде Палмере – когда он погиб. Причем в том автомобиле должна была находиться и герцогиня Альбийская. Она нашла записку, в которой брат приглашал ее прокатиться на автомобиле и обсудить нечто важное. И вот около шести вечера лорд Палмер сел в подогнанный к воротам автомобиль. А через полчаса… Да примут его на Небесах! – Эмбер осенила себя святым кругом. – А леди Виолетта нашла записку брата лишь около семи, когда тот уже погиб. Говорят, что покушались именно на герцогиню, а ее брат стал случайно жертвой. Герцогиня сейчас очень подавлена.
– Ужасная история, – тихо выдохнула Глэдис. На глазах у нее блестели слезы. – Бедная, бедная леди Виолетта… Потерять брата, да еще и увидеть, как имя его опозорено… Надеюсь, газетчики об этом ничего не узнают.
– И я, – эхом откликнулась Эмбер. – Простите меня, дорогая. Если бы я знала, что вы были знакомы с лордом Палмером, то ни за что не начала бы этот рассказ, да еще в подобном тоне.
– Нет-нет, не стоит извиняться, – Глэдис через силу улыбнулась. – Такие новости узнавать чем раньше, тем лучше. И хорошо, если мы с Сеймуром будем знать правду… Все же я не верю, что Эрл был виновен.
– Думаю, его подставили, – неожиданно для самой себя сказала я.
Глаза у Глэдис изумленно распахнулись.
– Но кто? Кому в голову это могло прийти? Эмбер, дорогая, Уильям вам больше ничего не писал? – обратилась она к подруге. Та лишь покачала головою, по привычке прижав к губам сложенный веер.
…Дело в том, что незадолго до смерти лорд Палмер без памяти влюбился в некую актриску без роду без племени. Ее звали Мэлоди, и, говорят, она была необыкновенно красива...
– Эмбер, а что стало потом с Мэлоди? – спросила я. Что-то в этой истории мне очень не нравилось. Был у нее знакомый, приторно-ядовитый привкус… – С той актриской, похитившей сердце лорда Палмера?
