— Мам, не нужно придумывать для меня мягкую версию! Я уже взрослая! Скажи, как есть! Я вздохнула и закрыла лицо руками.
— Мам?
— Твоя кровь, твоя способность быстро исцеляться, возможно может помочь исцелить всех заразившихся людей. А этим людям…эти люди…
— Не хотят этого? — закончила за меня дочка.
— Да, понимаешь не все люди хорошие, есть…
— Есть и плохие. — подхватила она. — Я знаю, мам. Знаю, что есть плохие люди… Встречала…
— Что? Когда?
— Это не важно. Да и не хочу о них говорить. Может потом. Ты мне сейчас скажи, что мы будем делать?
Я смотрела на свою дочь и не узнавала. Она выглядит как ребенок, но говорит совсем как взрослая, причем повидавшая многое на своем жизненном пути. Я в который раз задумалась, что же она пережила, пока была одна? Что ей пришлось вынести, чтобы выжить?
— У Ульяны Михайловны есть идея, как можно тебя спрятать. Но тебе это не понравится. Моника напряглась, но задавать вопросов больше не стала, лишь молча ждала, когда я ей все расскажу.
— Тебя временно снова заморозят. — сказала я и, увидев реакцию дочки, тут же добавила. — ВРЕМЕННО! Это только чтобы сбить этих людей с толку. Потом мы что-нибудь придумаем.
— Мамочка, пожалуйста, только не снова! — я поразилась как быстро слетел налет взрослости с моей дочки. Все-таки она ребенок, притворяющийся взрослым. — Мамочка, давай меня просто спрячем где-нибудь. Я не хочу, чтобы меня замораживали. Я буду сидеть тихо-тихо, столько, сколько нужно!
— Дочка, так нужно!
— Мама, там так холодно! И снятся холодные сны!
— Что? Ты чувствовала холод?
— Да, я не могла шевелиться и поэтому приходилось постоянно спать. Но даже во сне было очень холодно! Пожалуйста, можно не замораживать? Я буду сидеть в отсеке и никуда не буду выходить, а если кто-то придет буду прятаться. Никто не узнает про меня! Обещаю!!!
— Я поговорю с Ульяной, но Моника, в отсеке спрятаться не получится. Те люди, что тебя ищут… У них есть возможности найти тебя в любом отсеке и никто не сможет им помешать!
— Тогда…тогда… — Моника не нашла слов и просто расплакалась. — Можно я тогда дождусь, когда разбудят Марка? Ведь врач говорил, что его завтра утром выведут из сна? Можно я увижусь с братом?
— Доченька, безопаснее всего, если Марк не будет знать о тебе!
Моника смотрела на меня широко открытыми глазами, словно не верила в то, что я говорю.
— Я не нужна тебе? — шепотом спросила она.
— Что же ты говоришь такое? — я схватила дочку и изо всех сил прижала к себе. По щекам у меня уже лились слезы. — Моника, доченька, я так люблю тебя! Я больше всего на свете люблю тебя! Я и прячу тебя, потому что люблю! Если бы ты мне не была нужна, то я отдала бы тебя! Разве ты не понимаешь?
Но Моника уже перестала плакать и замкнулась в себе.
— Хорошо, мама. — как-то слишком спокойно ответила она. — Раз ты считаешь, что так нужно, то сделаем это поскорее!
— Ульяне нужно подготовить все. — все ещё обнимая ее, ответила я. — Доченька, я обещаю, что мы высвободим тебя как можно скорее! Как только пройдет опасность, так сразу же ты вернёшься к нам! Моника! Моника посмотри на меня!
— Да, мама. — смотрела она на меня пустым взглядом. — Я верю тебе, мама.
— Моника… — начала я, но в этот момент в палату вошла та самая дежурная медсестра Лиза.
— Это что ещё такое? Что вы здесь делаете? — возмутилась она. — Вы что же считаете, что вам все можно? Потрудитесь пожалуйста объясниться!
— Это моя близкая подруга и крестная моей дочери. — как можно более миролюбиво ответила ей я. — Мы не знали, что она выжила. Моника случайно перепутала палаты и увидела ее. А потом и меня привела сюда. Мы так рады увидеть, что хоть кто-то из наших близких спасся! Спасибо вам, что заботитесь о ней!
— Мне ваши спасибЫ не нужны! — проворчала она, меняя препараты. — Это моя работа. А вот вам здесь нельзя находиться! Идите лучше в свою палату и следите за своими детьми! Бегаете не пойми где, а больные дети без присмотра! Да и спрашивали тут уже про вас! Нос разбили — ищут. А они тут сидят!
— Ищут? — хрипло спросила я и почувствовала, как Моника вцепилась в мою руку. — А, да, конечно! Мы знаем! Мы уже сообщили, что подойдем чуть позже. Спасибо вам! Мы, пожалуй, и правда пойдем.
И взяв Монику за руку я вышла из палаты.
В коридоре было оживлённо. У нашей палаты толпились люди с оружием.
— Ма-ам? — испуганно пискнула дочка.
— Тш-ш-ш. Не привлекай внимание! — прошептала я и свернула в противоположную от нашей палаты сторону. Как сказала Петрова, Марку и Софии ничего не угрожает и что бы там ни говорила медсестра, они находятся под присмотром медицинских капсул. Сейчас моя задача спасти Монику.
На негнущихся ногах мы прошли коридор и свернули в сторону столовой, возле которой было несколько оживленнее, чем в остальных коридорах. На нас вроде бы не обратили внимание, но это не на долго. По всей видимости за Монику взялись серьезно и времени у нас больше не оставалось. Я изо всех сил пыталась придумать, где нам спрятаться до того момента как Петрова все подготовит, но, как оказалось, она была в курсе, что нас разыскивают и позвонила сама.
Планшет завибрировал так неожиданно, что, доставая из кармана я чуть не уронила его на пол. Трясущимися руками я развернула галоэкран и приняла вызов. — Ксения, где вы? — Начала было Ульяна, но увидев, что мы идём по коридору, быстро продолжила.
— Немедленно вместе с Моникой идите в отсек 438-Н интенсивной терапии. Я вас жду там!
И отключилась, чтобы не привлекать к нам лишнего внимания.
Пройти в интенсивную терапию? Чего попроще нельзя было придумать? Ведь попасть туда можно было только пройдя по коридору мимо нашей палаты, где сейчас дежурил целый отряд, посланный изловить нас.
— Что же делать? Что делать? — бормотал я себе под нос.
— Мам, смотри! — привлекла мое внимание Моника.
В коридоре, возле столовой стояла тележка, на которой развозили еду для тяжело больных пациентов. Я сразу поняла, что имела в виду дочка. Воровато оглянувшись по сторонам и заметив, что все люди зашли в столовую, я сгрузила часть грязных чашек прямо на пол. На освободившееся место уложила Монику, которая свернулась калачиком. Теперь бы ещё накрыть всю эту конструкцию чем-нибудь, но раздумывать было некогда. Из столовой послышались голоса и я поспешно покатила тележку вперёд, надеясь там что-нибудь раздобыть.
Отойдя от столовой, я заглянула в первую попавшуюся палату и, увидев, что там никого нет, закатила туда тележку с дочкой. Палата была явно жилая. Этому свидетельствовала смятая постель, и небольшой беспорядок. Мысленно извинившись перед хозяином палаты я стянула простынь с его кровати и накрыла дочку, но тут же отмела эту идею — силуэт ребенка четко просматривался сквозь тонкую ткань.
Тогда я стала хватать все вещи подряд, скручивать их в рулоны и обкладывать со всех сторон Монику. Дочка лежала, не смея шевельнуться. Когда работа была закончена, я снова накрыла тележку простыней и, убедившись, что Монику не видно, выкатила ее из обворованной палаты.
И как раз вовремя! В конце коридора показались люди, которые двигались в нашу сторону, поэтому я, как можно скорее, старалась убраться с их глаз. Когда мы завернули за угол и вошли в наш коридор, мои и без того трясущиеся ноги и вовсе подкосились. Благо, что я толкала тележку, иначе упала бы. В коридоре было около десяти вооруженных людей, дверь в палату открыта и я на мгновение испытала панический ужас, что Марку и Софии навредят. Но мне быстро пришлось взять себя в руки. Наклонив голову так, что волосы закрыли лицо я постаралась проехать мимо этих людей не привлекая внимания, но один из них перегородил мне дорогу и, облокотившись на тележку, спросил:
— Эй, красавица! Чем сегодня в столовой радуют? Может накормишь бравых солдат?
— Конечно-конечно! В столовой сегодня бифштекс и салат из настоящей рукколы! — мило улыбнулась я, молясь чтобы этот амбал не сдвинул руку чуть в сторону и не задел Монику, которая, кажется, перестала дышать.
