Ладинье передернул плечами, будто брезгливо стряхивая мои слова, и поспешно обогнул ширму, скрываясь с глаз. Я задержалась: еду мы не оговаривали, а на блюде еще оставалось целых две булочки. Сама удивляюсь, куда в меня столько лезет. Стресс, наверное.
Когда я вышла в основной зал, торг уже заканчивался. Судя по уловленным мною фразам, щедрый Ладинье обеспечил меня не только жильем, но и трехразовой кормежкой. Торговался, правда, как на базаре, но, судя по азартно блестевшим глазам хозяина заведения, тому это доставляло превеликое удовольствие. Я невольно усмехнулась. Мастер теней тщательно оберегал свой имидж нелюдимой буки, но на поверку оказался весьма внимательным к нуждам и чаяниям других людей. Сразу видно: он мог просто выложить всю сумму не задумываясь, но в этой таверне принято сбивать цену, и Ладинье послушно следует установленным негласным правилам.
Уплатив сумму, которая устроила обе стороны, мастер, не задерживаясь, развернулся на выход. Я поспешила догнать его.
— Спасибо вам еще раз! От всей души, — тронув его за рукав, негромко произнесла я. Судя по взглядам трактирщика и его жены, меня в итоге все равно записали в содержанки. Мелкие такие, которые на что-то более ценное, чем комнатушка в гостинице, и не заработали. — Я верну вам деньги.
— Не стоит благодарности и не нужно ничего возвращать, — невесело усмехнулся тот. — Наоборот, спасибо вам. Вы очень вовремя указали мне мое место. А то я что-то забылся.
Он ушел, а я еще долго стояла как оплёванная, пока трактирщик робким покашливанием не напомнил, что можно и посмотреть на мое новое жилье.
Странно как-то получилось. Предлагала себя я, а оскорбился в итоге он. И у меня в самом деле было ощущение, что я Ладинье каким-то образом обидела.
Понять бы еще чем…
Пожав плечами, я в растрепанных чувствах побрела вслед за хозяйкой трактира вверх по лестнице. Получив деньги, она подобрела и уже не смотрела на меня с откровенной брезгливостью. И правда, если они будут перебирать, кому сдавать комнаты, так и без клиентов останутся.
Комнатка была первой от лестницы, так что все шумы и запахи будут доноситься в полном объёме, но зато чистой. По крайней мере с виду. Белье похрустывало от крахмала прямо как в детстве. Грудь сдавило с новой силой.
Чтобы скрыть замешательство, я подошла к окну и отодвинула тонкую кисейную занавеску. Открылся вид на небольшой дворик, густо усаженный ровными серо-зеленоватыми грядками, покрытыми ровным слоем пепла. Кажется, овощи с грядки идут прямо на стол. Удобно, надеюсь только, их сначала все же моют.
— Завтрак в это же время, обед после полудня, ужин в… я вас позову, в общем, — стушевалась женщина. Еще молодая, с крупными правильными чертами лица, которые не портила некоторая полнота — она производила приятное впечатление. Я улыбнулась и поблагодарила за заботу.
— Мастер оплатил вам еще платье на первое время, — помявшись, добавила она. — Мое вам вряд ли подойдёт, я у соседей поспрашиваю, к завтрашнему дню будет.
— Большое спасибо, — глаз у меня все же дернулся. Нет, я понимаю, что джинсы — не самое викторианской одеяние, и даже признательна за заботу, но это можно же было как-то решить со мной лично!
Заметив, верно, некие признаки озверения на моем лице, трактирщица бочком покинула комнату, напомнив еще раз, что на обед позовёт. А еще лучше принесёт сюда, в комнату, пока я одета не совсем подобающе.
Сил ругаться не было. Да и женщина ни в чем не виновата. Ни в моем попаданстве, ни в замаскированном хамстве мастера теней. Чем же, интересно, я его успела так задеть, что он даже денег мне лично предложить побрезговал? Может, решил, что я тогда вовсе на него напрыгну и заставлю-таки взять меня в содержанки? Пусть не мечтает. Предложение было одноразовое, от полного отчаяния. За месяц уж как-нибудь освоюсь и найду пристойный способ заработать. Может, и правда художником?
Кстати о художествах.
Я наконец-то поставила на прикроватный столик свой драгоценный кофр и дрожащими руками приоткрыла крышку.
Что ж, ожидаемо, что тени перемешались в радужную пыль. Одно хорошо: палетки я собирала по тональностям, так что вместо восьмидесяти оттенков у меня теперь четыре. Можно сделать из них прессованные метеориты, потом займусь.
Искрошенные румяна в ту же кучу. Удачно, что я живу в трактире. Наверняка здесь найдётся водка. Если нет — придется искать или самой варить глицерин. Впрочем, с их уровнем развития он наверняка уже должен существовать.
Рассыпчатая пудра практически не пострадала, если не считать сколотого края упаковки. Главное, не насквозь, уже хорошо. Эстетика меня сейчас волнует в последнюю очередь.
Кисти чудом уцелели практически все. Я недосчиталась одной кабуки и двух растушевок, но без них вполне можно обойтись. Тюбики тоже не пострадали, как и блески в тубах. Помад в стиках у меня было всего три — их придётся восстанавливать. Остальные, в палитрах, прекрасно себя чувствовали.
Перебрав свои сокровища, рассортировав их по степени побитости и отложив в сторону то, чем нужно заняться в первую очередь, пока оно не испортилось безвозвратно, я решила протереть кофр. Блёсток и цветной пыли, да и вездесущего пепла, там накопилось знатно.
Механическая привычная работа успокаивала. Если бы я оказалась в четырёх стенах без занятия, наверное, бегала бы из угла в угол и сходила с ума. А так можно представить, что ты в отеле в незнакомом городе. Точнее, исходя из размера номера, в дешевом, пусть и чистом мотеле.
Кроме кровати и тумбочки, в комнате имелся встроенный шкаф со вполне современной дверцей на рельсах, такая же дверца в стене напротив прикрывала вход в санузел. Душ, раковина и туалет, выдраенные до блеска, хоть и достаточно побитые жизнью. Ну так от трактира глупо ждать пятизвездочном сервиса. Полотенца есть, даже целых два — чего еще желать.
Здесь вода тоже была либо тёплая, либо горячая. Как ни крутила я вентиль, прохладную мне получить так и не удалось, и чем теплее — тем явственнее становился сероводородный дух. Кажется, она поступает напрямую из горячего источника.
Я, конечно, мечтала о спа на термальных водах, но представляла себе это как-то по-другому.
Отложив душ на потом, намочила край одного из полотенец и тщательно протерла разобранные недра кофра. Все крепления и ячейки вынимались, так что я их промыла по отдельности, просушила как следует и сложила обратно то, что не нуждалось в восстановлении. Получилось не так уж мало.
Пока я предавалась самообману, наступило время обеда. В дверь деликатно постучали, и все та же трактирщица принесла мне полный поднос снеди.
Если я буду так питаться три раза в день, то из комнаты скоро не смогу выйти. Я поблагодарила женщину и поинтересовалась, не найдётся ли у нее водки. Или крепкого самогона. Про первое она не слыхивала, а второе обещала найти, при этом косилась странновато. Ну, дальше мне в ее глазах опускаться, судя по всему, уже некуда: мало того, что содержанка, так еще и алкоголичка.
Каша из пророщенных злаков с мясом привела бы в восторг сторонников здорового питания. Овощи, поданные отдельно, были пропечены до хрусткой корочки, на десерт -сладкий пудинг с едва уловимым ароматом густых сливок. В одном кувшине, поменьше, было вино, в другом — вода. Судя по запаху, та самая, что текла из-под крана, только охлажденная.
Одно успокаивает: несмотря на все бури и пепел, питаются здесь неплохо. Соль-перец в наличии, коровы, судя по жирным сливкам, тоже не бедствуют. Можно жить.
Остаток дня я провела, все так же бесцельно слоняясь из угла в угол. Выходить из номера пока что побаивалась. Мир новый, незнакомый, а я в джинсах и водолазке в облипочку.
Водку мне так и не принесли.
Зато я долго-долго отмокала под пахучими струями в душе, жалея, что нет ванны. С ужином трактирщица, сообразив, что у меня не только выходной одежды нету, но и вообще сменной, притащила новую, такую же хрустящую, как постельное белье, безразмерную сорочку-парашют. Я ей обрадовалась как родной. Все же чистой лезть в пыльное белье — радости мало.
