Нельзя отвернуться от себя. Можно лишь не вмешиваться в многие вероятности событий, выстраивая наиболее рациональную последовательность. В случае с Восьмой наиболее практичным Мать посчитала пленение сумасшедшей Высшей в тюрьме богов. И даже моё появление там и содействие в перерождении Восьмой тоже были наиболее практичным для Матери сценарием, запуская новую цепочку вероятностей. На всё Её воля.
Осознавая это, жить становилось легче и сложнее одновременно. Кто-то пытался все свои ошибки списывать на Её волю, я же, напротив, руководствовался принципом практичности в своих действиях. Если базой для них использовать хотя бы минимальный расчёт: оценку преимуществ и недостатков, возможностей и угроз на ближайшую перспективу и на длительный период, то пенять на Мать станет значительно сложнее, а жить интереснее.
Поэтому моё решение умереть на алтаре было наиболее практичным в сложившейся ситуации. Таким образом сразу устранялась главная угроза. А дальше уже я надеялся запустить смертью новую цепочку вероятностей, ведущую к наиболее рациональному сценарию.
Вот только смерти не случилось, а сценарий запустился. Что я не учёл?
Глава 6
Вот только смерти не случилось, а сценарий запустился. Что я не учёл?
«Не учёл, что не всё в этом мире контролируется какой-то единой силой, наподобие твоей вездесущей Матери Великой Крови. Хотя, не спорю, эта дама в своё время крови нам попила изрядно! — хмыкнул незнакомый мужской голос, доносящийся из розового сгустка силы, зависшего надо мной. — Но что уж там говорить, заслуженно!»
Сознание прояснялось. Зрение приходило в норму. Вот только стоял я не посреди алтарного зала Башни крови, а на арене огромного амфитеатра, где обычно сражались не на жизнь, а на смерть гладиаторы. Мокрый от крови песок холодил босые ступни. Из одежды на мне ничего не было, кроме чешуи, прикрывающей причинное место. Приехали. Я поднял руки, чтобы рассмотреть себя. Удивительно, но факт, даже перстень с символом Комаро остался на пальце. То есть переместили меня сюда в теле Михаила Комарина.
Подняв голову выше, я оценил количество посадочных мест на тысяч десять, не меньше. Но удивительным было ещё и другое. В вышине сиял энергетический щит, удерживающий на себе тонны песка и камней. Внутри было темно, лишь слабый свет сиял вдоль проходов амфитеатра и на главной ложе. Но там, скорее, было светло от обилия энергетических сгустков, похожих на говоривший со мной. Насчитав их про себя с дюжину, я приготовился гадать, что потребовалось от меня очередному божественному пантеону. Других предположений в отношении этих сущностей у меня не было.
«Боги, я ещё с прошлыми не разобрался, а тут новые пожаловали!»
«Мы не боги!» — последовал со смешком ответ другого голоса чуть со стороны. Его сгусток имел оттенок закатного солнца, этакого пурпура, переходящего в багровую черноту.
«А кто вы?» — полюбопытствовал я, раз уж среди сущностей нашёлся кто-то словоохотливый.
«Тебе всё равно не понять».
«Неправильное какое-то знакомство выходит, — хмыкнул теперь уже я. От сгустков света не ощущалось опасности, скорее настороженный интерес. — Невежливо с порога сомневаться в умственных способностях гостя».
«Допустим, — с сомнением протянул закатный. — Мы — устройства переноса и хранения генетических и ментальных баз данных нулевого носителя рода. Тебе это о чём-то сказало?»
Я задумался. Если не брать в расчет технологические тонкости, то слова «хранение», «перенос» и «ментал» относились к характеристикам чего-то вроде коллективного сознания рода или коллективной памяти. Но упоминание про генетику выбивалось из этого концепта.
«Вы — что-то вроде ковчегов с образцами для возрождения рода?» — предположил я. Если маги крови создавали подобные маячки для собственного возрождения, то почему бы не масштабировать практику до целого рода?
«Верно! — похвалил меня закатный сгусток света. — А вы говорили: „Не та ступень развития, не поймёт“. Суть уловил верно, а тонкости ему ни к чему».
«Тогда что вы от меня хотите?»
«Решили познакомиться с новым соседом».
Э-э-э… Я опешил. Нет, технически, соседями мы были. Та же Обитель Крови здесь стоит уже сотни тысяч лет, но я-то тут причём?
«Ещё не понял? Ты такой же ковчег создал, добровольно пожертвовав жизнью, биологическими образцами и эманациями души».
«Так какой же я — нулевой представитель рода, если у меня… — я осёкся, вспомнив про нерождённого сына и артефакт аспидов, активированный для его защиты. М-да, а ведь технически, род уже был, как и его ещё один представитель. И я в нём действительно считался нулевым носителем, собиравшим все признаки с миров по нитке. Оставался главный контраргумент. — Но я же не аспид!»
«Рептилия? Рептилия! — веселился всё тот же сгусток закатного цвета. — В основе имеешь силу одного из Рассветных родов и даже смог её аккумулировать для эволюции. А теперь ещё и ковчег создал, как глава рода! Поздравляю!»
«Да какая из меня рептилия? Пародия!»
«Евгеника и не с таким справлялась! Ты ещё красавчик, поверь! Жаль только, что теперь у Рассветных перевес будет».
«Значит, со временем и у Закатных новый род отпочкуется. На всё нужно время, — снова взял слово первый сгусток. — Время, друзья!»
Сгустки стали растворяться во тьме.
«Постойте! — остановил я рассветную сущность, первую заговорившую со мной. — Вас двенадцать, вы делитесь на фракции Рассвета и Заката, как и Ордена людей, захватившие власть в этой части мира. Они же используют вас? Тянут из вас магию, как из батареек. Как так вышло, что ваша сила оказалась в руках людей, а не рептилий?»
«А ты посиди в братской могиле сотни тысяч лет без надежды на возрождение и тоже начнёшь искать альтернативные варианты для возвращения в реальный мир».
«Я всё понимаю, но сейчас они идут убивать меня».
На меня повеяло пренебрежением и даже какой-то брезгливостью от древнего ковчега. Пришлось пояснить свою позицию:
«Вы не поняли. Я не прошу помощи. Я предупреждаю, что собираюсь убить ваш 'вариант для возвращения в реальный мир. У меня с ними свои счёты».
«Как это знакомо, — хмыкнул ковчег, — убить, породивших тебя. В целом, нам всё равно. Свою задачу они выполнили».
Сгусток исчез, и всё окунулось во тьму. А в следующий момент я открыл глаза и увидел перед собой Агафью. Вампирша держала меня за костяные наросты на голове и пристально разглядывала.
* * *
Агафья рассматривала неведомую зверушку, снятую с каменного шпиля. Что-то в нём было такое, что напоминало мираж из её снов, но вампирша не верила собственному состоянию и памяти.
— Что ты есть такое? — задала она вполне закономерный вопрос, отмечая, что рана у змея на груди затянулась как-то уж очень быстро даже для оборотня.
— Ты знала меня, как графа Михаила Юрьевича Комарина. Я — твой боевой побратим, друг и внук, неродной.
Агафья видела, что спасённый чего-то не договаривает, и ей это не понравилось. Решение пришло само собой. Недолго думая, она впилась змею в верхнюю часть губы, где чешуи не было, и легко получилось прокусить кожу.
Где-то на фоне кашлянула брюнетка, разглядывая каменную кладку зала.
«Дорогая, если хотела получить ответы, достаточно было попросить сменить ипостась. В звериной твой персональный яд на меня не подействует», — пришло предупреждение по какой-то странной связи, которую Агафья чувствовала между собой и змеем.
Вампирша нахмурилась. Он знал о действии её яда и способности выведывать правду. Сделав пару глотков крови для проформы, Агафья отстранилась и сделала шаг назад.
— Ты о чём-то недоговариваешь, — решилась она на откровенность. — В чём дело?
— Ты ушла в Сумерки на бой со своим личным кладбищем. Тебя не было больше двух месяцев. Это твой второй поход, и мне пришлось выменять твою душу на свою жизнь. Если кратко. Остальное, если позволишь, посмотришь сама. Подозреваю, что у тебя теперь проблемы с памятью, но я — последний, кого тебе стоит опасаться.
